Казалось, присутствие семьи не успокаивало Рамиреса, а, наоборот, заставляло еще больше дерзить и злиться. Широко раскрыв глаза, довольные и шокированные яростью Ричарда, за ним наблюдали репортеры. Он был олицетворением опасного непокорства и не боялся этого показывать. Ричард впился взглядом в журналистов, пока судья Сопер и Артуро Эрнандес спорили по поводу обвинений в неуважении к суду.
Судья закончила тем, что назначила специалиста по частному праву для рассмотрения договора между Ричардом и Эрнандесами о передаче прав, а решение о смене адвоката перенесла на четверг, двадцать четвертое. Мерседес отказалась говорить с репортерами, и те ушли писать свои материалы.
Семья Рамирес попала в тюрьму после суда. Когда подошла их очередь и имя Ричарда объявили по громкоговорителю, все взгляды устремились на Мерседес, пытаясь разглядеть в ней приметы матери этого монстра. Она достойно и спокойно игнорировала все косые взгляды, указывающие на нее пальцы и наступившую при фамилии Рамиресов тишину.
Почему, спросила она Ричарда, он так себя ведет, когда на него смотрит весь мир? Что подумают люди? Ричард сказал, что ему все равно и что судья Сопер не имеет права не назначать Эрнандесов его адвокатами. В свободной стране у него есть полное право на того адвоката, которого он хочет. Мерседес поняла его, но сказала, что он не должен так враждебно себя вести. Рут согласилась с матерью, сказав Ричарду, что агрессия заставит всех думать, что он и вправду убийца.
– Они и так уже думают, что я убийца, что бы я ни сделал, поэтому пошли они подальше, – ответил он.
Рут не могла успокоить Ричарда, и когда помощники шерифа вернули его в камеру, он все еще проклинал Хэлпина и судью Сопер.
Выйдя из тюрьмы, Мерседес и Рут увидели на улице группу слонявшихся у входа молодых женщин в черном. Одна была с табличкой с надписью «Я люблю Ричарда». Мерседес недоверчиво на них посмотрела, спрашивая себя, до чего докатился мир.
Для всех злобных оккультистов Лос-Анджелеса Ричард был героем: человеком, открыто признавшим и отстаивавшим власть Сатаны и не боявшимся об этом заявить.
Зина Лавей, дочь Антона, поехала навестить Ричарда в тюрьме. С выразительной фигурой в форме песочных часов, она была облачена в длинное облегающее черное платье, а пухлые губы и длинные ногти алели кроваво-красным. Зина пришла со своим тогдашним парнем, высоким блондином Николасом Шреком, в знак преданности Сатане отрезавшим себе левое ухо. Николас также был в черном и носил кожаное пальто до щиколоток. Зина сказала Ричарду, что ее отец и Церковь благословляли его и молились за него Сатане, сделав его почетным членом Церкви. Это воодушевило Ричарда. Он высоко ценил Лавея, и приезд Зины заставил его почувствовать, что силы тьмы его поддерживают.
Утром в четверг, 24 октября, на Ричарда надели кандалы, вывели из камеры и отвезли в здание суда, где выстроилась пресса, надеясь провоцировать его на вспышку гнева. Он тихо вылез из фургона и был отконвоирован к выгородке перед за залом судебного заседания судьи Сопер.
Мерседес была слишком слаба и расстроена, чтобы идти в суд, и только Рут, Роберт и Рубен заняли места в задних рядах зала суда, тихо и чинно, как будто их вызвали в кабинет директора. Охранники заметили, что в выгородке Ричард смеется про себя, неустанно ходит взад-вперед и звенит цепями. Не пытается ли он прикинуться сумасшедшим, думали они. Тюремщики знали, что он умен и коварен – в противном случае его поймали бы гораздо раньше.
За столом защиты сидели Эрнандесы и Джозеф Гальегос. За столом обвинения был Фил Хэлпин, а сидевшие в первом ряду позади него Каррильо и Салерно сразу бросались в глаза. Судебный пристав призвал переполненный зал суда к молчанию. Около дюжины женщин, записных поклонниц Ричарда – вызывавших у Салерно и Каррильо отвращение, но не удивление – с нетерпением ждали Ричарда, объект своих мечтаний и сексуальных фантазий. Судебный пристав внимательно следил за ними: в конце концов, именно в этом здании суда устроили беспорядки женщины Чарли Мэнсона. Судебные приставы слишком хорошо знали, на что способны подобные женщины под чарами такого харизматичного манипулятора.
Ричард посмотрел на зрителей, быстро узнал своих сторонников, недоброжелателей и семью. Улыбнулся своим братьям и сестрам, затем бросил суровый взгляд и пару насмешек прессе, но все равно продолжал посмеиваться про себя.
Судья Сопер, глядя на Ричарда и его адвокатов, сказала переполненному залу суда, что она много думала о том, чтобы разрешить Эрнандесам стать адвокатом Ричарда. Ее беспокоило, что договор о передаче семьей Эрнандес прав на книги и фильмы взамен гонорара нарушает права Ричарда, поскольку история, закончившаяся оправданием, будет менее ценной, нежели закончившаяся обвинительным приговором. Но подсудимый, как она указала, отказался от встречи с юристом по правам Виктором Чавесом, которого она отправила в тюрьму ознакомиться с договором.
