Но Ричард писал только Еве и своей семье.
– Если бы не книги и письма, я бы покончил с собой, – признался он позже.
Ему присылали не только письма, но и книги, и во время своих предварительных слушаний он стал «книжным наркоманом». Он читал весь день и всю ночь. Часто он вообще не спал и читал несколько дней подряд, прерываясь только на еду. Он прочитал Карлоса Кастанеду, Зигмунда Фрейда, Габриэля Гарсиа Маркеса, Артура Конан Дойля, Нормана Мейлера, Трумэна Капоте и столько книг документально-криминального жанра, сколько смог достать. Больше всего он любил книги о серийных убийцах.
Благодаря книгам Ричард узнал о природе человека и о мире, о существовании которого он никогда не подозревал. Чем больше он читал, тем больше убеждался в том, что общество лицемерно и злонамеренно и, дай ему повод, оно тебя разжует и выплюнет, как жвачку.
Стратегия Эрнандесов заключалась в том, чтобы как можно дольше оттянуть рассмотрение дела. В деле о многочисленных убийствах лучший друг защитника – время: свидетели умирают (например, Клара Хадсалл), переезжают, забывают, путают детали и вообще передумывают давать показания – не желая выступать публично и заново переживать самое худшее из того, что с ними когда-либо происходило.
– Каждый раз, когда судебное разбирательство откладывается, у тебя возникает возможность неявки свидетелей. Когда мы говорим о задержке правосудия, оно идет на пользу только обвиняемому и его адвокату, – сказал позже окружной прокурор Джил Гарсетти.
По словам адвокатов, слишком быстрое отправление правосудия нарушает права подсудимого.
– У адвоката по уголовным делам должно быть время, чтобы подготовиться и спланировать стратегию и контрнаступление, что в таком крупном деле, как дело Ричарда Рамиреса, требует очень много времени, – сказал известный адвокат по уголовным делам, практикующий в Лос-Анджелесе.
21 мая Рамирес вернулся в суд. Рут и Рубен хотели присутствовать, но не смогли. Зал суда снова был переполнен. Рамирес стал крупной фигурой, казалось, людям нравится его ненавидеть.
Присутствовали поклонницы и пресса со всего мира. Никто из репортеров не знал, чего ожидать – Рамирес был загадкой, способной на все. Он отказался от всех интервью. Он ненавидел репортеров и считал, что они поступили с ним очень несправедливо, признав виновным еще до того, как он попал на скамью подсудимых.
Ева О сидела в зале суда во всем черном, бледная, как мрамор. У нее были темные волосы с пробором посередине, окрашенным в кроваво-красный цвет. Когда Ричарда ввели в зал суда, у нее екнуло сердце. Он едва заметно улыбнулся ей и хмуро глянул на репортеров. На вопрос о предъявленных обвинениях он ответил: «Не виновен».
Хэлпин почти ожидал, что Эрнандесы предложат линию защиты, основанную на невменяемости. В Лос-Анджелесе чаще всего повторяли утверждение: «Он должен быть сумасшедшим, чтобы совершить такое». Ссылка подсудимого на невменяемость могла сработать, в особенности учитывая вырезанные глаза Заззары и пентаграммы.
Рамирес не признал себя виновным, показывая Хэлпину, что готов к бою. Хэлпин считал, что Ричарду место в камере смертников Сан-Квентина, а не в одной из больниц штата. В лице Хэлпина Рамирес обрел очень достойного противника: подготовленного, стойкого, опытного и весьма умного.
Судья Нельсон направил дело на рассмотрение судье Высшего суда Дайону Морроу. Хэлпину это не понравилось, но выбора у него не было. Проблема, как заявил Хэлпин в суде, заключалась в напряженном графике судьи Морроу.
Действительно, тянулись месяц за месяцем, а Морроу продолжал давать Эрнандесам отсрочку за отсрочкой, пока Хэлпин рвал и метал и на стену лез от гнева. Он продолжал готовиться к суду, выстраивал очередность всех свидетелей, сотрудников правоохранительных органов и экспертов – свыше 160 человек – после чего ему приходилось все отменять и выстраивать все заново.
К концу ноября Хэлпину надоело. Он подал ходатайство о передаче рассмотрения дела другому судье, сославшись на все задержки, допущенные Морроу. Морроу ходатайство Хэлпина удовлетворил, и дело передали судье Верховного суда Майклу Тайнану, который и вел его до разрешения.
Тайнан был прагматичным юристом, любившим вести дела быстро. Он был неизменно мягок и вежлив. Хэлпин проинформировал Тайнана о тактике проволочек Эрнандесов, и тот пообещал не допустить чрезмерной задержки разбирательства.
Судья Тайнан носил очки в толстой оправе, часто сползавшие с переносицы. В 1981 году губернатор Джерри Браун назначил его в муниципальный суд Лос-Анджелеса надзорным судьей Транспортного суда. В 1984 году он был назначен членом Высшего суда. 28 мая 1987 года судья Майкл Тайнан назначил судебное разбирательство на 30 сентября, предупредив Эрнандесов о необходимости быть готовыми.
