Лицо Вероники выразило испуг.
– Не переживайте, – Петр Исаевич наклонился немного вперед и смотрел ей прямо в глаза. – Это не так страшно. Вы думали, что он просто уходит по ночам? Да?
Вероника кивнула.
– Он давно стал уходить по ночам?
– Наверно, осенью. Точно не помню. Ноябрь или декабрь.
– А раньше? Когда он обычно идет спать? В десять? В одиннадцать?
– В одиннадцать, если не уставший. Если уставший, то раньше…
– А бывало так, что он один или вы вдвоем очень поздно возвращались домой? может, гуляли по ночному городу?
– Лет пятнадцать назад. До свадьбы…
– До свадьбы не считается, – совершенно серьезным тоном произнес Петр Исаевич.
– может, после аварии? – вступила в разговор Дарья Ивановна. – Помнишь, Ника, ты мне рассказывала!
– Расскажите и мне, – попросил доктор.
Вероника вздохнула, стала рассказывать и удивилась, какая легкость у нее на душе возникла. И про пропавшую дочку рассказала, и про свои сомнения, и про то, как посылала Семена по вечерам искать ребенка.
Петр Исаевич слушал очень внимательно. Приоткрылась дверь, и Инночка попыталась зайти в кабинет с подносом, на котором стояли две чашечки кофе. Но Петр Исаевич взглядом остановил ее и отправил назад.
Когда Вероника дошла до событий прошлой ночи, то заметила, что беспокойство то и дело пыталось вернуться к ней. Теперь она говорила неровно, пытаясь контролировать свой голос, который, как ей казалось, вот-вот задрожит. Заинтересованный, внимательный взгляд доктора помогал ей сосредотачиваться и бороться с внутренней нервозностью.
Рассказ Вероники длился минут двадцать. После рассказа наступила тишина. Петр Исаевич попросил подождать его минут пять и вышел. Инночка занесла поднос с кофе.
– Я по одной сахара положила, – объяснила она, снимая блюдца с маленькими чашечками с подноса.
Выходя, она закрыла за собой двери.
Вероника пила кофе и смотрела на кушетку. Дарья Ивановна имела несколько раздраженный вид. Она бросила взгляд на свои золотые часики, слишком маленькие для ее крупного запястья. Потом повернулась лицом к подруге и с удивлением проследила, как Вероника, оставив чашечку на столе, вдруг поднялась и, сбросив сапоги, улеглась на белую кушетку лицом кверху. Улеглась и закрыла глаза.
«Да, он вызывает доверие», – подумала вдруг Дарья Ивановна о враче. И оглянулась на закрытые двери.
Петр Исаевич вернулся в кабинет минут через десять. Совершенно не удивляясь, посмотрел на Веронику, лежавшую на кушетке с закрытыми глазами.
Она услышала шаги, подняла голову. Хотела быстро подняться.
– Полежите! – мягко сказал ей доктор. – Так будет лучше! Смотрите вверх или закройте глаза. И просто слушайте и отвечайте!
Она закрыла глаза.
– Семь лет назад вы попали в сильную аварию. Да?
– Да, – прошептала Вероника.
– У вас были серьезные травмы?
– Были.
– В том числе травма головы?
– Сотрясение мозга и сильный ушиб.
– До аварии у вас был ребенок?
Вероника промолчала.
– Вы думали, что во время аварии с вами в машине был ребенок?
– Да, – прошептала Вероника.
– Вы его искали?
– Да.
– Вы вспоминали о пропавшем ребенке по вечерам и просили мужа пойти поискать его?
– Да.
– Он уходил и искал в темноте ребенка? И возвращался, когда вы уже спали?
– Да.
– Это продолжалось несколько месяцев или дольше?
– Да, дольше.
– Позже он сам уходил искать ребенка, даже когда вы его не просили? Он сам предлагал пойти поискать ее, вашу девочку?
– Да.
– И вы перестали его просить отправляться на поиски ребенка, потому что знали: он и так ее ищет?
– Да.
– Он вас освободил от вашей идеи фикс, забрал ваше беспокойство себе. После этого ваша жизнь вернулась в нормальное русло. Конечно, какое-то время вы ходили к психиатру. Да?
– Да.
– У вашего мужа благоприобретенный лунатизм. Он приобрел его, избавляя вас от ваших, скажем так, душевных проблем. То есть пускай вас это не огорчает, но он стал лунатиком благодаря вам. А значит, его можно вылечить.
– А эта блондинка? – спросила вдруг Дарья Ивановна.
– Она не моя пациентка, я о ней ничего не знаю, – ответил Петр Исаевич. – Просто ночью по улицам Киева бродит немало лунатиков. Иногда они знакомятся, дружат, но днем они не узнают друг друга. У них формируется особая, «ночная» память, которая включается только в состоянии лунатизма. Семен сам обеспокоен тем, что с ним происходит. Поэтому и попросил друга последить за собой и сфотографировать тех, с кем он ночью встречается…
– А как его вылечить? – спросила Вероника.
– Любовью и вниманием. А кроме того, у вас должны появиться дополнительные заботы. У вас ведь еще нет детей?
