одумал, что в ней есть что-то особенное. На вечеринке он спросил ее, можно ли ей позвонить, и она дала ему номер телефона. Через несколько дней после вечеринки Майк действительно позвонил Уитни, они начали встречаться, очень хорошо поладили и вскоре сильно полюбили друг друга.
Майкл быстро решил, что хочет быть с Уитни всегда, и сделал ей предложение. Она без колебаний ответила «да».
Когда Майк сказал родителям, что они с Уитни поженятся, Фрэнк Салерно был очень счастлив: он уже заботился о Уитни, как о дочери, и эта новость его несказанно обрадовала.
Когда Гил Каррильо узнал, что Майк и Уитни поженятся, он тоже был вне себя от радости, считая, что это, возможно, единственное хорошее последствие дела Ночного охотника.
Синди Хейден продолжала навещать Ричарда при любой возможности. Чаще всего она приходила по выходным, когда Дорин тоже была на свидании. Две женщины начали встречаться в тюрьме. Дорин считала Синди «подлой лицемерной стервой», которая могла бы не дать присяжным прийти к единому мнению. Всякий раз, когда Дорин видела Синди в тюрьме, ее глаза сужалась, и она смотрела на нее с глубоким презрением. Когда Дорин спросила Ричарда, какого черта он позволил этому Бенедикту Арнольду [20] его навещать, он ответил, что она была присяжной и может помочь, если он решит обжаловать приговор.
После нескольких месяцев поездок в Сан-Франциско каждые выходные Синди задумала навсегда переехать на север, чтобы быть ближе к Ричарду. Она была влюблена в него, его фотографии в рамочках стояли на ночном столике и висели на стене напротив кровати. Синди рассказала об отношениях с Ричардом родителям и действительно привела в тюрьму маму и папу, чтобы они могли с ним встретиться. Когда Ричард в первый раз сел напротив них в кабинке для посетителей, Синди сказала:
– Мама, папа, это Ричард.
Ричард застенчиво улыбнулся.
– Я знаю, что вы слышали о нем много плохого, но в нем есть много хорошего.
Ричард застенчиво поздоровался, помахал рукой и заговорил с отцом Синди, который, как и его отец, работал на железной дороге. У них, по позднейшему выражению Синди, было «что-то общее».
Синди согласилась выступить в несколько общенациональных ток-шоу – один раз в «Донахью» и дважды «Джеральдо» – и очень страстно заявила миру, что Ричард Рамирес получил ненадлежащую защиту, и обвинения против него должны быть отменены.
Некоторые из навещавших Ричарда в Лос-Анджелесе поклонниц начали ездить к нему в Сан-Франциско. Дорин эти конкурентки раздражали. Она жаловалась ему, что они отнимают у нее время свиданий, но Ричард наслаждался всей полнотой женского внимания. Никогда прежде его так не обожали – и он этим упивался, расцветал от внимания женщин.
Синди, в отличие от Дорин, не возражала против других посетительниц Ричарда, пока они ее не беспокоили. Но была одна женщина, – ее Синди и Дорин прозвали «Фифой», – которая начала проявлять агрессию к ним обеим. Фифа, массивная, крепко сложенная воинственная блондинка с курчавыми волосами и крупным носом, принялась задирать Синди и Дорин, столкнувшись с ними в тюрьме.
– Он мой. Держись от него подальше, или я набью тебе морду, – регулярно заявляла она.
Синди дала ей отпор, посоветовав отвалить, но Дорин воинственным нравом Синди не обладала и терпела угрозы, насмешки и замечания Фифы. Фифа принялась регулярно оттаптывать Дорин пальцы и звать ее «Догрин». Дошло до того, что Дорин просила тюремных охранников проводить ее до машины, настолько боялась соперницу.
Дорин опять пожаловалась Ричарду, но он не запретил Фифе ходить в тюрьму.
Несколько женщин Рамиреса приносили с собой на свидания фаллической формы овощи и мастурбировали ими, пока он смотрел.
Многих из этих женщин Ричард Рамирес заводил.
– Тот факт, что он был так опасен и так близок, но не мог причинить мне вреда, возбудил меня, как только я села перед ним, – призналась позже одна поклонница Рамиреса. – Это напоминало красавицу и чудовище.
Синди Хейден хотела получить возможность прикоснуться к Ричарду, обнять его и быть рядом с ним, и она постоянно думала о том, как это устроить.
Когда в ходе массового сокращения штатов ее уволили, она решила, что станет частным детективом. Будь у нее лицензия детектива, она могла бы работать с новыми адвокатами Ричарда в Сан-Франциско и навещать его в отдельной комнате. Она подала заявку на трудоустройство в охранную фирму, ее взяли, и она переехала в Сан-Франциско и сняла тихую квартиру в Ричмонде. Охранная фирма предоставила Синди лицензию, и она сдала необходимый экзамен.
Она пошла к одному из представлявших Ричарда сан-францисских адвокатов и уговорила его взять ее с собой в окружную тюрьму, когда он поедет навестить Ричарда. Вместе с адвокатом ее провели в одну из семи комнат, отведенных для свиданий защитников с доверителями. Размером три на три метра, с деревянным столом и несколькими стульями. В стене были застекленные панели, чтобы охранники могли заглянуть внутрь. Пока Синди ждала, когда приведут Ричарда, ее сердце бешено колотилось. Она ходила взад и вперед, руки у нее дрожали. Когда Ричарда привели, охранник снял с него наручники, и он сел за стол. Они были похожи на двух хихикающих школьников.
