По словам Хэлпина, нападения происходили от Нортриджа до Сьерра-Мадре в округе Ориндж и всегда рядом с шоссе для быстрого сокрытия с места преступления. Хэлпин рассказал присяжным о Фелипе Солано: он даст свидетельские показания о том, как он получил похищенное имущество от Ричарда Рамиреса, которого знал как Дэвида Мена; а это похищенное имущество, главным образом бижутерию, обнаружили в доме сестры обвиняемого в Эль-Пасо, штат Техас. Он рассказал об одних и тех же выражениях, которые убийца употреблял в ходе различных преступлений, и описал нападение на Кэрол Кайл, когда она внезапно почувствовала прижатую к губам руку в перчатке и дуло пистолета к голове и услышала: «Где деньги?» Он сказал присяжным, что Рамирес оставил ключ от наручников на каминной полке, чтобы Кэрол Кайл могла освободиться. «Этот ключ тождествен ключу, обнаруженному в доме Ма Белл и Флоренс Лэнг».
О миссис Лэнг Хэлпин сказал: «Она не может говорить, ее кормят через трубку, но она еще жива. Поэтому обвиняемому вменяется только покушение на убийство».
По мере того как Фил Хэлпин продолжал описывать детали всех пятнадцати нападений – впервые ставших известными публике, – по рядам зрителей, прессы и поклонниц Ричарда проносились отчетливо слышимые вздохи. В зале суда присутствовали и работавшие в здании судебные адвокаты и помощники окружного прокурора, и даже они, ежедневно имевшие дело с невероятно жестокими преступниками, беспокойно заерзали на своих стульях.
Хэлпин рассказал присяжным о багаже на автовокзале компании «Грейхаунд», заявив, что в нем обнаружили предметы – острогубцы, плоскогубцы и банку препарата для набора веса с отпечатками пальцев обвиняемого, а также патроны 0,25 калибра с отличительной красной маркировкой на капсюле. «Эксперты изучили эти патроны и, изучив по-прежнему остающиеся боевыми патроны, установили, что ими произведены выстрелы из того же самого автоматического пистолета 25-го калибра, который, как было установлено, применялся при убийстве Абовата и покушении на убийство Петерсенов». Он пообещал, что присяжные встретятся с разработчиком кроссовок «Авиа» Джерри Стабблфилдом, следы подошвы которых были обнаружены на семи местах преступления: в домах Заззара, Дои, Белл, Кэннон, Беннетта, Нельсон и Ховананта.
На этом прокурор завершил вступительное слово и сказал присяжным, что сначала они встретятся с Джеком Винкоу, сыном миссис Дженни Винкоу.
Сегодня Джек жил в Бруклине, штат Нью-Йорк, где родился и вырос. После убийства матери в 1984 году Лос-Анджелес ему опостылел. Он очень тяжело переживал потерю матери, ощущая утрату так остро, как будто сломал кости. Он обратился к медитации. «Я выбрал для медитации два простых слова: спокойный и расслабленный». В настоящий момент Джек писал книгу о медитации.
Джек вошел в зал суда медленной шаркающей походкой, – крупный мужчина с очень грустным лицом. Все взгляды обратились к нему. Тишину в зале суда нарушал только звон цепей Ричарда.
Джек описал присяжным вторую половину дня 27 июня 1984 года, как он в тот жаркий июньский день вошел в квартиру матери и обнаружил, что все вокруг разбросано.
Он описал, как он нашел ее, как в ужасе выбежал из квартиры, зовя на помощь, и как приехала полиция и увезла безжизненное тело матери в черном пластиковом пакете для трупов.
Хэлпин закончил свой прямой допрос и передал Винкоу Даниэлю Эрнандесу. Допрос свидетеля на предварительном слушании без присяжных – это одно дело, но, допрашивая такого свидетеля, как Джек Винкоу, без уважения, вызовешь у присяжных только нелюбовь к себе. Стратегия Эрнандеса заключалась в том, что первое преступление в списке Хэлпина совершено третьим лицом, то есть убийцей был кто угодно, кроме Ричарда, и он собирался выдвинуть предположение, что этим кем-то был брат Джека, Мэнни. Проблема с этой стратегией заключалась в том, что судья Тайнан уже постановил, что защита не может следовать данной аргументации. (Хэлпин провел в отношении Мэнни расследование и выяснил, что тот был в Бруклине, и есть подтверждающие этот факт свидетели.)
План Даниэля, несмотря ни на что, придерживаться перед присяжными этой линии защиты ставил его на путь прямого столкновения с Хэлпином и судьей Тайнаном.
Он спросил Винкоу:
– Вы когда-нибудь видели, как ваш брат ведет себя оскорбительно или агрессивно по отношению к матери?
– Оскорблял словом, но я сделал ему замечание. Ничего, кроме словесных оскорблений, лично я не слышал. Никогда ничего, кроме оскорблений словом, – ответил Винкоу.
– Но до вас доходили слухи, что были не только словесные оскорбления?
Хэлпин разгневанно вскочил:
– Простите меня, мистер Винкоу! Позвольте мне возразить по двум основаниям: недопустимо как показания с чужих слов, а также как не относящиеся к делу.
– Принимается.
Раздосадованный, Даниэль запросил беседу между судьей и адвокатами, в ходе которой описал судье свою стратегию защиты совершения преступления третьим лицом. Хэлпин сообщил судье Тайнану о своей уверенности в местонахождении Мэнни Винкоу в ночь преступления. Ричард повернулся и с невозмутимым лицом, наполовину скрытым солнцезащитными очками, слегка ощерившись, бросил пренебрежительный взгляд на прессу, а его поклонницы восхищались его профилем и жаждали его внимания.
Когда суд возобновился, Даниэль вернул Джека в тот день, когда он нашел свою мать. Большинство адвокатов пожелали бы, чтобы Винкоу быстрее сошел с трибуны. Похоже, он мог заплакать в любую секунду. Эрнандес спросил:
– Как долго вы пробыли в спальне матери, обнаружив тело? Как долго вы пробыли там, прежде чем убежать?
– Очень недолго. Кажется, несколько секунд.
– А какие травмы вы видели? – поинтересовался Эрнандес, открывая подробности, способные сработать только против защиты.
Винкоу свидетельствовал:
– Самая серьезная травма – рана на шее, которая выглядела так, будто кто-то пытался отрезать ей голову, и ему почти удалось. Очень серьезная травма шеи…
– Не отвечайте, – перебил Эрнандес, – я протестую и прошу удалить последний ответ.
– Протест отклонен, – сказал судья Тайнан.
Затем Эрнандес попытался предположить, что Винкоу убил мать, потому что двадцать лет назад у него был нервный срыв. Хэлпин выразил протест. Эрнандес запросил еще одну беседу между судьей и адвокатами, на которой судья раскритиковал Даниэля, заявив ему, что он жесток, и нет никаких доказательств причастности Джека или его брата к убийству Дженни Винкоу, и ему следует прекратить делать подобные намеки. Даниэль утверждал, что ему надо дать разрешение на привлечение Винкоу к судебной ответственности. Судья не согласился и велел ему продолжать перекрестный допрос. Даниэль возразил, заявив, что Винкоу отказался пройти проверку на детекторе лжи, Тайнан сказал, что это не имеет значения. Даниэль не оставлял попыток связать Джека Винкоу или его брата Мэнни с убийством. Его усилия оказались тщетными и вызвали у присяжных чувство неловкости. Он продолжал донимать Джека, безуспешно пытаясь бросить на него тень подозрения, при постоянных возражениях Хэлпина, вплоть до самого конца дня.
Утром Джека Винкоу вызвали снова, и Даниэль Эрнандес опять попытался связать Джека с убийством и гонял его, явно травмированного и страдающего, по всем деталям 28 июня, на сей раз намекая, что он убил мать из-за денег. На что Хэлпин возразил, что это не имеет отношения к делу, и его протест был поддержан судьей. Присяжные начали задаваться вопросом, что вообще происходит.
– Мне было так жаль этого беднягу, а вот Даниэль Эрнандес совсем не проявил уважения, – скажет позже один из присяжных.
Когда Даниэль спросил Джека, занимался ли он финансовыми делами матери, Хэлпин выразил категорический протест, и Эрнандес попросил предоставить еще одну беседу между судьей и адвокатами. Судья Тайнан запретил Эрнандесу задавать вопросы о финансах Дженни Винкоу, заявив, что это не имеет отношения к делу. Беседа закончилась, и Эрнандес многократно спрашивал Винкоу, почему он боится разговаривать с полицией и проходить проверку на полиграфе.
– Мистер Винкоу, – сказал Эрнандес, – помните, как вы говорили мне, что в полицейском допросе было что-то пугающее?
– Я неверно выразился, – сказал Винкоу. – Я хотел, ну, сказать «вызывающее беспокойство». Это был просто неудачный выбор слов. Я имел в виду «вызывающее беспокойство», а сказал «пугающее».
Хэлпин возразил, Эрнандес настаивал, пока судья не признал вопрос не относящимся к делу.
Затем Даниэль попытался заставить Джека признать, что он почувствовал облегчение, когда увидел в свидетельстве о смерти время смерти. Хэлпин снова возразил, и возражение было поддержано.
Эрнандес перешел к заявлению, которое якобы сделала Ванда Досс, владелица здания. Хэлпин возразил, Тайнан поддержал возражение, посоветовав Эрнандесу представить доказательства в суде или в еще одной беседе между судьей и адвокатами.
– Какое заявление якобы сделала Ванда Досс? – спросил Тайнан.
– Она видела, как некто похожий на него завтракает, или кто-то видел, как некто похожий на него завтракает, что вызвало у него… из-за этого у него развился некий страх, испуг, нежелание сотрудничать… что привело к недостоверности его показаний, – заявил Эрнандес.
Тайнан сказал:
– Я поддержу возражение. Это слухи.
Вернувшись к присяжным, Эрнандес снова спросил о Ванде Досс. Хэлпин выразил протест, суд его поддержал. Это стало мантрой – протест, протест принят – на протяжении всего судебного разбирательства.
Затем Хэлпин представил Джесси Кастильо, детектива департамента полиции Лос-Анджелеса, который вел расследование убийства Винкоу, и рассказал присяжным, как он с напарником Майком Винном приехал, оградил место преступления и руководил сбором вещдоков.
Предъявив фотографии, Хэлпин помог Кастильо и присяжным вернуться в тот июньский день 1984 года, пять лет назад, и Кастильо описал место преступления.
Хэлпин спросил:
– Можете ли вы описать травму Дженни Винкоу, которую вы обнаружили во время расследования?