– Сэр, у нее было много ножевых ранений в верхнюю часть груди и несколько ранений рук.
Хэлпин протянул ему фотографию.
– И, наконец, позвольте мне предъявить документ 1-H и попросить вас рассказать присяжным, что там изображено.
– Сэр, это нижняя часть ее тела, подол ее платья, и часть пояса-трусов, который она носила в то время.
– Хорошо. А что касается именно этой области тела, вы заметили какую-либо травму?
– На ногах и на внутренней стороне бедер были разрывы, внутренняя часть пояса-трусов, внутренняя часть ластовицы была разорвана.
Ричард пошевелился, его цепи звенели. Зрители инстинктивно заерзали на своих местах в беспокойстве.
Хэлпин закончил, и Эрнандес встал и начал свой перекрестный допрос, заставляя Кастильо вспоминать каждый свой шаг в тот день, что заняло гораздо больше времени, чем у Хэлпина.
Детектив Кастильо действительно испытывал с Джеком Винкоу некоторые трудности.
– Как бы вы описали его, Джека Винкоу, поведение с точки зрения его сотрудничества с вами? – спросил Эрнандес.
– Сэр, его было трудно допросить.
– Можете ли вы сказать мне – можете ли вы описать его поведение, что мешало?
– Ну, это зависит от того, о каком дне вы говорите. Иногда он был очень общительный, а потом он становился враждебным и наотрез отказывался от сотрудничества.
Хэлпину этот ответ не понравился, но он ничего не мог с этим поделать.
Даниэль спросил Кастильо, выходило ли его расследование убийства Винкоу за пределы штата. Хэлпин возразил, что это не имеет отношения к делу.
Судья Тайнан подумал, что это хороший повод для перерыва на обед, напомнил присяжным и запасным не обсуждать дело между собой или со средствами массовой информации, и отложил решение по возражению Хэлпина.
Гил и Фрэнк поспешили обратно в офис и захватили бутерброды. Фрэнк все еще руководил Третьим подразделением, и у него на столе было много работы. Он сделал, что успел, и они с Гилом вернулись в суд.
После ланча и в отсутствие присяжных судья Тайнан рассмотрел возражения Хэлпина относительно поездки детектива Кастильо в штат Нью-Йорк. Когда Эрнандеса попросили представить обоснования этой линии допроса, он снял свой вопрос.
Хэлпин перешел к другому моменту: протестам Эрнандеса против его прямого допроса, который он якобы ведет в начальственной манере и поучая присяжных. Он пожаловался судье, что эти протесты создают у присяжных впечатление, что он делает что-то неверно, хотя на самом деле это не так, и сказал, что не хочет, чтобы протокол отражал какие-либо неправильности допроса с его стороны. Тайнан сказал, что понимает его озабоченность, и пообещал не упрекать его в том, как он ведет свои прямые допросы. Затем он приказал пригласить присяжных.
Туза Хэлпин приберег напоследок, не сомневаясь, что выступление эксперта по отпечаткам пальцев Рейнальдо Клара гарантирует обвинительный вердикт по первому пункту. Клара сказал суду, что у него десятилетний опыт работы и он провел четыре тысячи расследований на месте преступления, включая убийства и ограбления банков. Он описал присяжным, при терпеливом посредничестве Хэлпина, методы снятия отпечатков: как он посыпал оконную сетку магнитным порошком и обнаружил пять отпечатков пальцев, которые снял с помощью ленты и поместил на карту отпечатков. По его словам, на оконной сетке было четыре отпечатка и один – на окне. Хэлпин достал из запечатанного пакета карты отпечатков и показал их Кларе, который опознал их как снятые на месте убийства Винкоу. Он сказал, что также обнаружил на оконной сетке еще два отпечатка, которые было невозможно идентифицировать. Когда Хэлпин спросил, сравнивал ли он скрытые отпечатки с хранящимися в картотеке, он ответил отрицательно. Их сравнение произвел его коллега Джордж Эррера из координационного бюро.
Хэлпин передал Клару Эрнандесу, спросившему, не посыпал ли Клара порошком для снятия отпечатков другие места в доме Винкоу. Он сказал, что посыпал весь дом:
– Я пробовал посыпать порошком все, что возможно. Стены в ванной были недостаточно пористыми, чтобы посыпать их порошком, и детективы решили, что на следующее утро надо применить нингидрин, – сказал Клара.
Допрос Клары Эрнандесом занял гораздо больше времени, чем прямой допрос Хэлпина. Спустя почти час он закончил, и на повторном допросе Хэлпин задал несколько вопросов о том, в каком именно месте были обнаружены четыре различимых отпечатка, внутри или снаружи оконной сетки, на что Клара ответил, что он не может сказать.
Эрнандес напомнил Кларе, что на предварительном слушании тот утверждал, что никто не может сказать, как долго сохранялись там отпечатки, неделю, несколько месяцев или даже год. После такого утверждения Эрнандес мог позже апеллировать к присяжным с доводом, что отпечатки его клиента могли находиться там задолго до убийства Дженни Винкоу.
Ричард чувствовал, что представление найденных Кларой отпечатков было пародией на правосудие. