Примечание автора к десятому юбилейному изданию
Меня часто спрашивают, почему я написал «Ночного охотника»:
– Какого черта тебе охота держать в голове всю эту мрачную хрень?
История это длинная и запутанная, но если вкратце: в 1992 году я захотел написать роман о серийных убийствах, реально отражающий происходящее в сознании серийного убийцы до, во время и после совершения убийства. Я собирался просто, убедительно и в увлекательной форме описать «составляющие» серийного убийцы.
Я истовый приверженец проведения исследований, выхода в мир и стремления видеть происходящее своими глазами и лично разговаривать с теми, кто знает правду. Желая пролить свет на это малоизвестное темное явление, я начал общаться с осужденными убийцами, сидевшими в разных камерах смертников по всей стране, среди них были Джон Гейси и Тед Банди. Одним было интересно поговорить со мной, другим нет, но тем не менее я по крупицам начал собирать суровые реалии, – если хотите, составляющие того, что такое серийное убийство.
Мой друг и литературный агент, Мэтт Бялер, предложил мне связаться с Ричардом Рамиресом – печально известным Ночным охотником, в 1985 году державшим весь штат Калифорния в тисках страха, не имеющего равных в анналах истории преступности. Я родился и вырос в Нью-Йорке и не жил в Лос-Анджелесе в ту пору, когда Охотник входил посреди ночи в частные дома и терзал, резал, избивал и расстреливал людей, но я помнил, насколько жестокими были его преступления и тот факт, что он был сатанистом, – это показалось мне особенно интересным и интригующим. Я Рамиресу написал, он ответил. Несколько месяцев мы переписывались. Я предложил ему звонить за счет абонента, и он мне звонил.
К своему удивлению, я обнаружил, что он открыт и откровенен, и, как ни странно, обладает тонким чувством юмора. Он согласился со мной встретиться, и вскоре я летел в Сан-Франциско на встречу в окружной тюрьме Сан-Франциско, где его держали по обвинениям в преступлениях, совершенных в Сан-Франциско, – изнасиловании Барбары Пэн и убийстве ее шестидесятидвухлетнего мужа Питера Пэна. У меня было удостоверение журналиста, и я мог встретиться с Ричардом один на один в небольшом конференц-зале.
Я пришел первым. Около двадцати минут я ждал, пока его приведут. Когда он появился, меня удивило, какой он большой и подвижный, напоминающий кошку, с огромными руками – самыми большими из тех, что мне когда-либо доводилось видеть. Я знал, что эти руки совершили ужасные, неописуемые преступления. Пока он говорил, они кружили перед ним как два злобных стервятника. Я видел фотографии жертв Ночного охотника с мест преступлений: почти отрубленные головы, вырезанные глаза, некоторые жертвы так сильно избиты, что их невозможно узнать.
Мы поговорили несколько часов. Ричард согласился рассказать мне правду. Я вернулся в Нью-Йорк и написал заявку на книгу, продал ее издательству «Кенсингтон» и вскоре снова прилетел в Калифорнию.
Но Ричарда перевели в отделение смертников Сан-Квентина, и свидания с ним были возможны только через оргстекло. Мои друзья из полицейской академии Нью-Йорка, где я много раз читал лекции, походатайствовали за меня перед начальником тюрьмы, и в результате я получил возможность сидеть в маленькой комнате один на один с Ричардом и разбираться в его мозгу. В общей сложности я провел с ним три недели с восьми утра до двух часов дня ежедневно. Я взял за правило никогда не осуждать Ричарда и не разговаривать с ним свысока. Я относился к нему как к равному, и поэтому мне удалось залезть ему в голову с фонариком и понять, что там творится. Я увидел, что он на удивление умен и начитан, в его характере явно присутствовали глубокие, рефлексивные, склонные к самоанализу черты, на мой взгляд, делавшие его еще… интереснее.
И вот теперь – впервые – я публикую часть моего интервью взятого в отделении смертников у Ричарда Муньоса Рамиреса, ужасного/печально известного калифорнийского Ночного охотника.
Карло: Подождем пару секунд, чтобы заработала техника. Ладно, сегодня 8 февраля, около девяти утра. Я нахожусь в отделении смертников тюрьмы Сан-Квентин с Ричардом Рамиресом. Итак, Ричард, мы обсудим некоторые темы, вы только что говорили о смерти, о ее значении для общества – вы можете продолжить?
Рамирес: Хм… у меня кровь стынет в жилах! (смешок)
Карло: Значит, смерть вас смешит?
Рамирес: Нет, просто я думаю, смерть общество притягивает. Вместо того чтобы вскользь упомянуть о ней в этом вашем проекте… вы обязаны уделить ей достаточно места, потому что…
Карло: Что вы думаете о «Как мы умираем» – о чем она? Та книга «Как мы умираем», о которой вы говорили…
Рамирес: В ней рассказывается о том, как люди воспринимают смерть… сегодня, в сегодняшнем обществе. Давным-давно она воспринималось как нечто духовное, потому что рождение и смерть – два очень важных события, не только рождение и смерть для человека, но и для окружающих его людей и для наследия, которое он оставляет после себя. В современном обществе больше всего говорят о научных и медицинских аспектах смерти. И в этой книге рассказывается о том, как умирают разные люди и о разных формах умирания…
Карло: Разные культуры?
