Ричард перепрыгнул через забор и оказался в саду Луиса Муньоса, жарившего на гриле гамбургеры и ребрышки длинной железной лопаткой. Он потребовал у Ричарда сказать, что он тут делает, и когда Ричард не нашелся, что ответить, Муньос пару раз огрел его лопаткой. Ричард перепрыгнул через другой забор и оказался на заднем дворе Фаустино Пиньона. Фаустино, крепкий работяга, чинил красный «Мустанг» дочери: двигатель машины работал, она была приподнята с помощью домкрата и стояла на ящиках. Пустой автомобиль с работающим двигателем показался Ричарду светом в конце очень темного туннеля. Фаустино, который выходил из дома с инструментом, он не видел. Ричард запрыгнул в «Мустанг», включил передачу и нажал на педаль.
Фаустино не позволил ему угнать машину дочери: деньги на нее он заработал очень тяжелым трудом и знал, что дочь любит свой красный «Мустанг». Фаустино готов был скорее умереть, чем позволить угнать машину. Он подбежал и одной рукой схватил Ричарда за шею, а другой попытался вытащить из машины ключ зажигания. Сильные руки Фаустино сжали шею Ричарда как тиски.
– Уйди, у меня пистолет, я тебя убью, – сказал Ричард.
– Ты не заберешь машину, – сказал Фаустино, схватил руль и повернул его, направив машину в дымоход дома. Фаустино откинуло на землю. Машина заглохла.
– Ты не заберешь машину, – повторил он, протянул руку и вырвал ключ из машины и швырнул на землю. Ричард вышел из машины и устремился навстречу судьбе, легко преодолев полутораметровый забор на подъездной аллее Пиньона. «Будто его там и не было», – рассказывал впоследствии Пиньон прессе.
Он забежал в дом и вызвал полицию.
Выбежав на тротуар, Ричард увидел, как женщина в красном платье садится в машину, припаркованную перед домом. Это была Анджела де ла Торре, и сегодня у ее дочери Эмбер был день рождения, и она собиралась поехать на рынок на Уиттиер-стрит, купить конфеты и сладости для празднования в три часа дня дня. Темноволосой и привлекательной Анджеле было двадцать восемь, лицо сердечком и округлые, пухлые от природы губы. Она подняла глаза и увидела Ричарда, который с дикими и безумными глазами бросился к ней. С первого взгляда она узнала его и закричала: «Эль Матадор! Эль Матадор!» Угрозами он потребовал у нее ключи. Она смело отказалась, он ударил ее кулаком в живот и вырвал ключи из рук.
В машине уже сидела соседка Анджелы, Лурдес Эступенион. Она вскочила с переднего сиденья и побежала обратно к дому, крича, как Анджела: «Эль Матадор!»
На другом конце улицы Хосе Бургойн поливал лужайку, и когда он поднял глаза, увидел Ричарда, который, низко опустив плечи, подходил к Анжеле. В тот момент, когда она закричала и позвала на помощь, Хосе бросил шланг и кинулся ей на помощь, а два его сына, Джейми и Эрнесто, бежали в нескольких метрах позади него. Подойдя к машине, он воинственно склонил голову и спросил, соображает ли Ричард, который к этому моменту сел за руль, что делает.
– Выходи, мужик, вылезай из машины этой женщины! – потребовал он.
Проигнорировав его, Ричард вставил ключ в замок зажигания. Из-за дома выбежал муж Анжелы Мануэль. Когда началась драка, он был во дворе. Лурдес кинулась за ним, крича, что кто-то бьет Анжелу. Мануэль страстно любил жену, и, как и большинство мексиканских мужчин, скорее умер бы, чем позволил кому-то тронуть свою женщину.
Он услышал крики Анджелы и понял, кого она имела в виду, просто взглянув на ее испуганное, залитое слезами лицо. Гнев наполнил сердце Мануэля. Он схватил метровый изогнутый металлический прут, которым закрывал входные ворота, толщиной с солидную сигару.
С прутом в руке Мануэль подбежал к Ричарду, который все еще пытался завести машину. Он открыл дверь, ударил Ричарда по затылку и потребовал, чтобы тот убирался к черту из машины его жены. Ничего не сказав, Рамирес выскочил из машины де ла Торре и побежал посередине Хаббард-стрит в сторону Индиана-авеню. Анджела и Лурдес продолжали кричать, и все больше людей выходили из их домов с битами и дубинками.
По пятам за Ричардом, с разносящимися эхом по кварталу криками «Матадор!», бросились в погоню Мануэль, Хосе и его сыновья. На бегу Ричард повернулся и принялся показывать своим преследователям язык, шипя, как змея. Женщины перекрестились, опустив взгляд – в тот момент Ричард выглядел как самый настоящий безумец или демон.
Мануэль снова взмахнул металлическим прутом, и тот со свистом рассек воздух. Промах. Они сделали еще несколько шагов, Мануэль замахнулся снова и ударил Ричарда по макушке. Тот упал. Мануэль встал над ним, высоко подняв над головой прут.
– Давай поднимайся, мужик, и тебе крышка! – сказал он. – Неси мой пистолет! Сходи, принеси мой пистолет! – крикнул он Анжеле.
Она собиралась пойти, но Лурдес ее отговорила.
– Это плохая идея, – сказала она.
Мальчики Хосе Бургойна угрожающе стояли рядом. Кровь текла по шее Ричарда и капала на раскаленный уличный асфальт.
