– Человеческих ресурсов?
– Одна из причин, почему я вас попросил приехать, кроется в том, что я звонил в Государственный патруль штата Колорадо.
– Да?
– Да. За подкреплением и поддержкой. Сегодня вечером прибудет еще с полдюжины лишних человек. Может, больше. Отчитываться они будут, разумеется, передо мной. Я просто подумал, что вам стоит знать.
– Очень любезно с вашей стороны, шеф, – поблагодарил Дин. – Можно предложить кое-что?
– Слушаю.
– Пусть совершают обходы парами.
– Зачем это?
– Потому что поодиночке они могут не поверить своим глазам, – объяснил Дин. – Сомнения могут стоить жизни. А вторая пара глаз, вероятно, изменит ситуацию.
Куинн согласно кивнул:
– Неплохая идея, особенно учитывая, что их рассказам не верю я. Может, галлюциноген повлияет на них по-разному.
– И это тоже, – неохотно подтвердил Дин. «Что угодно, лишь бы эффект был». – Еще что-нибудь?
– Пока все, – ответил Куинн. – Еще побеседуем.
– Хорошо, – Дин поднялся. – Насчет Люси…
– А что с ней?
– Она ведет себя осторожно?
– Она сейчас на работе, – отозвался Куинн. – Я сказал ей, чтобы после смены сразу шла домой и оставалась там.
– Хорошо. – В дверях Дин задержался. – А она послушает?
– Честно? Не знаю. Может быть. Я надеюсь.
– Я тоже.
Если «Чарджер» вернется в третий раз, нет сомнения, что его целью станет Люси.
Дин закрыл дверь с другой стороны и уже хотел миновать собравшихся полицейских, но тут его окликнул Джеффрис. За столом рядом с ним сидела молодая женщина-полицейский и рассматривала содержимое двух папок. Быстро взглянув в них, Дин увидел, что там собраны доклады о нападениях ядозуба и гигантского тарантула.
– Джеффрис? – приблизился Дин.
– Шеф рассказал, что звонил в Государственный патруль?
– Без обид, но вам понадобится любая доступная помощь.
– Да никто и не обижается.
Женщина встала и повернулась к Дину.
– Агент ДеЯнг, это старший офицер патрульной службы Карлин Филлипс, – представил ее Джеффрис.
Дин пожал протянутую руку.
– Вы ищете террористов по обвинению в этом? – Она кивнула на папки.
– Такова наша рабочая теория.
Она подняла обе папки и недоверчиво покачала головой:
– Жутковато, знаете. Как в «Театре кошмаров».
На секунду Дину показалось, что она знает о настоящей теории Винчестеров, которую они проверяют в обход легенде. Не может такого быть. Даже люди, которым подобное сообщают напрямую, не могут этого принять. Мысли Дина сразу перескочили на Софи Бессетт, и прошла еще пара секунд, прежде чем он понял, что и Джеффрис, и Филлипс смотрят на него, будто ожидая внятного ответа.
– К этому может иметь отношение используемое для биотерроризма вещество, оказывающее влияние на подсознание, – выдал Дин и понадеялся, что эта чушь прозвучала правдоподобно.
Сэму такие разговоры лучше удаются.
Он откашлялся:
– Как тут кофе?
Филлипс ухмыльнулась:
– На любителя.
– Три части аккумуляторная кислота, одна – кровельная мастика, – добавил Джеффрис.
– Беднякам выбирать не приходится, – отозвался Дин. – Показывайте дорогу.
Когда Сэм вошел в дом Ольги Кучарски, ему на ум сразу пришла мысль о пахнущем плесенью запустении. Темные занавески и жалюзи не пропускали большую часть света из окон, нижняя часть стен была обшита темными панелями, а верхняя обклеена тусклыми обоями с выцветшим, еле видимым узором. Вдоль стен стояли книжные полки из темного дерева, забитые старыми книгами в твердых обложках, заросшими пылью и плесенью, и громоздкие комоды, набитые бесполезными безделушками – стеклянными шарами со снежинками, керамическими рыбками, лягушками и черепахами, маленькими бутылочками с разноцветным песком, восточными веерами. Стеклянные дверцы защитили внутренности комодов от пыли, но все остальные поверхности выглядели так, будто их не протирали давным-давно. Сэм не удивился, что в доме не убрано: хозяйка ходила с трудом, наклонялась с одышкой, руки ее дрожали. Пробираясь по узкому коридору в кухню он заметил портрет Леха Валенсы[44] в рамочке. Маленькая бронзовая табличка, прикрученная к раме снизу, сообщала даты пребывания Валенсы президентом Польши. Рядом в похожей рамке висела карта Польши. Отдельная книжная полка на противоположной стене, в отличие от возвышающихся рядом заплесневелых груд, выглядела так, будто книги на ней читали или просматривали за последние десять лет, и все они касались Польши: многочисленные тома, посвященные истории страны, военной жизни и политическим лидерам, а также фольклор и легенды, знаменитости, туризм, музыка, литература, спорт, география и демография – даже несколько поваренных книг. Пожилая женщина могла узнать все, что ей захочется, о стране своих предков. В маленькой кухне, где места хватило разместить только стол и четыре стула, Ольга вытащила из подвесного шкафчика два стакана. Увидев, как трясутся у нее руки, Сэм подошел и предложил:
– Позвольте помочь?