Рамирес: Разные культуры, я думаю. Я читал рецензии на книгу, саму ее я не читал. Я читал рецензии, и там написано, что есть такое явление, как предсмертный хрип, есть такая штука, и это спазм голосового аппарата.
Карло: Вы имеете в виду, это как последний вздох?
Рамирес: Да. (Магнитофон отключается.)
Карло: Об этом предсмертном хрипе – я сам много о нем читал, но никогда не слышал. Вы его слышали?
Рамирес: (Встает и уходит.)
Карло: Эй, вернитесь!
Рамирес: Нет, я его не слышал!
Карло: Опишите…
Рамирес: Как я думаю, он должен звучать?
Карло: Ну да.
Рамирес: Это последний… выдох. Это последний выдох, я не думаю, что это последний вдох…
Карло: Последний выдох.
Рамирес: Верно.
Карло: И… как он звучит?
Рамирес: Я думаю, я думаю, это – кто бы ни был его свидетелем – это похоже на то, как дух покидает тело с этим последним выдохом. Но… хм-м-м… ладно, некоторые люди действительно хватаются, цепляются за жизнь, некоторые даже спрашивают разрешения у своих близких… умирая. Понимаете, потому что они не хотят оставлять близких.
Карло: Как звучит предсмертный хрип и почему? Это последний выдох, но влияет ли на него голосовой аппарат?
Рамирес: Это спазм голосового аппарата.
Карло: Это спазм голосового аппарата… понимаю.
Рамирес: Да, я бы предположил, что это не похоже ни на одно наше дыхание в течение жизни. Это похоже на то, как новорожденного бьют по попе, и он делает глубокий вдох. Для меня это мистические и духовные вещи, мы переживаем их не каждый день. Когда такое происходит, мы замечаем. Должны замечать. Думаю, такое невозможно не заметить, если только ты не совсем тупой.
Карло: Говоря о духовности, давайте поговорим о сатанизме. Ричард, в прессе много писали о вашей преданности и приверженности Сатане. Не могли бы вы немного рассказать о том, что для вас значит Сатана?
Рамирес: Что для меня значит Сатана… Сатана – это сила, придающая моей жизни устойчивость. Он дает мне смысл существования, он дает… свободу от рационалистического объяснения. Какая-то часть меня верит, что он действительно существует. У меня есть сомнения, но у всех нас есть сомнения во многих вещах.
Карло: Когда вы впервые отвернулись от христианства – насколько я знаю, вы были воспитаны в христианской вере – и обратились к сатанизму?
Рамирес: С 1970 года – что ж, в детстве и до восемнадцати лет я верил в Бога. Семнадцати, восемнадцати лет. Потом на два-три года я стал как бы атеистом – не верил ни во что. Когда мне исполнилось двадцать, примерно двадцать один год, я встретил в тюрьме парня и… он рассказал мне о Сатане, и я узнал об этом от него. (Ричарда арестовали за угон машины.) Я читал книги, учился и изучал, кто я такой и каковы мои чувства. И мои действия. Так же, как «Хезболла» и различные террористические религиозные организации по всему миру – это движущая сила, которая вдохновляет их действия, и они искренне в нее верят. Эта сила так же повлияла на мою жизнь.
Карло: Другими словами, их духовность была движущей силой в их жизни, а Сатана в некотором смысле стал вашей духовностью и движущей силой, стоящей за вами.
Рамирес: Да, точно.
Карло: Ричард, вы верите, что Сатана помогает людям, которые… (Магнитофон отключается.) Ричард, вы верите, что Сатана помогает людям делать то, что при обычных условиях они не смогли бы сделать? Например, в Матаморасе, Мексика, Адольфо Констанцо убил много людей, и он приносил человеческие жертвы, чтобы защитить наркокартель Эрнандес от полиции, и горячо верил, что Сатана его защитит, а потому приносил человеческие жертвы. Вы чувствуете, что у такого рода рассуждения есть резон?
Рамирес: …резон в сатанизме?
Карло: Да.
Рамирес: Я не знаю структуры ада как такового, демонов или демонологии, но я знаю, когда ты занимаешься колдовством, когда ты занимаешься сатанизмом, будь то вуду…
Карло: …Сантерия, Тайо Майомбе…
Рамирес: Да, при любых жертвоприношениях или контактах с духами ты имеешь дело с очень деликатными и опасными вещами. Я сам не колдун, я не волшебник. Я не из тех людей, которые знают свое колдовство от А до Я. Но я слышал и читал о случаях, когда людей убивали и… э-э-э… арестовывали за связь не с теми демонами и использование неправильных типов… э-э-э… правильных процессов жертвоприношений и правильных типов ритуалов. Ты должен знать, что делаешь. Во всем, от приемов до чаш…
Карло: