Оттавио вышел из комнаты Ерса и поднялся на третий этаж. Он видел, что дверь в комнату Барсука распахнута, и изнутри в коридор падал свет. Он попытался сказать себе, что все его дела здесь уже закончены. Но не смог. Оттавио пошел к Барсуку. Датчс гер Брюнне сидел в кресле, окруженный своими шедеврами, и тупо смотрел перед собой. В руке он держал кубок, наполненный вином. Рубиновые капли стекали по руке, промочив рукав халата и ковер. Оттавио встал напротив мольберта с незаконченной работой Датчса и задумчиво произнес:
— Ерс умер. Я думаю, вы хотели знать. — Датчс вздрогнул, вино снова плеснуло из кубка на руку.
— Вы убили владетеля Аделхарда. Все трое. Адлер, Аделинда и вы. Впустили в дом через зеркало могущественного темного духа. Вы решили, что плата, которую возьмут с каждого из троих, будет меньше той, что взяли бы с одного. Не так ли?
— Вы… ничего эээ не докажете. — Голос Датчса скрипел, как дверная петля в заброшенном доме. Губы прыгали и плохо его слушались.
— Инга была Свидетелем Сделки. И вы, после того, как дух выполнил свою часть, ее устранили. Это было большой ошибкой, знаете ли.
— Не я. Адлер. Бешеный говнюк. У него всегда было одно дерьмо в голове. Теперь у него в голове ваша пуля, Отто… — Датчс неожиданно тонко хихикнул, икнул и снова ушел в себя.
— Ваша супруга заплатила своей красотой. Племянник — здоровьем. А вы, — Оттавио сдернул с холста закрывающую его ткань. На беленом полотне были видны разноцветные бесформенные пятна и ломаные пересекающиеся линии, похожие на те, что иногда чертят углем на стене дома дети-трехлетки, — вы заплатили своим талантом. Плохая сделка.
— Нам, знаете ли, Отто, не давали выбирать, чем отдавать долг.
Некоторое время двое находящихся в комнате мужчин молчали.
— Вы правы, господин Датчс. Доказательств нет. Одни косвенные улики, которые Каролина [35] называет полуулики. Вы и ваша жена из благородного сословия, выяснить правду под пыткой, в силу ваших привилегий, не удастся. На основании полуулик вас не осудить. Думаю, окружной судья закроет дело по иску вашей невестки за недостатком доказательств. Но знаете, что? Мне почему-то кажется, что правосудие уже свершилось.
Эпилог
Долги похожи на всякую другую западню: попасть в них весьма легко, но выбраться довольно трудно
1
Оттавио, нагруженный седельными сумками и сопровождаемый несущим остальную поклажу слугой, спустился в конюшню Фертсайтхайта.
Оседланная серая потянулась к нему, требуя взятку, и он отдал лошадке взятую специально для нее на кухне морковь. Каурый, выбранный на этот раз в качестве заводного коня, стоял опустив голову, как обычно изображая, что он находится при смерти.
— Господин коронер! — Рената явно поджидала его. — Могу я быть уверенной, что убийцы моего мужа понесут заслуженную кару? Я имею в виду брата владетеля и его супругу. Если я правильно поняла ваш ночной разговор, с этим… старым говноедом, вы не собираетесь ничего предпринимать по этому поводу! Я желаю, чтобы имперское правосудие опустило меч на их шеи! Они виновны!
Оттавио смотрел на Ренату, пытаясь разглядеть вчерашнюю неуверенную девочку, простую дочь захолустного найта. И не мог ее отыскать. Та девочка умерла вместе с Ерсом, замерзла и раскололась на части во время обретения ее сыном дара.
Перед ар Стрегоном стояла владетельница Брюнне, будущая мать наследника и нынешний регент владения.
— Я ничего и не могу предпринять, ваша милость гер Брюнне. Я изложу судье все известные мне факты на предварительном слушании. Судья найдет их недостаточными для возбуждения дела против конкретных персон и назначит основное следствие с целью установить виновных в преступлении. Пройдет положенный год, и дело сдадут в архив недорасследованным. Таково мое мнение.
— Это если на этапе предварительного следствия не найдутся свидетели, которые видели, как преступники входили на место проведения темного ритуала и выходили оттуда. Или даже подсмотревшие некоторые подробности. Такие свидетели найдутся, господин ар Стрегон. Непременно.
— Слуги? Не смешно. Впрочем, это ваше право, как истца, приводить во время основного дознания любые свидетельства и доказательства в пользу своей позиции. Моя же роль в этом деле уже исчерпана.
— Дольчик сказал, что вы слишком тщательно провели предварительное следствие и любые свидетельства, возникшие позже, будут выглядеть неубедительно. Вы должны, Оттавио, получить эти доказательства здесь и сейчас. Пойдемте.
Оттавио молчал, молчала Рената, требовательно глядя ему в глаза.
— Мое расследование здесь завершено. Я не вижу необходимости более задерживаться в Фертсайтхайт. Мои лошади оседланы, и мне пора в путь. — Что самое забавное, Рената даже не предложила Оттавио взятку. Видимо, считала, что он должен действовать из соображений общей-вселенской справедливости и разделять ее оскорбленные чувства. Но Оттавио ни в какую справедливость не верил, а Рената была ему абсолютно чужим человеком.