Под столом она подняла ногу и положила Ричарду на бедро, и у него глаза полезли из орбит. Он не мог поверить, что действительно сидит с одной из присяжных, вручивших ему билет в камеру смертников. Через несколько минут, как позже рассказывала Синди, адвокат вышел в туалет. Когда он ушел, и Синди удостоверилась, что вокруг нет охранников, она встала и быстро поцеловала Ричарда, а он щупал ее своими ручищами. От возбуждения она чуть не потеряла сознание.
Когда впоследствии ее спросили, боялась ли она оставаться с Ричардом наедине, она ответила:
– Нет, совсем нет. Он никогда не причинил бы мне вреда.
Когда адвокат вернулся, Синди, затаив дыхание, села, сердце у нее колотилось как сумасшедшее.
По ее словам, во время последующих посещений тюрьмы, когда она помогала Ричарду решать юридические проблемы, у нее было больше свиданий, на которых они с Ричардом могли прикоснуться друг к другу и фактически оставались наедине.
Гил Каррильо решил баллотироваться на пост шерифа. Он чувствовал, что сможет внести назревшие изменения, которые на низовом уровне значительно улучшат эффективность работы департамента шерифа. Его предвыборная платформа будет платформой детектива, который хорошо знает проблемы, присущие любому огромному полицейскому управлению.
Весной 1994 года он взял отпуск и начал интенсивную кампанию. Перл и его сестры участвовали в работе предвыборного штаба и помогали ему рассылать письма и развешивать плакаты.
Его соперник, шериф Блок, был гигантом правоохранительных органов Лос-Анджелеса. Выступивший против него Гил был как Давид, сражающийся с Голиафом. Гил проиграл праймериз и выбыл из гонки.
Благодаря активному участию в расследовании дела Охотника Гила часто просят выступить в полицейских агентствах по всей стране, включая академию ФБР в Куантико, штат Вирджиния. И он неизменно предупреждает коллег никогда не пренебрегать ни единой зацепкой в делах серийных убийц.
В настоящее время Гил Каррильо работает в отделе убийств в участке Восточного Лос-Анджелеса. У него нет горечи от проигрыша на выборах. Он всегда знал, что это риск, но он обязан был попробовать. Сегодня он снова занимается расследованиями убийств в Лос-Анджелесе, получая удовольствие от работы, как никогда прежде.
Глава 57
Дорин продолжала навещать «свою истинную любовь» по выходным и всякий раз, когда ей удавалось вырваться с работы. Она хотела переехать в Сан-Франциско, но не давала работа в журнале.
Всякий раз, когда она видела Синди, ей становилось тошно. Позже она призналась:
– Я знала, что она не задумала ничего хорошего, и очень хотела, чтобы она просто куда-нибудь провалилась.
Дорин была доверенным лицом и секретарем Ричарда, занималась его корреспонденцией и передавала сообщения его адвокатам и семье. Часто он получал письма со всей страны, и Дорин помогала ему с перепиской.
Он звонил ей из тюрьмы Сан-Франциско, и она проигрывала ему в телефонную трубку хэви-метал. Она клала заработанные редакторским трудом деньги на его счет в тюремном магазине и помогала ему всем, чем могла.
На вопрос, задумывается ли она когда-нибудь о преступлениях, за которые Ричард был осужден, она отвечает:
– Когда ты кого-то любишь, ты видишь в нем только хорошее. А этот суд был пародией на справедливость.
Семья Дорин была очень недовольна тем, что она связалась с Ричардом Рамиресом, но это никак не повлияло на ее чувства к нему; он был ее закатом и восходом, и она надеялась однажды стать миссис Рамирес.
Ричард становился проблемой для сан-францисских тюремщиков – слишком много у него было посетительниц, некоторые из них ссорились и дрались друг с другом прямо в тюрьме. Телевизионщики узнали о поклонницах Ричарда и сняли обо всех его фанатках сюжет под соответствующим названием «Ромео из камеры смертников». Окружная тюрьма сообщила прессе о решении вернуть Ричарда в Сан-Квентин «по соображениям безопасности».
21 сентября 1993 года Ричарда вернули в Сан-Квентин. Он не хотел туда, потому что его поместили бы в исправительный центр, где свидания строго ограничены, нет доступа к телефону, и почти двадцать четыре часа в сутки он был бы под замком.
В конце концов Дорин решила, что ей нужно быть ближе к Ричарду, и переехала в район Сан-Франциско, где устроилась сторожем. Хотя ей больше не требовалось ехать семь часов из Лос-Анджелеса, чтобы навестить его, теперь ей нужно было ехать в Сан-Квентин рано утром, чтобы занять очередь. Для заключенных в исправительном центре было всего три смены по тринадцать посетителей ежедневно. Днями свиданий были четверг, пятница, суббота и воскресенье.
Дорин регулярно ждала от десяти до двадцати часов, чтобы попасть в тюрьму для тридцатиминутного визита через стекло по телефону, но не роптала. Она сидела в своей машине, лузгала семечки и писала ему любовные письма, глядя на восходящее солнце, сияющее, как огонь над Бухтой Черепов. Работа и начальство, перед которым ей приходилось отчитываться, позволяли ей видеться с Ричардом только по воскресеньям, в выходной.