Семен внимательно слушал и кивал. Новость о том, что Геннадий Ильич провел полночи в парламенте, как-то примирила Семена с собственными переживаниями.
– машина твоя где? – спросил Геннадий Ильич, перейдя на деловой тон.
Семен посмотрел на часы.
– Через пятнадцать минут будет, – сказал он.
– Хорошо. Сегодня будете грузовик сопровождать. Туда, в детдом, за Вышгород. Дорогу помните? Туда же к двенадцати автокран подъедет для разгрузки. Проследите, чтобы все аккуратненько разгрузили и установили…
– А что там, в грузовике? – поинтересовался Семен.
– Сыроварня бэушная, для производства козьего сыра, – пояснил депутат. – Только ты скажи этому директору детдома, что никакой это ни подарок, а иностранная инвестиция. Так что половину продукции будет мне отдавать!.. И вот что, сначала заберешь бидоны с молоком с Грушевского. Там, где прошлый раз брали.
Семен кивнул.
– Посмотри еще, как они там мастерские под эту сыроварню переоборудовали, – продолжил инструктаж Геннадий Ильич. – Скажи, что наладчик оборудования послезавтра будет, и он все объяснит и покажет. Ясно? Перезвонишь оттуда, когда все закончишь! Да, машина с сыроварней уже ждет на площади Шевченко возле автостанции. КаМАз с синим тентом. Все, – депутат бросил взгляд на свои часы. – Мне пора служить народу!
Он кивнул на прощание и отправился к парламенту. Но через мгновение снова окликнул Семена.
– Да! Еще скажи, что пока батюшка сыроварню не освятит, чтоб никакого производства!
Семен кивнул.
Выйдя к дороге, он сразу увидел Володькину «ниву». Она стояла как раз возле парадного, откуда им снова предстояло забрать бидоны с молоком.
– Ты случайно прошлой ночью за мной не присматривал? – спросил, пожимая руку приятеля, Семен.
– Нет, – ответил тот.
– Жалко, – вздохнул Семен. – А то я в какую-то грязь влез. Даже не знаю где… Ладно, пошли! – он кивнул на вход в парадное.
Три тяжелых бидона перекочевали из коридора этого непонятного учреждения в багажный отдел «нивы». Хоть бидоны были и закрыты, но в салоне сразу появился кисловатый запах.
– Мы с тобой как два веселых молочника! – рассмеялся Володька, заводя двигатель.
– Один веселый, а второй – не очень! – поправил приятеля Семен.
«Нива» осторожно съехала на проезжую часть и повернула налево, в сторону Европейской площади.
КАМАз с синим тентом Семен увидел сразу. Остановились перед ним, посигналили. После этого обе машины поехали по Вышгородскому шоссе прочь от Киева, в сторону Киевского моря.
Домой Семен вернулся затемно. Уставший и все еще недовольный. Правда, его вечернее недовольство было иного свойства. Больше двух часов им вместе с водителем КамАза пришлось ожидать автокран. Сама разгрузка затянулась почти до пяти часов. Сыроварня была «обута» в крепкий деревянный ящик, который никак не пролезал в раскрытые двойные двери подготовленной для нее мастерской, где раньше проводились уроки труда. Верстаки и инструменты из мастерской стояли и лежали прямо на снегу слева. Орава подростков-воспитанников, пребывавших в возбужденном состоянии, всячески пыталась пропихнуть приподнятый краном ящик в дверной проем, но тщетно. Потом деревянную упаковку частично разобрали, и с – надцатой попытки сыроварня пролезла в двери и там, в проеме, застряла. Семену и Володьке с водителем КамАза пришлось помогать детдомовским пацанам затолкнуть ее под крышу мастерской. Наконец, когда сыроварню поровняли по разметке на полу, Семен отдышался и передал директору детдома слова Геннадия Ильича.
– Инвестиция?! – удивился тот. – Какая же это на хер инвестиция?! Я что, ему должен буду еще и отчет о производстве сыра посылать?
– Ну, это вы с ним решайте, – Семен свернул разговор. – Мне сказали передать, я вам передал! Да, и молоко из «нивы» заберите!
Директор даже не попрощался. Просто зашел в детдом и захлопнул за собой дверь. Правда, пацанов своих за бидонами прислал. Они брали бидоны по двое за каждое «ухо». Тут же их вынесли обратно уже пустыми.
– Ужинать будешь? – В ванную комнату Вероника заглянула как раз в тот момент, когда Семен плескал себе в лицо холодной водой. Пытался взбодриться.
– Буду, – хмуро ответил он.
– У тебя проблемы? – нежно спросила Вероника, ставя перед ним на кухонный стол тарелку с гречкой и тефтелями в томатном соусе. Сама уселась напротив, не сводя глаз с мужа.
– Это что у тебя? – Семен показал взглядом на новую кофточку нежно-розового цвета.
Вероника не ответила. Только довольно улыбнулась.
– Я твои спортивные брюки постирала. И сапоги тоже. Они на батарее, – сказала она.
Семен напрягся. Вилка с куском тефтели чуть не прошла у него мимо рта.
– Спасибо, – нервно сказал он.
– Ты где-то упал? – заботливо спросила Вероника.
Муж кивнул. Он, в принципе, ожидал этого допроса, но не думал, что проходить он будет в такой «дружественной и приветливой обстановке».
