Карло: Так что, по сути, вы слушали такую музыку – хэви-метал – для развлечения. Для развлечения, чтобы очистить голову и…
Рамирес: Для хорошего настроения.
Карло: Для хорошего настроения. Как вы думаете, следует ли оберегать детей и подростков от такой музыки?
Рамирес: Нет, потому что я считаю, что человек, который… человек, которому суждено быть злым или который склонен быть злым, будет злым независимо от музыки. Музыка, я считаю, тут ни при чем.
Карло: Даже молодые впечатлительные умы?
Рамирес: Да, да… потому что я считаю, что именно среда определяет, кем вырастет ребенок.
Карло: Ричард, когда вам было десять лет…
Рамирес: Или около того.
Карло: Или около того. Ваш двоюродный брат Майк только что вернулся из Вьетнама, и у него был стресс из-за войны, из-за трех сроков боевой службы, и однажды он поссорился со своей женой, выстрелил в нее и убил. Вы были там в тот день. Не могли бы вы рассказать нам, что вы почувствовали, увидев это – и позже, когда вы вернулись туда с отцом?
Рамирес: Ну да это было…
Карло: Сколько вам было лет? Десять или одиннадцать?
Рамирес: Около того. Я не помню, десять или одиннадцать. Точно не могу сказать, мне было, наверное, одиннадцать. Был солнечный день, я гулял с Майком в тот день, и… эм… он добрался до своего дома около трех часов… Я был с ним. Произошел инцидент… эм… его арестовали, посадили в тюрьму. Его… мать Майка неделю или две спустя позвонила моему отцу и матери и спросила их, не зайдут ли они в дом и не возьмут что-нибудь для себя. Я помню, мы втроем, отец, мать и я поехали. Мы припарковали фургон. Мы с отцом вошли внутрь, не зная, что мы там найдем… (Магнитофон отключается.)
Рамирес: Это было очень странное переживание. Я имею в виду, оказаться там после того, как Джесси убили. Эта… аура все еще висела в воздухе. Это было… мистично. Я все еще чувствовал запах ее крови. В комнату проникал солнечный свет, и в золотых лучах солнечного света кружились пылинки.
Карло: Как вы думаете, как все это на вас подействовало?
Рамирес: Странно. Я хочу увидеть что-то подобное – грань между жизнью и смертью прямо перед собой. Пронизывающе. Когда она падала, я увидел все это в замедленной съемке.
Карло: Ричард, он выстрелил в нее прямо у вас на глазах?
Рамирес: Да, у меня и двоих моих кузенов, двоих его детей, мальчиков трех и шести лет.
Карло: На каком расстоянии?
Рамирес: В паре метров от меня.
Карло: Ваш кузен Майк тоже убивал – насиловал и убивал женщин во Вьетнаме?
Рамирес: Да.
Карло: Откуда вы знаете?
Рамирес: Он мне все об этом рассказал, и я видел его полароидные снимки.
Карло: Ричард, расскажите нам об этом, пожалуйста.
Рамирес: В шкафу у него была обувная коробка. В ней было полно этих полароидных снимков женщин и девушек, которых он затащил в джунгли и отработал.
Карло: Отработал?
Рамирес: Изнасиловал и убил их. Сестер, даже семью, мать и двух дочерей. Он сорвал с них одежду и обнаженными привязал к дереву. На другом снимке они уже мертвы. Он отрезал им головы.
Карло: Он их также изнасиловал?
Рамирес: Да, конечно, пока они все трое были привязаны к деревьям, друг напротив друга.
Карло: Он вам это сказал?
Рамирес: Да, рассказал мне об этом все… именно о том, что он сделал. Раньше мы катались по Эль-Пасо, курили травку, слушали радио, и он рассказывал мне, что он делал с женщинами.
Карло: Вы знаете, скольких он изнасиловал и убил?
Рамирес: Точно больше двадцати. У него были их фотографии. Преимущественно молодые девушки, но были всех возрастов. Они были враги, понимаете ли, вьетконговцы, всем было плевать.
Карло: Как… как это на вас подействовало?
Рамирес: Тяжело. Я думал о них, я имею в виду, обо всем этом.
Карло: В сексуальном плане, Ричард?
Рамирес: Да, мать твою, конечно, в сексуальном плане. Речь только о сексе.
Карло: Они заводили? Фотографии?
Рамирес: Да, очень сильно.
Карло: Как вы думаете, эти фотографии помогли вам встать на тот путь, по которому вы в конечном итоге пошли?
Рамирес: Сложно сказать. Двоюродного брата я ни в чем не виню. Мне хочется, чтобы это было ясно. Это просто произошло.
Карло: Он еще научил вас навыкам войны в джунглях, навыкам партизанской борьбы, как убивать людей, верно?
Рамирес: Да, научил. Как пользоваться ножом, куда стрелять. Как быть невидимым ночью… и всему такому прочему.
Карло: Как невидимым?
Рамирес: Носить все черное, вплоть до обуви и носков, черную шляпу с опущенными полями, закрывающими лицо, чтобы на него не падал свет. Избегать попадания света – вот ключ.
Карло: Интересно.
Рамирес: Мне все это было очень интересно… Я уже воровал, то есть залезал в дома людей по ночам и крал вещи, и это все мне помогало.
Карло: Он научил вас стрелять?