Тем не менее, отметила она, назначение законно и отвечает законодательству Калифорнии, и ответчик, согласно конституции, вправе сам выбрать адвоката. Судья Сопер решила изменить свою позицию и позволить Эрнандесам представлять Ричарда. Эрнандесы улыбнулись друг другу и обменялись рукопожатием. Хэлпин с недоверием и отвращением покачал головой.
Ричард решил разыграть карту, которую все утро держал в рукаве, и, с лицом, полным дерзости и злости, высоко поднял большую ладонь. Он показал публике нарисованную им на ладони идеальную пентаграмму. Под ней было число 666, число «зверя», или Сатаны из Апокалипсиса.
«Нет, Ричи, нет», – подумала Рут, глядя на Роберта и Рубена, когда пресса и зрители внезапно подняли шум. Судья Сопер постучала молотком по столу и потребовала тишины. Она не сразу поняла, на что так бурно отреагировала публика в зале суда.
Вид Рамиреса, ужасного Ночного охотника, нагло хвастающего кощунственной отметиной на ладони, был очень отрезвляющим. Потребовалось несколько минут, чтобы в зале суда все успокоились. Ричард, гордый собой, улыбнулся семье.
Эрнандесы попросили разрешения прочитать обвинительное заключение, прежде чем Ричард ответит на предъявленные обвинения. Судья потребовал кратковременный перерыв, чтобы дать Даниэлю и Артуро возможность ознакомиться с деталями обвинительного заключения. Когда Ричарда вели обратно к выгородке, он выкрикнул: «Да здравствует Сатана!», вновь повергнув суд в волнение.
Эрнандесы сказали, что они этого не слышали, но судебная стенографистка отчетливо услышала его слова и записала в протокол.
Если у кого-то и были сомнения в невиновности Рамиреса, теперь они развеялись. В средствах массовой информации широко сообщалось, что пентаграммы были найдены на внутренней стороне бедра Мэйбл Белл, на стене спальни Нетти Лэнг и на двери ванной в доме Пэнов в Сан-Франциско, а теперь пентаграмма была на ладони Ричарда, улыбающегося с дьявольским вызовом.
Пока Эрнандесы читали обвинительное заключение, Ричард, смеясь, расхаживал по клетке. Камеры были направлены на него, когда он поднял руку с пентаграммой, и эти кадры транслировались по всей стране, заставив в ту ночь людей ворочаться во сне.
После прочтения обвинительного заключения Эрнандесы посовещались с Ричардом и сказали ему, что могут выиграть дело. Опознание было нечестным, как и все подсказывающие утверждения. Они были уверены, что смогут исключить из рассмотрения содержимое багажа на автовокзале, потому что он был получен незаконным путем. Ричард сказал Эрнандесам, что никогда ни в каком «добровольном заявлении» не рассказывал полицейским о багаже. Те нашли у него в бумажнике квитанцию и просто ее забрали. Эрнандесы убедили его, что действительно смогут выиграть, и он решил не признавать себя виновным.
Они умоляли Ричарда больше не выходить из себя и не показывать прессе пентаграмму: такое поведение могло ему только навредить. Смеясь, он сказал, что будет вести себя хорошо. Эрнандесы заявили судебным приставам, что готовы, и суд возобновился.
Когда Ричарда вели обратно на скамью подсудимых, все взгляды были прикованы к нему. Он ухмылялся, но левую руку держал прижатой и подмигивал некоторым из своих последователей.
– Я не знаю, над чем ему смеяться, – сказал Каррильо Салерно.
Судья Сопер заняла свое место и спросила Эрнандесов, готов ли обвиняемый выступить с заявлением. Они сказали, что готов. Ричарду приказали встать и ответить суду на предъявленные обвинения, и он громко заявил: «Не виновен».
Зал суда снова взорвался, и судье Сопер пришлось постучать молотком по столу и призвать к порядку.
Сердце Рут забилось сильнее. Несколько недель она боролась с Ричардом, чтобы он не признавал себя виновным, она едва не довела себя до нервного расстройства, но, в конце концов, ее старания и усилия окупились. От счастья она заплакала. Если ее брат признает себя виновным, штат Калифорния обязательно убьет его – Фил Хэлпин публично заявил, что будет добиваться смертной казни. Мысль о том, что младший брат будет казнен, не давала Рут покоя, она знала его как милого, доброго, щедрого и заботливого парня, а не как монстра, о котором наперебой писали и говорили все кому не лень.
Судья Сопер назначила на пятницу, 13 декабря, предварительное слушание для определения достаточности доказательств для передачи дела в суд под председательством судьи Джеймса Нельсона.
Она предупредила всех фигурантов дела не делать заявлений для прессы – и это, подчеркнула она, также адресовано семье Рамирес. Судья прочитала комментарии Рут и Рубена в прессе и была огорчена их языком без костей.
Филу Хэлпину не нравилась мысль, что его противниками будут два неопытных адвоката. Он знал, что дело им точно не под силу и это неизбежно замедлит процесс, но он не терял решимости осудить Рамиреса и отправить его в Сан-Квентин.
Ричард чувствовал, что изменил решение судьи благодаря помощи Сатаны. Он верил, что он столь же реален, как американский флаг в зале суда, и в конце концов защитит его от всех врагов.