– Я в подвал лазил, – соврал он, наконец мысленно сформулировав более или менее правдоподобную легенду. – Утром вышел, смотрю, из подвала пар. Зашел. Думал, там трубу прорвало. Поскользнулся. Пришлось переодеваться.
– Прорвало?
– Нет, просто сыро там. С труб капает, грязь кругом…
– А я тебе рубашки новые купила, мы с Дарьей Ивановной по магазинам прошлись, – стала рассказывать Вероника, но тоже вдруг остановилась, испугавшись, что скажет лишнее. Лишним она считала любое упоминание о пребывании покойного аптекаря в квартире у его вдовы. – Я их и погладила уже…
– Зачем? – удивился расслабившийся из-за изменения темы разговора Семен. – Они же новые!
– Ты неисправим! – рассмеялась Вероника. – Я же их не постирала, а только погладила. Чтобы не было видно линий сгиба!
– А! – понимающе закивал муж. – А булавки ты из них вытащила? А то в прошлый раз одна меня в театре здорово уколола!
– Так это же ты сам ее распаковал и сразу надел! Кто так делает? Кстати, давай завтра куда-нибудь пойдем? – предложила Вероника.
– Завтра? – Семен задумался. – Можно, наверное. Мне надо только с утра за зарплатой.
Попив чайку вместе с мужем, Вероника отправилась в комнату смотреть «Танцы со звездами». Семен остался на кухне один. Первый раз за день он был доволен собой, точнее, своей версией об утреннем походе в подвал. Но когда жена вышла из кухни, Семен ощутил невнятное внутреннее беспокойство. Он вдруг понял, что его версия вполне могла оказаться абсолютной правдой.
– Надо сходить туда, – решил он.
Но за окном было темно. А в подвале всегда темно. Фонарика у него нет. А без фонарика туда лезть не имело никакого смысла.
– Я сейчас приду, – сказал он Веронике, заглянув в гостиную.
Вышел на лестничную площадку. Позвонил в дверь соседу напротив.
Сосед Игорь открыл дверь на ширину дверной цепочки, словно боялся ограбления или непрошеных гостей.
– Добрый вечер, – вполне вежливо поздоровался Семен. – У вас случайно фонарика нет?
– Есть, – ответил несколько озадаченный Игорь. – У вас что, свет потух?
– Нет, мне лично надо. Утром верну.
Игорь дал Семену мощный туристический фонарь на три больших батарейки. И тут же закрыл двери, даже не попрощавшись.
Семен обул свои старые ботинки, набросил поверх свитера ветровку и зашагал по ступенькам вниз. Вход в подвал их дома находился в следующем парадном. Дверца в подвал оказалась не на замке. Семен включил фонарь и шагнул в пропитанный вечной сыростью мир поддомных коммуникаций. Сделал три шага, опустился на корточки и медленно провел мощным лучом вокруг. Трубы, вентили, мусор. Посветил на землю перед собой и тут же увидел следы тяжелых ботинок. Присмотрелся. Следы показались ему знакомыми, точнее, это были следы его собственных зимних сапог. От этого открытия Семен не почувствовал ни радости, ни облегчения. Он поднялся и, подсвечивая себе, отправился внутрь подвала по собственным следам. Шел по лужам, по грязи, переступал через бетонные перемычки подвальных секций и наконец уткнулся в тупик. Однако следы теперь повели его вдоль поперечной тупиковой стены в другой угол помещения. Остановился перед переплетением нескольких труб, от которых шло тепло. «Прощупал» это железное переплетение лучом фонаря. Потом опустился на корточки. Просунул руку с фонарем под трубы. Снова присмотрелся во все щели, подсказанные ему теперь желтым искусственным светом. Ничего интересного. Сдвинулся на шаг вправо и снова запустил луч фонарика под трубы. И тут же до его ушей донеслось шуршание, а руки ощутили прикосновение к бумаге или пластику. Он завел под трубу левую руку и вытащил оттуда пакет. Шуршание пакета показалось Семену в сырой и темной тишине слишком гром-ким. И он замер на минуту, напряженно вслушиваясь в звуки, доносящиеся из окружавшей его темноты. Где-то капала вода. Что-то шипело, но все это казалось естественным, все это входило в странное понятие «подвальная тишина». Тишина, которая не вызывает подозрения в присутствии потусторонней или поэтусторонней опасности.
Луч фонарика скользнул внутрь пакета. Вслед за лучом внутрь скользнула и рука Семена. Он вытащил из пакета картонную книжицу, размером напоминающую паспорт. На обложке надпись, тисненная серебром: «Церковь Посольство Луны». Тут же раскрыл и увидел на правой страничке свое фото, а под фотографией – собственную подпись. Перевел взгляд на левую страницу.
«Брат Серамион, принявший крещение в Церкви Посольство Луны 23 ноября 2006 года, допускается ко всем таинствам церкви, о коих будет хранить своим близким и дальним полное молчание. За нарушение обета молчания о таинствах нарушивший подвергается смерти водою, как знак выкрещивания из членов Церкви Посольство Луны».
Семен закрыл книжицу-удостоверение и заметил, как задрожала она в его руке. Потом снова открыл и посветил фонариком на свое фото – на снимке он был в черном свитере. Взгляд, не смотрящий в объектив фотоаппарата. Губы безвольно разжаты.
Семен еще раз опустил руку в пакет и вытащил оттуда четки с камешками зеленого цвета. Тут же с испугом заметил, как привычно и легко легли четки в руку и как большой и указательный пальцы правой руки взялись за один из камешков. Тут же отпустил четки, и