Иногда к нему приходило до дюжины женщин. Ему разрешался только один визит в день. Остальные уходили разочарованными, но возвращались на следующий день и часами стояли в очереди в надежде на посещение.
– Меня так сильно заводит, что он так опасен и был так близко, но не мог причинить мне вреда, – призналась другая поклонница Рамиреса.
Дорин смогла встретиться с Ричардом незадолго до начала отбора присяжных.
– Я была застенчива и не хотела быть просто еще одной из его поклонниц, поэтому ждала.
Но она продолжала яростно защищать Ричарда в прессе резкими письмами, осуждающими любого, кто, по ее мнению, поступил по отношению к нему несправедливо.
Наконец, в феврале она отправила ему поздравительную открытку с копиями всех писем, которые написала в его защиту. Он был действительно шокирован тем, что кто-то, кого он даже не знает, так решительно взялся за его дело. Он сразу же написал ответ и пригласил приехать в тюрьму. Получив его письмо, она удивилась, хотя и была очень довольна. Она написала ему с предложением позвонить за ее счет, и он тут же позвонил.
– Когда я впервые заговорила с ним, сердце у меня забилось как сумасшедшее, я не могла поверить, что это он, что я, наконец, разговариваю с ним. Он был таким хорошим и таким милым, как маленький мальчик.
Ричард поблагодарил ее за рвение. Она сказала ему, что влюблена в него с тех пор, как впервые увидела его фотографию. Он подумал, что это та, кому он действительно может доверять, и предложил ей его навестить.
Впервые Дорин пришла к нему в конце июня 1988 года. Она купила новое платье и возилась с макияжем и прической, как будто это был день ее свадьбы. Когда она сидела в будке для свиданий в тюрьме и помощники шерифа его привели, Дорин, чуть не упала в обморок, увидев его так близко, что, если бы не стекло, она могла до него дотронуться.
– Я тут же сказала ему, как сильно я его люблю. Он сказал мне, что тоже меня любит и что никто никогда не защищал его и не заботился о нем так, как я.
Рут Рамирес приходила, когда могла. Денег было мало, но каждые несколько недель она появлялась в тюрьме, соперничая с поклонницами Ричарда. Рубен тоже навещал Ричарда. Хулиан звонил ему и напоминал, чтобы он сходил в тюрьму, чтобы Ричард знал, что его семья с ним, поддерживает его, заботится о нем, всегда молится за него.
Судя по отчетам, которые Эрнандесы передали Хулиану, у них был хороший шанс выиграть дело и доказать, что его сын не совершал ужасных преступлений, в которых его обвиняли.
Хулиан молился об этом каждый день, утром и вечером. За два года, прошедшие с момента ареста Ричарда, Хулиан словно постарел на пятнадцать лет, плечи ссутулились, лицо похудело, походка замедлилась, а лицо избороздили глубокие морщины.
Книга четвертая. Судебный процесс
«Эти убийства первой степени были преднамеренными, сопровождались кражами со взломом и другими преступлениями. Мы требуем смертной казни».
Глава 33
К моменту отбора присяжных штат Калифорния потратил на Ричарда Рамиреса 1 301 836 долларов, а дело даже не передали в суд. Передовицы и новостные комментарии осуждали систему, где дело об убийстве требует так много времени до суда и стоит так дорого.
«Это возмутительно», – считали многие жители Лос-Анджелеса. Ричард Рамирес оказал на них самое реальное и ощутимое воздействие, и справедливости они хотели немедленно, а не годы спустя.
Наконец, 21 июля 1988 года начался отбор жюри из 1600 граждан. Эрнандесы искали выходцев из Латинской Америки и афроамериканцев; они чувствовали, что с жюри, состоящим из белых и азиатов, у Ричарда не будет никаких шансов. Они считали, что латиноамериканцы и чернокожие будут менее предвзятыми.
Теперь Ричард был в рубашке с галстуком и черной кожаной куртке, купленной ему Дорин. Она, как и остальные поклонницы, была в суде каждый день, и сердце у нее екало всякий раз, когда он смотрел в ее сторону. Дорин чувствовала, что лишь она одна оказывает на Ричарда положительное влияние, – все остальные девушки влияли на него исключительно дурно и были «кучкой уличных шлюх». Она чувствовала, что ее любовь сильнее и чище, чем когда бы то ни было, и она должна убедиться, что Ричард это знает.
– Я любила его так сильно, что мне было больно, и днем и ночью я думала только о нем. Я никогда не думала так о других мужчинах. Я была девственницей, и Ричард знал, что я не такая, как все, вот почему он любил меня, – признавалась она позже.
В первый день отбора жюри вызвали пятьдесят человек. Перед тридцатью девятью сразу извинились, а остальным задали дополнительные вопросы. Эрнандесы знали, что найти в округе Лос-Анджелес беспристрастное жюри непросто. Они постоянно жаловались прессе на то, насколько все предвзяты, и неоднократно ссылались на подтверждающее это социологическое исследование.
Ричард чувствовал, что весь процесс был фарсом. Если бы его не выгоняли из камеры, он бы никогда не являлся в суд. Тем не менее это давало ему возможность увидеть поклонниц и размять ноги.
Отбор присяжных был медленным и утомительным. Ричарду это наскучило, и вскоре он начал засыпать. Он не ложился допоздна, читал и в суд приходил разбитым. Судье Тайнану не понравилось, что Ричард спит, и он сделал ему замечание. Ричард стал носить большие черные солнцезащитные очки фасона «Порше», также купленные Дорин, за которым мог прятать глаза.
Ближе к концу июля Ричард, по слухам, сказал заместителю шерифа, что собирается заставить одну из своих девочек пронести в зал суда пистолет, и застрелит Хэлпина, людей из публики, а потом себя. Охрану уже усилили, но судебные приставы отнеслись к предполагаемой угрозе Рамиреса серьезно, установили металлоискатели и обыскивали всех входящих в зал суда.
2 августа Хэлпин пришел в суд в раздражении, разгневанный тем, что его обыскали на глазах у восьмидесяти потенциальных присяжных.
– Меня заставили снять большую часть одежды, стоя в зале в окружении присяжных. Кажется странным обыскивать окружного прокурора, но не потенциальных присяжных, ваша честь.
Судья Тайнан извинился за конфуз Хэлпина.
Даниэль Эрнандес сказал судье Тайнану, что Ричард не хочет присутствовать на отборе жюри, Тайнан сказал, что он обязан, хочет он того или нет.
В середине процесса отбора в помощь защите привлекли эксперта по отбору присяжных Джо Эллен Димитриус. У нее было длинное худое лицо, иссиня-черные глаза и пышные платиновые волосы. Ричард часто с ней советовался.
Отбор жюри, превзойдя ожидания многих, занял шесть месяцев. 10 января 1989 года состав присяжных и двенадцать запасных привели к присяге. Среди них было шесть латиноамериканцев и шесть чернокожих, семь женщин и пять мужчин. Эрнандесы посчитали это победой защиты.
Большую часть процесса отбора присяжных Артуро Эрнандес не приходил в суд. Даниэль нанял помощника юриста Ричарда Салинаса, у которого были волнистые черные волосы, острое лицо и темные глаза, и часто советовался с ним по важным вопросам. Артуро в защите Ричарда явно разочаровался. Крупных договоров на фильмы или книги не было, а дело стоило ему денег. Готовился телефильм о Ночном охотнике, но Эрнандесы не получили ни цента. Пока Ричард отказывался говорить о своих предполагаемых преступлениях, никто не хотел вкладывать деньги. Даниэль старался изо всех сил, но ежедневное присутствие в суде, жизнь в отелях вдали от семьи в Сан-Хосе и работа без помощника адвоката сказывались на нем. Он уставал, перестал спать по ночам, ворочался и беспокоился о деле, о двух маленьких дочках и жене. Он начал слишком много есть и к тому времени, когда жюри наконец привели к присяге, поправился на десять килограммов.
Утром первого дня судебного заседания зал был переполнен. Фотографы выстроились в верхнем ряду скамьи присяжных, а репортеры встали вплотную к скамьям. Несколько мест в зале суда, не занятых прессой и адвокатами, достались поклонницам Ричарда, пришедшим еще затемно и вставших в очередь, почти не разговаривая друг с другом. Еще одна поклонница Ричарда, Дайан Харрела, утром того дня сказала журналистам: «Вся история не раскрыта. Ричард невиновен. Его подставили, что бы ни говорил прокурор. Я знаю, что он невиновен…»
Атмосферу пропитывало электричество. Когда Ричарда привели в суд, все смолкли. Он был одет в темно-серый костюм, купленный ему Дорин. Когда он ковылял к столу защиты в солнцезащитных очках «Порше», раздавался только звон его кандалов. Рубен расхаживал взад-вперед по холлу перед залом и обвинял в проблемах брата хэви-метал.
– Может быть, он спасет чьи-то души, если люди узнают правду о подобной музыке, – сказал он.
Судья Тайнан приветствовал присяжных и запасной состав и пригласил их в судебное заседание. Он предупредил, что дело будет долгим и трудным, и сказал, что если кто-то из членов жюри подумывал выучить новый язык или освоить игру на музыкальном инструменте, сейчас самое время. Он также предложил физкультуру как способ отвлечься от дела, пока они не находятся в суде.
Он зачитал присяжным все обвинения, затем передал слово Филу Хэлпину, который представил Алана Йохельсона, Уильяма Мурка, Фрэнка Салерно, Пола Типпина, Лероя Ороско и Гила Каррильо.
Хэлпин произносил вступительную речь сухо, бесстрастно, ни разу не повысив голоса, не прибегнув к театральным эффектам. С помощью увеличенных карт и огромных цветных графиков он объяснил жюри серию преступлений в хронологическом порядке, – что их связывало и как он планирует это доказать.
Он пообещал присяжным, что свяжет Ричарда с преступлениями посредством выживших свидетелей, отпечатков пальцев, следов обуви в тех местах, где он, Рамирес, совершая ограбления, застрелил, зарезал и забил свои жертвы до смерти, во всех случаях, кроме Вероники Ю. Он сослался на пентаграмму, найденную в доме Белл, на бедре одной из жертв. Пока Хэлпин систематически описывал преступления, Ричард делал записи в желтом блокноте. Всякий раз, когда он шевелил ногами, раздавался звон цепей.