Поскольку Хулиан был старшим сыном, побои доставались ему чаще всех. Он принимал их стоически, не плакал и не просил о пощаде. Просто ждал, пока вспышка необъяснимого гнева отца или деда не утихнет.
Жизнь Хосе Рамиреса не баловала. Он рано потерял жену, из-за этого чувствовал себя обманутым, и, злясь, он часто срывал гнев на своих детях.
Когда Хулиану, крупному для своего возраста, исполнилось четырнадцать, он встал перед отцом, вырвал у него из рук и отбросил ремень.
– Ты больше меня не побьешь! – с вызовом произнес он.
В 1944 году в Камарго это преступление каралось смертью: сын не перечит отцу. Существовали обычаи и правила, которые следовало неукоснительно соблюдать, однако с того дня ни Хосе Рамирес, ни дед Хулиана больше не били.
По правде сказать, в побоях никогда и не было нужды, потому что Хулиан был хорошим сыном, много работал на ферме и делал все, что мог, чтобы прокормить семь братьев и сестер. Со всей семьей он каждое воскресенье ходил в церковь и верил как в проповедуемые Иисусом Христом добродетели, так и в силы врага Христа, Сатаны. Хулиан никогда не воровал, не курил и не ругался, и очень редко выпивал.
Из школы его забрали в первом классе: он требовался на ферме, и времени на роскошь образования не было. Он работал от восхода до заката, бронзовея под ярким мексиканским солнцем.
Камарго был маленьким пыльным городком без железной дороги, электричества и телефона, и все так или иначе друг друга знали. Хулиан впервые встретил Мерседес, когда им было по четырнадцать.
Мерседес родилась в Роки-Форд, штат Колорадо, одна из семерых детей, четырех мальчиков и трех девочек. В семье Муньос было много любви, но мало денег. Когда Америка вступила во Вторую мировую войну, мать Мерседес, Гваделупе, решила уехать из Соединенных Штатов и перебраться в Камарго. Она не хотела, чтобы ее сыновей призвали в армию. Она была против войны – любой войны – и не хотела, чтобы ее мальчики проливали кровь по прихоти коррумпированных политиков.
Сестры Хулиана подружились с Мерседес после ее приезда в Камарго, и через них он с ней познакомился. У нее были большие невинные глаза олененка, она была высокой и худощавой, с высоким широким лбом. Руки и пальцы ее были длинными и тонкими, настолько красивыми, что скульптор мог взять их в качестве эталона. Однако только когда им исполнилось девятнадцать, между Хулианом и Мерседес промелькнула искра, они начали встречаться, ходить в единственный в Камарго кинотеатр и совершать долгие прогулки по единственному в Камарго парку.
В ту пору работы в Камарго почти не было. Один из братьев Мерседес, Начо, в 1946 году переехал в Хуарес, Мексика, и сразу же устроился на почте. Хуарес был приграничным городом рядом с Эль-Пасо, штат Техас. Война закончилась, и в обоих городах требовались рабочие руки. Родившиеся в Штатах дети Муньосов были американскими гражданами и могли свободно переходить из Хуареса в Эль-Пасо и обратно. Гваделупе решила переехать. Уехать предстояло и Мерседес. Пришлось прервать любые отношения – семья стояла на первом месте.
В августе 1947 года семья Муньос переехала в Хуарес. Вскоре все взрослые нашли работу. Мерседес служила в Эль-Пасо домработницей. Как и многие приграничные города, Хуарес был местом диким и опасным. За гроши там можно было получить все, что душе угодно – секс с несовершеннолетними, наркотики, угнанные американские машины и драгоценности. Мерседес там не понравилось, незаконная деятельность ее пугала.
Она переписывалась с Хулианом. Ему, почти не ходившему в школу, писать было очень трудно, но помогала сестра, и писать он научился. Его письма были коротки и деловиты: он рассказывал Мерседес, как сильно по ней скучает, насколько опустел Камарго – и его сердце – с ее отъездом. Она тоже писала, что без него чувствовала себя опустошенной.
Хулиана призвали в армию. Он успел научиться стрелять и обращаться со всеми видами оружия, пока не заболел скарлатиной, и его комиссовали. Вернулся он в Камарго худой и еле живой, в лихорадке, и за ним ухаживала сестра Августина.
Хулиан хотел поехать в Хуарес, чтобы быть с Мерседес. Его отец и дед все еще пытались им командовать и говорили ему, что он нужен на ферме. Но Хулиан чувствовал, что уже сделал больше, чем любые три сына, вместе взятые. Хотя он очень любил братьев и сестер, Мерседес он любил так, что жить без нее не мог. Хулиан написал Мерседес и сделал предложение. Она ответила согласием.
Гваделупе была женщиной сильной, властной и проницательной. Она запретила дочери это замужество. Она чувствовала, что Хулиан, хоть и симпатичный и прекрасно физически сложенный, далеко не пойдет. Ни образования, ни профессии, ни денег у него не было. Он Мерседес не подходил. Семья Хулиана считала Муньосов наглыми и высокомерными, и тоже не хотела, чтобы Хулиан на ней женился.
Мерседес редко перечила матери, но собиралась выйти замуж за Хулиана независимо от одобрения матери и семьи.
