Когда в Эль-Пасо узнали, что Ричарда будут представлять Эрнандесы, Хулиан почувствовал, что теперь у его сына хотя бы появится шанс. Он нашел адвоката одному из своих сыновей, доставившему на порог Рамиресов такие неприятности, которых никогда прежде не было.
Хулиан разительно изменился: казалось, от стресса он состарился и стал ниже ростом. Он был потрясен и напуган тем, что, по сообщению газет, сделал его сын. Каждый день он продолжал ходить на работу – оставаться дома без дела было только хуже. Работа его отвлекала. Он все еще укладывал рельсы и был силен, как африканский буйвол.
На железной дороге Санта-Фе все друг друга знали, и Хулиан чувствовал на себе взгляды сослуживцев. Он знал, что до конца его жизни люди будут на него указывать и говорить: «Вот идет отец Ночного охотника», и это мало-помалу начало его убивать, отнимать у него жизненную силу.
Дорин достало то, насколько несправедливо обошлись с Ричардом. В середине октября она изложила свои претензии в письме, первом из многих, в «Лос-Анджелес Дейли Ньюс», которое газета опубликовала:
Что за герои?
В статье «Дейли Ньюс» от 6 октября сообщается, что Мануэль и Анджела де ла Торре, задержавшие Ричарда Рамиреса, подозреваемого в том, что он Ночной охотник, «устали от шумихи». Значит, нас трое. Не менее утомительна и ложная скромность так называемых героев с Хаббард-стрит. По словам одного из таких «героев» Джейми Бургойна, после поимки Ричарда «героический» Мануэль де ла Торре воскликнул: «Неси мой пистолет!»
Так что же делает насилие де ла Торре «героическим», а недоказанное насилие Рамиреса «сатанинским»? Будь человек, которого они преследовали и жестоко избили, обычным грабителем, а не подозреваемым в том, что он Ночной охотник, так называемых героев с Хаббард-стрит можно было бы с равным успехом привлечь к ответственности за нападение и избиение.
Семья де ла Торре удостоена похвалы, наград от мэра и стипендий на изучение английского языка. Если их и их соседей осыпают денежными вознаграждениями, следует помнить, что Рамирес еще не осужден за какие-либо преступления.
В то время как второстепенные игроки в этой игре могут что-то выиграть, Рамирес кое-что проиграл: свое право на беспристрастное и справедливое судебное разбирательство.
Дорин Ллойд
Бербанк
Свою настоящую фамилию она решила не называть.
Глава 32
К тому времени, когда предварительные слушания наконец состоялись, это был понедельник, 3 марта 1986 года. Между Хэлпином и Эрнандесами возникли серьезные трения.
Предварительные слушания проводятся, чтобы определить, достаточно ли доказательств для начала судебного разбирательства. Хэлпин планировал вызвать в качестве свидетелей 140 человек. Он не выставлял напоказ все свое дело – ровно настолько, чтобы судья Джеймс Нельсон задержал Рамиреса до суда. Хэлпин чувствовал: у него хватит доказательств, чтобы убедить присяжных в том, что Ричард Рамирес – Ночной охотник.
Эрнандесы были уверены, что им удастся отмести все доказательства, полученные полицией в результате заявлений, сделанных Ричардом во время и сразу после ареста, – это серьезно расшатает позицию обвинения.
Они считали, что опознание было излишне наводящим, вплоть до незаконности, по трем причинам: залысина на голове Рамиреса, после того как пресса сообщила о травме головы при захвате; свидетелям разрешили сесть рядом друг с другом и поговорить; заместитель шерифа при опознании молча показал два пальца – номер Ричарда – пока тот был перед всеми свидетелями в помещении для опознания. На видеозаписи опознания ясно видно, как детектив показывает два пальца жестом в форме буквы «V».
Эрнандесы настойчиво жаловались судье на то, что прокурор очень медленно передает важные данные, такие как отпечатки пальцев, полицейские протоколы и криминалистические отчеты, ограничивая их возможность проводить перекрестный допрос.
Готовя свое дело, Эрнандесы проявили уважение к Ричарду. Они чувствовали, что у него острый ум, поскольку при своей защите он выказывал глубокую проницательность.
Ричарду была ненавистна мысль, что все преступления, в которых его обвиняли, в особенности обвинения в похищении, предали гласности. Тогда, как и сейчас, он непреклонно утверждал, что никогда не подвергал молодых людей сексуальному насилию и что полиция и прокурор сговорились повесить на него обвинения в похищении и сексуальном насилии, чтобы еще больше скомпрометировать присяжных в Лос-Анджелесе – надо надеяться, без возможности восстановления репутации. Эрнандесы планировали ходатайствовать о перенесении места рассмотрения дела, – возможно, в Окленд.
Зал суда, как обычно, был переполнен. Поклонницы Ричарда заняли около дюжины мест в первом ряду, чтобы быть рядом с ним. Рут приехала из Эль-Пасо и села с Рубеном в последнем ряду.
Ричарда ввели в цепях, в мешковатых тюремных светло-голубых штанах и рубашке с короткими рукавами. На жесткой тюремной диете и без движения он поправился на десять килограммов. Лицо было полнее, и он, казалось, постарел за месяцы, проведенные в заключении.