– Знаете ли, я не беспомощна, – отрезала она.
– Я у вас в гостях, – ответил Сэм. – Хочу помочь.
– У меня нет этой дурацкой воды из бутылок.
– Из крана сойдет.
Ольга налила в оба стакана воды и поставила их на противоположные концы стола. Когда Сэм попытался отодвинуть для старухи стул, она шлепнула его по руке:
– Хватит бойскаутских закидонов. С чем вы явились, юноша?
Сэм подождал, пока она закончит возиться со стулом: кулаком отодвинет его и рухнет полном изнеможении. Когда она восстановила дыхание, он тоже сел и сделал глоток воды. Центр стола занимали портрет в рамке и ваза с несвежими цветами.
– Мне жаль беспокоить вас, миссис Кучарски, – начал Сэм. – Я надеялся, вы сможете ответить на несколько вопросов о вашем внуке.
– О Теодоре? Вы здесь насчет Теодора? Поздновато, не находите? – с горечью спросила она. – Они позволили ему умереть год назад.
– Кто позволил ему умереть?
– Его так называемые друзья, вот кто. Пустили его за руль после того, как он выпил. И еще эта девчонка. Дочка шефа. Тедди был слишком хорош для нее.
– Они все были в машине в момент аварии.
– Конечно, все, – она заговорила громче. – Но погиб только мой мальчик! Теодор был хорошим польским мальчиком. Он заслуживал лучшего. – Ее рука так дрожала, что вода едва не выплеснулась через край поднесенного к губам стакана до того, как старая женщина сделала глоток. – Он был всей моей семьей. Если б они были настоящими друзьями, они бы не разрешили ему вести машину…
– Соболезную вашей потере.
Некоторое время она молчала, и Сэм уже хотел принести извинения и удалиться, но как только он собрался встать, женщина заговорила снова.
– Он любил свою машину. Это все, что ему оставил отец. Когда Петр, мой сын, купил ее, я подумала, что это пустая трата денег. Но он кропотливо восстановил ее по частям. Занимался любимым делом годами. И Теодор очень заботился о машине, пока…
– Это был ужасный несчастный случай.
– Для Теодора ужасный, – поправила она. – Его так называемым друзьям хоть бы хны.
– Я так понимаю, травмы получили все.
Женщина, насмешливо фыркнув, отмахнулась:
– Травмы? Так, мелкие неудобства. И они легко отделались. У девчонки связи – еще бы, с отцом-шефом полиции. К ней особое отношение. А мальчики…
– А вы в курсе, что Стив Буллингер и Тони Лакоста оба мертвы?
– Что? Мертвы? – нахмурилась она. – Откуда мне было знать? Я не читаю газет, а новости по телевизору так расстраивают. С чего бы мне их смотреть?
– Они оба погибли под колесами автомобиля. Водитель скрылся.
– Ха! Только представьте! – Она покачала головой. – Как в том старом кино – «Почтальон всегда звонит дважды»[45]. Может, они тоже должны были умереть в аварии, убившей моего Теодора? Как там говорят? Жить взаймы?
– Их сбила одна и та же машина. Тони прошлым вечером, Стива днем раньше.
– Что? Думаете, я их сбила? Я больше не вожу машину. Сажусь на автобус или прошу меня подвезти.
– Странность в том, – Сэм подался вперед, наблюдая за ее реакцией, – что машина – «Чарджер» шестьдесят восьмого. Красный с белой полосой на капоте.
Женщина снова нахмурилась, на этот раз озадаченно:
– Машина Теодора?
– Точно такая же.
– Быть такого не может. Машина развалилась на куски. Ржавеет на свалке. Я собственными глазами видела. Хотела забрать ее, но она… всмятку. Ее не восстановить.
– Не вспомните кого-нибудь, кто бы хотел отомстить?
– Я была его единственной семьей, – возразила женщина. – И я не в том состоянии, чтобы переехать кучку мелких хулиганов.
– Другие друзья?
– Он был повернут на этих троих. Не было больше никого. Я единственная, кому не все равно, что Теодор умер.
– Люси Куинн очень даже не все равно.
– Уверена, что именно это она и твердит направо и налево, – пренебрежительно парировала женщина. – Хочет, чтобы ей сочувствовали.
На нее напал приступ кашля, и бледное морщинистое лицо стало свекольно-красным. Сэм начал было подниматься, но она отмахнулась и сделала глоток воды.
Сэм опустился на стул, потянулся к фотографии на столе и развернул ее к себе: улыбающаяся женщина с тронутыми сединой волосами рядом с мальчиком-подростком, наряженным в рубашку с галстуком, перед церковью.
– Это вы с Теодором? – удивился Сэм.
– Конечно.
– А когда фотографировали?
– Примерно… года полтора назад. Эта девчонка фотографировала. Подлизаться хотела. Но Теодор получился хорошо.
– Да, – медленно проговорил Сэм, вернув на место рамку. – Да, хорошо…
Он бы в жизни не поверил, что женщина на фотографии и старуха перед ним – один и тот же человек. Трагедии, болезни и стресс имеют обыкновение сокрушать людей, но в этом случае эффект был невероятный. За полтора года Ольга Кучарски словно постарела на четверть века. Сэму кое-что пришло в голову, но он решил подойти к делу деликатно.