3 августа 1948 года Хулиан приехал в Хуарес со всем своим имуществом в единственном потертом картонном чемодане. 9 августа они с Мерседес поженились в мэрии Хуареса в присутствии нескольких друзей, без родственников с обеих сторон. Им обоим уже было по девятнадцать. Медовый месяц они позволить себе не могли, и у них не было ничего, кроме взаимной любви и стремления к большой семье. Всю свою жизнь они обходились малым и старались дать детям все то, чего не имели сами.
Он пообещал, что в доме Хулиана Тапиа Рамиреса побоев не будет.
Вскоре после свадьбы Хулиан устроился на швейную фабрику в Хуаресе разнорабочим. Мерседес продолжала работать в Эль-Пасо прислугой. В сороковые годы в Хуаресе царили страшная бедность и преступность, и Мерседес была там несчастна. Родившись в Штатах, она при желании могла бы жить в Эль-Пасо. Хулиан гражданином США не был и без разрешения американских властей переехать в Эль-Пасо не мог. Мексика его вполне устраивала, но Мерседес хотела уехать из Хуареса, чтобы ее дети родились в Америке и были гражданами США. Она много раз слышала о великой американской мечте, и ей хотелось, чтобы ее семья тоже получила шанс. В конце концов Хулиан согласился, и молодые сняли небольшую квартирку в Эль-Пасо, с одной комнатой и ванной. Хотя они зарабатывали гроши, им удалось отложить сумму, необходимую для оплаты аренды и залога за первый месяц.
Постепенно Гваделупе оттаяла к Хулиану Рамиресу. Она увидела, как он трудолюбив и старателен, и насколько сильно любит ее дочь. Квартира в Эль-Пасо находилась недалеко от дома Гваделупе в Хуаресе, и Хулиан и Мерседес по-родственному заглядывали пообедать.
Через несколько месяцев Мерседес забеременела. Узнав об этом, Хулиан весь расцвел. Он был уверен, что это сын. Он страшно гордился тем, что его мальчик – особенный, и, в отличие от отца, станет профессионалом и получит прекрасное образование.
В это время в соседнем Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико, правительство США проводило испытания ядерной бомбы. В 1949 году о пагубных последствиях радиоактивных осадков почти ничего не знали. Хуарес находится примерно в 200 милях от Лос-Аламоса, и при определенном направлении ветра радиация регулярно попадала в Хуарес и Эль-Пасо, где наносила ущерб населению через зараженный скот, молоко и воду.
В период наиболее частых испытаний, с 1950 по 1954 год, наблюдался необычно высокий уровень врожденных дефектов: рождались дети без конечностей, недоразвитым сердцем и деформированной головой – множеством физических, а также психических проблем и аномалий. Вскоре станет общеизвестно, что ядерные осадки вызывают врожденные дефекты, но тогда об этом только шептались. Атомная бомба выиграла войну, и правительство скрывало вызванные испытаниями тяжелые последствия.
Первенца Мерседес и Хулиана звали Рубен. Беременность и роды прошли без осложнений, но ребенок родился с шишками размером с мяч для гольфа на макушке и затылке и был очень болен.
Врач точно не знал, что с младенцем, но предположил, что состояние могло быть результатом испытаний бомбы в Нью-Мексико.
Хулиан и Муньосы ничего об этом не знали. Рубена поместили в кувез [9]. Дыхание у него было медленным и затрудненным, кровяное давление слишком низким. Вызвали священника, соборовавшего младенца. Хулиан и Мерседес обратились к единственной властной над смертью и болезнью силе, и горячо молились о выздоровлении Рубена Иисусу Христу и Деве Марии. Однако состояние Рубена не улучшилось, и священнику пришлось совершить последний обряд еще раз.
Через несколько дней Рубену полегчало: показатели жизненно важных функций стабилизировались, опухоли начали спадать. Вся семья страстно верила, что Бог услышал их молитвы. Рубена отвезли домой, и его здоровье продолжало улучшаться. Казалось, что он здоров, несмотря на частый плач.
Хулиан часто держал мальчика на руках, ходил по немощеным дорогам Сегандо Баррио, латиноамериканского района Эль-Пасо, улыбался и нашептывал Рубену сказки. Хулиан и Мерседес так и не научились говорить по-английски, но решили, что мальчику нужно хорошо овладеть английским, чтобы преуспеть в Соединенных Штатах.
Вскоре Мерседес забеременела снова – всего два месяца спустя после рождения Рубена. Ей хотелось девочку и чуть больше времени между родами, но самое главное – чтобы ребенок был здоров. К этому времени до нее тоже дошли слухи, что атомные бомбы испускают невидимый яд, падающий с неба и причиняющий вред еще не родившимся детям прямо в утробах матерей. Причин этого она не понимала. Она просто хотела, чтобы этого больше не было.
Вторая беременность Мерседес протекала без осложнений. Она в срок родила еще одного мальчика, которого назвали Хосе, или Джозеф, в честь любимого брата Мерседес. На сей раз вышедший к Хулиану акушер сказал, что ребенок здоров.
Хулиан Рамирес считал себя счастливчиком – одаренным двумя сыновьями подряд. Он купил в Хуаресе большие сигары и раздал их прохожим. Он каждый день спешил с работы домой, чтобы провести время со своими мальчиками. Гваделупе Муньос ворковала над обоими внуками. По ее словам, два мальчика подряд – это хорошее предзнаменование.