– Нет. Но он недавно предлагал удочерить одну девочку…
– Видите, он думает в правильном направлении. Меня смущает только одно – попытка самоубийства, о которой вы рассказали. Возможно, это не связано с лунатизмом. Во всяком случае, присматривайте за ним. Разговорите его, покажите, что он для вас самый дорогой человек. Попробуйте узнать, что привело его к попытке суицида. Даже вот что: сделайте вид, будто чувствуете именно себя виноватой в его проблемах. Думаю, он расскажет вам правду. И еще одно, по поводу лечения. Было бы хорошо, если бы он на протяжении полугода или года ночью бодрствовал сознательно. Ну, если б, скажем, у вас был ребенок, он бы мог вставать и проверять, как он спит, или кормить его из бутылочки. Но пока у вас нет детей, было бы хорошо найти ему работу в ночную смену. Понимаете?
– Нет, – призналась Вероника, внезапно ощутившая себя опустошенной, лишенной энергии.
– Лунатики уходят в ночную жизнь из сонного состояния. Если ваш муж будет ночью бодрым, он будет полностью контролировать свои действия. Приходите через пару дней. Расскажете, как дела, и будем решать, что делать с ним дальше. Хорошо?
– Хорошо, – прошептала Вероника.
Они вышли в холл и задержались у стола Инночки.
– Сколько с нас? – поинтересовалась Дарья Ивановна.
– Сто гривен, – ответила помощница доктора.
Дарья Ивановна опустила на стол сотку. Посмотрела на раскрытый журнал, во внутреннем разломе которого лежала шариковая ручка.
– Запишите меня на следующий вторник, на утро, – попросила она.
– Одиннадцать утра подойдет? – спросила Инна.
– Да!
На улице светило солнце. Они вышли на угол Артема и повернули налево, в сторону Львовской площади. Вероника ощущала удивительную легкость и полное отсутствие энергии, какое-то странное, почти детское ощущение.
– Я никогда раньше не доверяла рыжим, – задумчивым голосом произнесла Дарья Ивановна. – Но этот мне понравился. Ты подъедешь со мной на похороны? – Она обернулась к подруге.
– Когда?
– Завтра. Думаю, за полчасика мы управимся. Это же неформальные похороны. Без музыки и поминок.
– Поедем, – кивнула Вероника.
– Ты, кстати, фотографию этой блондинки спрячь куда-нибудь в надежное место. На всякий случай. Мне кажется, я ее где-то видела раньше! А справку Сене обратно положи!
На Львовской они свернули на Ярославов Вал. Прошлись до «угла трех кафе». Остановились на минутку у висевшего на гвоздике веночка.
«Может, он тоже был лунатиком?» – спросила сама себя Дарья Ивановна и подровняла левый бок венка по линии спрятанной под штукатуркой, но все равно хорошо различимой кирпичной кладки.
89
Киев. Бехтеревский переулок
У Семена закружилась голова, как раз когда он переходил Большую Житомирскую. Шум проезжавших мимо машин показался невыносимым, и он, пройдя через арку, оказался на Пейзажной аллее, бегущей вдоль края крутого холма, с которого хорошо был виден Подол и даже далекая Оболонь, изрезавшая небо своими высотками. Здесь, по аллее, гуляли молодые мамаши с колясками, пенсионеры с собачками и без собачек и просто те, у кого выпала свободная минутка. Сюда не долетал шум вечно забитой транспортом Большой Житомирской, хотя между аллеей и улицей стояли только два ряда старых дореволюционных домов с редкими вкраплениями современного архитектурного ужаса.
Семен подошел к краю аллеи, посмотрел вниз, на разноцветные крыши новеньких, стилизованных под старину домиков, построенных на дне обрыва. Головокружение прошло. Воздух здесь был посвежее. Отдышавшись, Семен продолжил путь. Так он дойдет до Львовской площади, ну а дальше, до Бехтеревского переулка, минут десять придется дышать выхлопными газами.
– Вы случайно по дороге сюда никого не встретили? – осторожно спросил доктор-психиатр, когда Семен постучал и зашел к нему в кабинет.
– Кого? – переспросил Семен.
– Кого-нибудь из знакомых?
– Нет, – посетитель мотнул головой. И уселся на стул напротив врача. – Можно кофе? – попросил он.
Теперь уже Петр Исаевич отрицательно покачал головой.
– Вы пока с кофе осторожнее. У вас взгляд очень взбудораженный. Лучше чаю!
Попросив Инну приготовить две чашки зеленого чаю, врач уставился в лицо Семену. Взгляд у Петра Исаевича был в этот день острее обычного, и Семен почувствовал себя неуютно.
– У меня проблемы, – выдохнул он. – Много проблем…
– Вы должны были ваши проблемы по одной мне приносить, по мере их поступления. А вы дождались, пока они вас придавили, и только потом пришли! Понимаете вашу ошибку?
Семен понимал. Он кивнул.
– Хорошо, – врач растопырил все пальцы на руках и показал посетителю. – Повторяйте движения за мной!
Семен послушно растопырил пальцы, потом так же, как и врач, резко расслабил их. Они вместе повторили упражнение раз десять, после чего Семен увидел, как взгляд Петра Исаевича смягчился. Сам Семен тоже расслабился.
– Так с чего начнем? – спросил врач.
– Наверно, с…
– Не волнуйтесь! Чем меньше у вас останется от меня секретов, тем легче мне будет помочь вам! Вам же нужна помощь?
– Да, – Семен кивнул. – Дело в том, что я чуть не утонул.
И Семен рассказал более или менее подробно о своих нескольких недавних ночных прогулках под присмотром друга Володьки. Даже об удостоверении члена Церкви Посольство Луны, и о сим-карте из конверта, и о звонке, после которого он пешком отправился к мосту Метро, с которого и прыгнул в не так давно освободившиеся от льда воды Днепра.