Рамирес: Нет. Мой отец. Но мой двоюродный брат сказал мне, куда стрелять, чтобы добиться максимального эффекта.
Карло: Куда?
Рамирес: В голову, разумеется.
Карло: В какое-то конкретное место?
Рамирес: Над ухом.
Карло: А нож, я имею в виду, куда лучше всего бить ножом?
Рамирес: Поперек горла. Это называется колото-резаная рана. То есть бьешь острием в шею сбоку, а затем режешь поперек горла. Удар перерезает трахею и артерии, всегда смертельный.
Карло: Понимаю. (Магнитофон отключается.)
Для меня одним из наиболее причудливых, озадачивающих аспектов ошеломляющей и жестокой истории Ричарда Рамиреса были женщины, которых он так привлекал после ареста. В рамках исследования для книги я взял интервью у многих из них и написал о них в «Ночном охотнике». Одной из многих женщин Ричарда в ту пору, с 1993 по 1994 год, была Дорин Лиой. В конце концов Дорин вышла за Ричарда замуж в отделении смертников, и я присутствовал на свадьбе.
Церемония прошла в комнате для свиданий в отделении смертников. Как обычно, в ней происходили свидания с другими заключенными, и когда церемония началась, все почтительно притихли. Здесь было много других печально известных серийных убийц, обильно татуированных бандитов, чересчур серьезных, с каменными лицами – все притихли и замолчали ради свадьбы Ричарда. Все происходило в комнате типа кафетерия с прикрученными к полу пластмассовыми стульями. У восточной стены стояли торговые автоматы. Для меня было чем-то сюрреалистичным видеть всех этих хладнокровных убийц, сидящих тихо, как будто в церкви или в другом священном месте, из-за свадьбы Ричарда. Я заметил, что во время клятв пастор не произнес фразу «пока смерть не разлучит вас». Когда я позже спросил его почему, он сказал: «Произносить ее тут, в отделении смертников, было бы дурным тоном». Да, разумеется.
Дорин Лиой была одной из множества женщин, которых привлек Ричард после своего ареста. Во время бурного четырнадцатимесячного суда над Ричардом они выстраивались в очередь в окружной тюрьме Лос-Анджелеса, надеясь увидеть Ричарда, навестить его. Если на свободе Ричарду приходилось платить за секс дешевым уличным проституткам из центра Лос-Анджелеса, теперь он внезапно превратился в Рудольфа Валентино [28], Мика Джаггера, Брэда Питта и Бугимена [29] в одном лице. Сам Ричард больше всех был шокирован и поражен тем, что многие женщины считали его столь совершенным, абсолютно неотразимым.
Следуя его указаниям, некоторые из них – фактически большинство из них – не надевали нижнего белья и позволяли ему украдкой подглядывать за их возбуждающими прелестями, пока он мастурбировал – старый трюк с рукой в кармане. Всех форм и размеров, цветов и национальностей, рослые и невысокие, толстые и худые, девочки-подростки, женщины от двадцати до тридцати лет, некоторые очень красивые, из всех слоев общества: секретарши, стоматологи-гигиенисты, учительницы, преподавательницы колледжей и старшеклассницы, несколько стриптизерш, банковских и почтовых служащих, проституток и пара сатанисток. Одной из последних была Зина Лавей, дочь в свое время печально известного, а ныне покойного Антона Лавея, основателя Церкви Сатаны в Сан-Франциско.
Почему – напрашивается вопрос – всех этих женщин так тянуло к хитрому, безжалостному, жестокому серийному убийце? Мужчине, которого судят за убийство семи женщин, избиение до полусмерти еще пяти женщин, изнасилование старушек, нанесение им побоев руками и ногами и отправку еле живыми на больничную койку. Преступления были совершены на обширных просторах округа Лос-Анджелес, от Мишн Вьехо на юге и до Даймонд-Бара на севере. Большинство нападений Ночного охотника – в общей сложности девятнадцать за пятнадцать месяцев – происходили в красивых и богатых общинах. Тем не менее сюда приходили все эти девушки и женщины, желавшие заняться с ним сексом, выполнять его приказы, удовлетворить его орально и анально, стать его добровольными послушными сексуальными игрушками.
Ричарда судили – об этом много писали – не только за вагинальные, но и за анальные изнасилования потерпевших женщин. Все приходящие женщины об этом знали, но для них это не имело значения. То, что творил Ричард, издеваясь над всеми своими жертвами, видимо, придавало ему некую уникальную привлекательность. Действительно, многих из этих женщин это сильно заводило – содомия казалась им более полной и болезненной отдачей. Пожелай он и потребуй, они все вместе с готовностью спустили бы исподнее, прогнулись и сказали «пожалуйста», охотно распластавшись перед ним.
Во время самого судебного разбирательства женщины заполняли целые ряды в зале суда, прижимались друг к другу, прихорашивались и расхаживали перед ним как его личный гарем. Они получили известность как «фанатки Рамиреса», так их окрестила не верящая, широко открывшая от удивления глаза пресса. Дорин Лиой называла всех этих «дам» – своих тогдашних соперниц – «тарталетками», что чисто внешне казалось невероятно точным. Как я уже упоминал, проводя исследование для написания этой книги, я взял интервью у многих из этих женщин, и из первых рук узнал, что у них на уме. Одна сказала мне: