Он почувствовал, что что-то случилось, и внезапно вытащил пистолет 38-го калибра.
– Пожалуйста, не стреляйте в меня! Я сделаю все, что вы скажете! – взмолилась Сакина.
– Заткнись, сука!
Дверь распахнулась, и вошел трехлетний ребенок.
– Папа не просыпается, – сказал малыш матери.
Ночной охотник схватил ребенка, уложил его на кровать и связал, накрыл ему голову подушкой, чтобы заглушить его крики. Сакина попыталась заступиться и подойти к ребенку, но он ее ударил и приказал оставаться на месте. Он снова принялся ее насиловать.
Закончив, он отпустил ее к ребенку, сам прошел на кухню, поел найденную в холодильнике дыню, выплюнул семечки на пол и вернулся.
Он оттащил Сакину за волосы в спальню, где неподвижно лежал ее мертвый муж, и потребовал еще драгоценностей и денег. Она много раз клялась Сатаной, что ничего ценного больше нет, что он уже все забрал. Он снял с пальца подаренное ей братом золотое кольцо, а с шеи – золотую цепочку.
– Где твое обручальное кольцо, сука? Это не обручальное кольцо. Где кольцо с бриллиантом?
– В банковском сейфе…
Он дал ей пощечину.
– Ты врешь, где оно?
– Нет, я не вру, клянусь Сатаной, оно в банке.
Он уложил ее на пол.
– У вас есть скотч?
– Нет… скотча нет.
Он ушел и вернулся через несколько минут, сказав:
– Я только вырубил твоего мужа, – и засмеялся.
– Что, что ты с ним сделал?
– Ничего. Я только его вырубил.
Он завязал ей глаза и заткнул ей рот.
Сакина снова почувствовал, что что-то не так. Охотник подошел к окну и посмотрел через жалюзи. По улице медленно ехала полицейская патрульная машина. Он видел, как она свернула за угол и развернулась. Он решил, что кто-то услышал выстрел и вызвал полицию. Когда патрульная машина медленно вернулась к дому Абовата, он приготовился к перестрелке, положив около задней двери револьвер 38-й калибра и дополнительную обойму для «Узи». Вытащил «Узи» и вернулся к окну, готовый продырявить одинокого полицейского, если тот выйдет из машины. Он был полон решимости выиграть эту войну.
Вскоре патрульная машина уехала, но он продолжал стоять у окна, выглядывая через жалюзи, весь в поту, с бешено колотящимся сердцем, пока не убедился, что они не устраивают ему ловушку. Он подумал, что именно так он и погибнет – окруженный полицией, в чьем-то доме, в осаде. Через пять минут он вернулся к Сакине и вынул кляп. Он снова потребовал денег и ценностей, и она еще раз поклялась, что больше ничего нет.
– Я отдала вам все – все, клянусь Сатаной! Клянусь! – сказала она.
Он был настолько одержим ценными вещами, что заставил ее пойти с ним в гараж, чтобы обыскать багажник машины. Брать было нечего, и он вернул ее в дом, еще раз изнасиловал – в комнате, где был убит Элиас. После этого она прижалась лицом к его животу и умоляла его не убивать мужа.
– Пожалуйста, не убивайте его, он такой хороший человек, – сказала она. – Пожалуйста, не убивайте его!
– С ним все в порядке, – сказал он, – я только ударил его и вырубил.
Впервые он ощутил укол чувства вины, но тот быстро прошел.
Сакина понятия не имела, что услышанный ею хлопок был выстрелом, убившим ее мужа, и поверила убийце, что он еще жив.
Наконец он ушел с добычей в наволочке, приковав Сакину наручниками к дверной ручке свободной спальни. Сакина слышала, как завелась и отъехала машина. Она несколько минут подождала, затем попыталась позвать сына. Она смогла только схватить его за ноги и, крепко держа его одной рукой, притянула к себе и развязала ему руки. Ноги он развязал себе сам.
Сакина сказала ему пойти разбудить отца. Мальчик послушно подошел к Элиасу. Сакина слышала, как он сказал:
– Папа, проснись. Папа, папа, проснись.
Она закричала:
– Элиас, проснись! Элиас, Элиас!
Мальчик вернулся к матери и сказал:
– Мама, папа не проснется, он не проснется, мама. Пожалуйста, не кричи, ты меня пугаешь.
– Иди снова и вытащи у него что-то изо рта, Аамар.
Он послушался, быстро вернулся и сказал, что во рту у него ничего не было. Сакина видела кусочки дыни в коридоре, и подумала, что убийца затолкал в рот Элиаса дыню и заклеил его скотчем, но ребенок сказал, что ничего во рту нет.
– Элиас! Проснись! Элиас! – позвала она умершего мужа.
Она подумала о соседях, Розвите и Бобе Уилсонах, и принялась выкрикивать их имена, умоляя прийти и помочь ей.
Сакина пыталась уговорить маленького сына пойти к соседнему дому Уилсонов и позвать на помощь, но он не решался сам выйти в темноту. Сакина сказала ему, пообещала, что у соседей будет фруктовое мороженое и конфеты, и они дадут ему все, что он хочет.
Это придало мальчику смелость, и тот послушно, хотя и со страхом и нерешительностью вышел на улицу и подошел к дому Боба и Розвиты просить мороженое.
В 3:43 у Уилсонов зазвонил дверной звонок. Боб спал чутко и сразу же проснулся. Он посмотрел на красные цифровые часы на тумбочке. Гадая, кто, черт возьми, может так поздно звонить в дверь, он встал с кровати, оделся и спустился вниз, а прямо за ним вышла Розвита. Когда они подошли к входной двери, звонок зазвонил снова. Боб глянул в глазок, но там никого не было, но звонок звонил. Боб открыл дверь и увидел маленького Аамара, который спросил:
– У вас есть мороженое?
Он был в пижаме, явно напуганный, а на его левой руке все еще висел привязанный ремень. Боб спросил, где его родители. Аамар сказал:
– Папа не просыпается.
Боб снял с его руки ремень и направился к дому Абоватов. Он заметил, что свет включен, и подумал, что это странно. Подойдя к дому на пару метров, он услышал крик Сакины о помощи. Медленно войдя в дом, он нашел Сакину. Очень скромная женщина, она ужасно стеснялась своей наготы. Она попросила у него халат и сказала:
– Пожалуйста, Боб, сходи к Элиасу. Он не отвечает, помоги ему.
Боб нашел Элиаса в том виде, в каком его оставил убийца. Он пощупал его лоб – холодный. Сакина крикнула Бобу, чтобы тот убедился, что страдающий эпилепсией Элиас не прикусил язык. Она все еще не понимала, что муж мертв.
Боб видел, что изо рта Элиаса торчал опухший багровый язык. Он попытался очистить дыхательные пути, но это было невозможно, потому что язык слишком сильно опух. Он попытался реанимировать Элиаса, но безуспешно. Мужчины были друзьями, и Боб заплакал, осознав, что Охотник убил Элиаса буквально в нескольких шагах от его жилища. Он вернулся к Сакине и сказал Розвите позвонить в полицию. Та побежала домой, набрала 911, затем позвонила соседям Эмили и Рону Ледесма. Боб сообщил Сакине, что Элиас мертв, она расплакалась и впала в истерику. Эмили Ледесма вошла в спальню и попыталась ее утешить.
Заместители шерифа Джон Найт и его напарник Кирк Смит остановились перед домом Абовата в 4:07 утра. На тротуаре их встретил Боб Уилсон. Они пошли за ним и увидели Сакину, все еще скованную наручниками и плачущую. В тот момент, когда она увидела офицера Найта, высокорослого и широкоплечего, она принялась умолять его помочь ее мужу. Найт попытался заставить Сакину рассказать ему, что произошло, но она продолжала настаивать, чтобы он помог Элиасу. Два заместителя шерифа пошли в главную спальню, и полицейский Найт пощупал пульс на шее Элиаса, обратив внимание на небольшое пулевое отверстие чуть выше левого уха Элиаса. Пульса не было. Зрачки на свет не реагировали. Два заместителя вернулись к Сакине и подтвердили, что ее муж действительно мертв.
– Пожалуйста, – умоляла она заместителей шерифа, – снимите это, пожалуйста, пожалуйста! – указывая на наручники.
Заместитель шерифа Найт знал, что ключ от его наручников не подойдет. Он попытался вытащить ее руку из наручников, но те были слишком тугими. Обычно заместители шерифа ничего не трогают на месте преступления, но Сакина продолжала просить их освободить ее, чтобы подойти к мужу и детям. Напарник Найта подошел к двери с другой стороны и, пока Найт держал ее наручники, снял дверную ручку.
Со свисавшими с левого запястья наручниками Сакина побежала в главную спальню с воплями: «Элиас! Элиас!» Она потрясла мужа, он оставался неподвижным. Она заглянула в кроватку, чтобы убедиться, что ее десятинедельный ребенок не пострадал – он так же крепко спал. Она взяла его на руки и вышла из дома вместе с Эмили Ледесма. Полицейский Найт последовал за ней – желая передать по рации описание нападавшего – до дома Ледесма, где она села и безудержно заплакала. Прибыло еще несколько полицейских и «Скорая», Сакину обследовали и оказали медицинскую помощь. Она описала нападавшего как светлокожего, ростом 185–188 сантиметров, с грязными светлыми волосами и в ботинках. Она сказала, что зубы у него в пятнах и кривые, и что одет он во все черное.
Она рассказала, как ее разбудил хлопок, а затем преступник оказался в спальне, бил ее, пинал, унижал.
– Он много раз заставлял меня клясться Сатаной, что я не буду кричать.
Она описала природу сексуального насилия, и заместители шерифа пришли к выводу, что на нее напал ужасный Ночной охотник. Пришел сержант Пол Беар с парой кусачек и разрезал наручники на тонком левом запястье Сакины. Найт передал по рации полученное от нее описание убийцы.
В тот вечер Перл по настоянию Гила вернулась домой, но спать хотя бы с одним открытым окном отказалась. Она хотела дождаться, когда Гил вернется с работы, но заснула раньше. Он вернулся в три часа ночи и едва лег, как ему позвонили и сообщили о нападении на Абоватов. Проснувшись, жена спросила его, куда он собирается в полпятого утра. Он ответил, что Охотник совершил нападение в Даймонд-Бар, всего в пяти минутах езды от их дома.
– Ты шутишь, – сказала она, приподнявшись в кровати от неожиданной новости.
Он просто посмотрел на нее, оделся, обнял и поцеловал. Она сказала:
– Гилберт… поймай его, останови его. Он пугает меня, он пугает детей. Он пугает всех…
Страх и ужас от Охотника, проникший в дом Гила, очень его тревожил. Несясь в Даймонд-Бар, он проклинал убийцу и молча молил о помощи.