11 сентября Эрнандесы снова запросили отсрочки на несколько месяцев, сославшись на неспособность обвинения передать предметы, необходимые защите для разработки стратегии и планирования защиты. Шесть месяцев Тайнан им предоставить отказался и назначил процесс на 1 февраля 1988 года только для того, чтобы предоставить еще одну отсрочку, поскольку Эрнандесы обратились в окружной апелляционный суд за получением доказательств, которые обвинение отказывалось предоставить защите, – а именно, фотографий мест преступления.
19 января Тайнан объявил, что суд штата удовлетворил ходатайство Эрнандесов о передаче требуемых защитой доказательств. Двадцать пятого из-за неопределенности апелляционного постановления он назначил датой суда 22 марта.
16 марта защита ходатайствовала об еще одной отсрочке для рассмотрения новых материалов, полученных апелляционным постановлением, Тайнан ходатайство удовлетворил, назначив начало судебного разбирательства на 29 апреля.
Двадцать девятого числа защита снова потребовала отсрочки, указав как причину неготовности огромный объем работы. Тайнан назначил начало суда на 30 июня, но 21 июня защита подала ходатайство об отводе Тайнана, сославшись на его расовую предвзятость к защите, опять прибегнув к тактике, обещавшей выиграть больше времени.
8 июля председатель Верховного суда округа Ориндж Филип Кокс вынес постановление о непредвзятости Тайнана.
Наконец, 21 июля 1988 года стартовал отбор присяжных, и битва началась всерьез.
За долгие месяцы задержек, слушаний и новых задержек Ричард изменился. Он прибавил в весе и округлился. Его лицо стало полнее и утратило мальчишеские черты. Волосы его спускались до плеч, черные и непослушные, как львиная грива. Для физических упражнений его из камеры не выпускали, полагался только поход в душ два раза в неделю, а также на свидания и в суд. С другими заключенными он не встречался.
Запойное чтение и богатая углеводами тюремная пища оказали на него заметное влияние, и он стал тихим и задумчивым – и казался гораздо более уверенным в том, кто он, что отстаивает, что ему важно, а что нет. Визиты Евы и других поклонниц придали ему уверенности и подняли самооценку на новую высоту.
Через год после первого письма Ричард попросил Эрнандесов добиться Еве разрешения на посещения. Он почувствовал по ее письмам и стихам, что в сердце своем она действительно зла, и потому захотел с ней познакомиться. Когда она в первый раз пришла в тюрьму, все, кто ее видел, стояли и смотрели в недоумении. Обратить на себя внимание в окружной тюрьме Лос-Анджелеса, где регулярно появляются всевозможные персонажи, не так просто, но Еве, облаченной во все черное и с кроваво-красной полосой посередине головы, это удалось.
Ева сказала Ричарду, что он наделен силой Сатаны, что он особенный и самый желанный мужчина на свете. Она также рассказала ему о своих жутких фантазиях, связанных с сексом, нанесением ножевых ран и убийством людей. Она была одержима смертью, она сказала ему, что однажды даже занималась сексом с трупом. Ричард слушал ее, широко раскрыв глаза, – как школьник, впервые узнавший о сексе от старшего товарища.
Вскоре Ричард попросил Эрнандесов получить разрешение суда на посещения других поклонниц. Он получил желаемое.
Появилось немало женщин, писавших ему каждый день в надежде его увидеть. Когда в списке его посетительниц оказались три разные женщины, тюрьма перестала запрашивать разрешение суда и смягчила для Ричарда правила посещения, и вскоре в тюрьму выстроилась очередь женщин.
Ничего подобного раньше не видели. Это было странное явление, которое никто из охранников тюрьмы не мог объяснить. Рамирес словно был кинозвездой, а не человеком, которого обвиняли в том, что он проникает в дома людей, пока они спят, и разрывает их тела на части.
У всех приходивших к нему женщин были разные причины:
– Привлекательный и милый – настолько опасный, что он заводит.
– Запретный плод, – добавляет другая. – Думаю, что он самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела.
– Он никогда не делал того, о чем они говорят, – говорит Дайан Харрела, американка мексиканского происхождения, считавшая, что Ричард послан Богом, чтобы отомстить за все зло, которое общество ей причинило.
– В его глазах что-то есть – как у маленького мальчика, которому нужна помощь. Мне просто захотелось протянуть руку и обнять его. Он такой сексуальный, – сказала Дорин, когда ее спросили, почему ее привлекает Ричард.
Эми Рио начала носить над сердцем наклейку с надписью «Мне нравится твоя улыбка».
– Он ранимый и такой сексуальный, – сказала она о Ричарде. – Только посмотрите ему в глаза. Они как у зверька.
19 марта «Дейли Ньюс» напечатала большую фотографию Эми, сидящую на полу перед залом суда. Эми обычно приходила первой, лицо сердечком, большие губы и огромные темные глаза, садилась на пол, ожидая, как закованного в наручниках, ковыляющего в цепях Ричарда поведут к его стулу.
– Он любит меня, – сказала Пэтти, другая девушка. – Он так мне сказал. Он такой милый. Нежный, как ягненок. Он так мило говорит. И он очень забавный. Он подписывает свои письма «Безжалостно твой».