А к Хаббард уже ехали полицейские патрульные машины департамента полиции и департамента шерифа Лос-Анджелеса. Первым приехал заместитель шерифа Андрес Рамирес. Ему позвонили и сообщили о «человеке с оружием». Когда он остановил машину рядом с истекающим кровью Ричардом, он понятия не имел, что тут случилось. Он увидел де ла Торре, Пиньона, Бургойна и его мальчиков, а также металлический прут в руке Мануэля. Собралась большая толпа. Заместитель шерифа Рамирес вылез из патрульной машины и подошел, он вырос на Дауни-роуд, всего в четырех кварталах отсюда.
– Это он, это он, мы его поймали, – сказал кто-то заместителю шерифа Рамиресу.
«Кого его?» – спросил он себе под нос, а когда посмотрел вниз, на Ричарда, то сразу понял. К солнцезащитному козырьку его машины был приклеен его арестантский снимок.
– Как тебя зовут? – спросил заместитель шерифа Рамирес.
– Рикардо Рамирес, – сказал Ричард, все еще тяжело дыша и истекая кровью.
«Боже! Это он!» – подумал заместитель шерифа.
– Насколько тяжело ты ранен?
Ричард не ответил, просто опустил взгляд. Заместитель шерифа надел на него наручники, заставил встать, обыскал, усадил и вызвал «Скорую».
– Что случилось? – спросил он Мануэля. Тот спокойно описал последовательность событий. Вокруг них собиралось все больше и больше людей. В небе закружили преследовавшие Ричарда вертолеты.
Изначально поимка Ричарда была в юрисдикции департамента полиции Лос-Анджелеса, но Хаббард-стрит была на участке шерифа, и технически Ричард был задержанным шерифа. Когда слухи о захвате Ричарда распространились по полицейскому сообществу, все патрульные машины в этом районе направились в сторону Хаббард-стрит.
Когда заместитель шерифа Андрес Рамирес записывал имена и адреса свидетелей, приехала «Скорая». Они обработали две раны на его голове и забинтовали голову.
Следующими приехали полицейские департамента полиции Лос-Анджелеса Дэйв Страндген и Джон Видал, их сирена смолкла, а мигалка продолжала тревожно крутиться. Они, как и все полицейские Лос-Анджелеса в то утро, были проинструктированы о Рамиресе. Страндген вышел из машины с фотографией в руке, сравнил ее с Ричардом и увидел, что подозреваемый действительно был Ричардом Муньосом Рамиресом. Он тоже арестовал Ричарда, обыскал его и нашел черный бумажник. В нем были бумаги с номерами телефонов и желтая квитанция о багаже на автовокзале.
Несколькими минутами ранее его с напарником направили во двор на Бествике, где Ричард бросил свой черный рюкзак. Они взяли рюкзак, заперли в багажнике и поехали на Хаббард-стрит.
– Вы Ричард Рамирес? – спросил Страндген.
– Да, это я, мужик, – ответил он.
Посадив его на обочину, полицейские оцепили место, поскольку приезжало все больше и больше патрульных машин. Сразу за полицией прибыла пресса, включились камеры, а журналисты рыскали по кварталу, в поисках свидетелей и сенсаций. Это была большая новость: мало того, что Ночной охотник был схвачен, так схватили его сами жители, а не полиция.
В мгновение ока образовалась толпа из нескольких сотен человек, пульсируя и раздуваясь от гнева; люди плевали в сторону Ричарда и громко проклинали его и его предков. Полицейским департамента полиции Лос-Анджелеса Джеймсу Кайзеру и Дэнни Родригесу вид толпы не понравился. Родригес приказал Ричарду встать и посадил его в патрульную машину, пока толпа улюлюкала под палящим августовским солнцем.
Полицейские департамента полиции Лос-Анджелеса решили отвезти Рамиреса в свой участок Холленбек, хотя Ричард находился в юрисдикции шерифа и сначала был арестован его заместителем.
«В итоге они украли нашего арестованного, – скажет позже представитель шерифа. – Они не имели права брать Рамиреса, он был наш. Они хотели присвоить славу ареста себе».
Полицейские департамента полиции Лос-Анджелеса Кайзер и Родригес отвезли Ричарда в участок Холленбек. Держать его на Хаббард-стрит больше не имело смысла, толпа становилась все неуправляемее. С Ричардом на заднем сиденье они ехали сквозь толпу, а репортеры толкались, стремясь сделать фотографии. Рамирес, опустив голову, молчал, полицейские тоже не произнесли ни слова. Они не хотели сделать что-то такое, что впоследствии могло быть истолковано в суде как ненадлежащее обращение.
Однако позже они расскажут в суде, что, когда они уезжали с Хаббард-стрит под улюлюканье толпы, Ричард сказал: «Почему бы вам просто не застрелить меня? Я заслуживаю смерти. Теперь они собираются отправить меня в тюрьму на электрический стул. Меня преследовали всю дорогу от Олимпик, понимаете? Во всех убийствах будут обвинять меня. Эти люди хотели меня убить». Полицейский Родригес ответил ему: «Не волнуйтесь, никто не причинит вам вреда. Вы находитесь под нашей охраной, и никто не собирается вам вредить».
Все молчали. Поездка до участка Холленбек заняла восемь минут. Ричард выглянул в окно, в голове его пульсировала мысль, что он, скорее всего, больше никогда не выйдет на улицу свободным человеком. Что бы он ни говорил, как бы ни заявлял о своей невиновности, они никогда ему не поверят.