Ричарду пребывание в тюрьме давалось очень тяжело. Гиперактивный, на воле он всегда находился в движении. Теперь он был заперт в камере размером два на три метра двадцать четыре часа в сутки и ненавидел это каждую секунду.
Ричард глазами нашел своих девочек. Заметив их, он кивнул, вызвав у них явное волнение. Затем его взгляд переместился на репортеров и журналистов. Он зарычал на них и скривил губы, не стесняясь показать им свое презрение. «Червяки», – пробормотал он и длинный, худой и очень раздраженный, сел за стол защиты. Каррильо и Салерно сели на свои обычные места прямо за Хэлпином.
Эрнандесы подали ходатайство о переносе места процесса, которое в ускоренном порядке было отклонено. Затем они сказали судье Нельсону, что возражают против аудиозаписи Каррильо и Салерно, на которой Ричард на первом и единственном допросе в участке Холленбек делает компрометирующие заявления. Судья Нельсон сказал, что послушает запись в своих помещениях. Обе стороны переместились в судейские комнаты, к неудовольствию прессы и зрителей.
Судья Нельсон, крупный, похожий на научного работника, в очках с толстыми стеклами и с пробором слева прослушал пленку. На ней явно содержались компрометирующие заявления, но судья сказал, что отложит вынесение решения до тех пор, пока Хэлпин не попытается представить ее в качестве доказательства, и разбирательство перенесли обратно в зал суда. Эрнандесы попросили исключить любые улики, обнаруженные в «Понтиаке» Ричарда и сумке на автовокзале. Эти вещи, как заявил Даниэль суду, были изъяты незаконно, потому что Ричард потребовал адвоката, но его все равно допрашивали.
– Его конституционные права были серьезно нарушены, – резюмировал он.
Судья Нельсон также оставил за собой право принять решение по этому ходатайству.
Слушание продолжилось тем, что Хэлпин вызывал свидетеля за свидетелем, включая выживших в преступлениях Ночного охотника и криминалистов. Дело против Ричарда казалось неоспоримым.
По всем важным моментам судья Нельсон вынес решение против защиты: он допустил доказательства, обнаруженные на автовокзале, в машине Ричарда и в доме его сестры Рут.
Пока продолжалось слушание дела, Ричарда под усиленной охраной доставили в округ Ориндж, где он подписал отказ от безотлагательного судебного разбирательства. Он не будет признан виновным в сан-францисском нападении на Карнса, пока не будут сняты обвинения в Лос-Анджелесе. Когда его отвезли обратно в тюрьму, он обнаружил надушенные письма от поклонниц и книгу «Жюстина» маркиза де Сада, присланную писавшей ему Тамарой Круз, сатанисткой из Санта-Ана.
Чтение стало для Ричарда единственным способом ухода от реальности своих невзгод. Он всегда любил читать, но никогда не находил времени сблизиться с хорошим писателем. Теперь у него было все время на свете. Благодаря книгам он мог сбежать из камеры и отправиться вслед за рассказываемой историей.
В лице маркиза де Сада Ричард нашел союзника, человека, который, как он считал, не был лицемером в отношении сексуальности и собственных желаний. Ричард был уверен, что общество в целом скрывает правду, но де Сад ее рассказал, не заботясь о том, кто ее узнает.
Хэлпин не хотел, чтобы Рут или Рубен присутствовали в зале суда, и потребовал, чтобы они ушли. Он сказал, что они будут свидетелями и не имеют права присутствовать на процессе, и судья согласился.
Рут очень разозлилась из-за того, что ее выгнали с процесса. Она была уверена, что Хэлпин запретил им являться в суд, потому что не хотел, чтобы Ричард получил поддержку. Люди подумают, что семье все равно, а значит, он виновен. Она хотела обратиться в прессу и пожаловаться, но побоялась, что ее арестуют.
Рут вернулась в Эль-Пасо и следила за ходом предварительного слушания в газетах. Ее брат был самым печально известным выходцем из Эль-Пасо, и его история широко освещалась. Хулиан продолжал читать испанские газеты, и из них он узнал подробности того, в чем обвиняли его сына. Он считал, что правительство еще не показало ничего, что действительно бы связывало Ричарда с преступлениями.
Среда, 16 апреля, для многих стала поворотной в предварительных слушаниях. Репортеры, которые задумывались о написании книги по этому делу, решили, что это слишком тягостная история, чтобы заниматься ею в течение нескольких месяцев подряд.
Эрнандесы и Фил Хэлпин спорили по каждому вопросу. В какой-то момент судья перенес их ссоры в свои помещения. Эрнандесы жаловались, что Хэлпин не представлял дело в порядке совершения преступлений и, следовательно, лишал их возможности должным образом подготовиться к перекрестному допросу. Хэлпин сказал, что, по закону, он не обязан представлять преступления в порядке совершения. По всей стране разбросано более 150 свидетелей, и представить все преступления в их настоящей хронологии практически невозможно. Хэлпин назвал Артуро клоуном, и судья Нельсон вернул дело в открытое судебное заседание с ведением протокола.