«Интересно, что бы ты ответил, если бы она предложила солидную сумму», — прошелестел в голове ар Стрегона призрачный голос.
«Не знаю» — мысленно ответил он невидимому собеседнику, — «А ты вообще заткнись, что-то разговорился в последнее время.»
— Это ваше твердое решение? — голос Ренаты дрогнул, но не от сдерживаемых слез, а от едва прикрытой ярости.
— Да, ваша милость.
— Убирайтесь! К темным духам убирайтесь! И помните: во владениях Брюнне вам больше не рады!
Вот и благодарность за спасение жизни. Оттавио, удерживая на лице маску безразличия, взгромоздился на серую кобылу и выехал из поместья. Ему осталось совершить здесь одно, последнее дело.
В семейный склеп, находившийся под второй крепостью, Оттавио проник, использовав ключ, который он вчера позаимствовал у капеллана. Открыв хорошо смазанную тяжелую дверь, он прошел в правый придел, в расположение родового алтаря.
Рассыпал по алтарю четыре вида злаков — ячмень, пшено, просо и овес.
Налил в специальное углубление вино.
Зажег молитвенные лампады от живого огня.
Произнес положенные славословия.
В алтарную комнату влетела огромная седая ворона и, усевшись на алтарь начала клевать рассыпанную по нему смесь семян.
— Мне не кажется, что Сделка завершена, о Славная, — сказал Оттавио, обращаясь к птице. — Убийство пяти упырей стоит больше, чем исцеление моих ран после боя с ними.
— Чего ты хочешь, смертный? — ответила, конечно, не ворона, голос молодой и певучий доносится сзади.
Оттавио обернулся. Существо, явившееся ему, ничем не похоже на привлекательную молодую женщину, в образе которой оно представало ему вчера. Перед ним стоял обгорелый труп, с которого клочьями слезало мясо. Вместо милого лица — безгубый череп, облепленный остатками плоти, в глазницах которого сиял изумрудный огонь. Между ребер из груди торчал бронзовый церемониальный меч, точная копия тех, которыми вчера были вооружены мужчины гер Брюнне.
— Я прошу ответов на вопросы, о Могущественная.
— Спрашивай!
— Кто вы были, о Блистательная? Это мой первый вопрос.
— Я Ольга. Младшая жена конинга Рольфа Рваное Ухо. Когда его племя пришло сюда, меня вместе с лучшим конем конинга положили на алтарь рода. От семени Рольфа пошли Брюнне. Я дух-хранитель рода.
— Как тебе, о Могущественная, удалось заставить меня сначала прийти к Ханне, а потом потерять дорогу? Ведь мне помогает мой собственный дух-хранитель, и на груди у меня находится его Аспект! Я не давал согласия на сделку. Это мой второй вопрос! — под черепом ар Стрегона перекатывается потусторонний смешок.
— Твой дух-хранитель. Он был мне должен. Еще с очень давних времен. И дал использовать своего человека. Теперь с ним мы квиты. И с тобой тоже. Сделка совершена. Ступай.
«— Духи не испытывают чувств, они не бывают ни злыми, ни добрыми в нашем с вами понимании, — вновь дребезжащим старческим голосом влезает, прерывая собственные мысли Оттавио, его внутренний Вальтер гер Шелленберг. — Они могут притворяться, делать вид, но все, что для духа существенно, — это Сделка, услуга за услугу. Баш на баш. Запомните это крепко!»
— Сука ты, — зло говорит своему духу-хранителю Оттавио. — И мать твоя была шлюха!
Часть вторая. Одержимые
Глава первая. Ab asinos ad equis
Чины и должности — так уж повелось — даются человеку чаще по счастливой случайности, чем по заслугам…
На служебную лестницу легче всего забраться с фамильного древа.
Глава первая. Ab asinos ad equis [36]
Блеск клинков в свете Силены
Бесшумных засад не бывает. Цеховые и городские стражники выдают себя скрипом кожаных доспехов и громким пердежом, дворянские слуги — шумным чесночным дыханием и позвякиванием кольчуг, городская голытьба — ищущая случая ощипать загулявшего жирного «гуся» — ожесточенно чешет покусанные вшами задницы и шуршит лохмотьями. Каждая засада не только шумит, но и пахнет своим особым запахом. Запахом раскаленного железа потайных фонарей, смрадом немытых тел, острым селитряным ароматом дымящихся, скрытых под плащами фитилей.
Все россказни о «бесшумных тенях, молчаливо растворяющихся во тьме», которые так любили вплетать в свои поэтические истории романтизирующие подонков общества писатели, вроде анонимного автора романтической поэмы Theuerdank, — враки — не знающих жизни борзописцев.
Вот и сейчас Оттавио, идущий узким темным проулком, который соединял Аптекарские ряды и Альфонсштрассе, сперва почуял стелящийся по воздуху невидимый дымок тлеющих фитилей, а затем услышал впереди себя какую-то подозрительную возню.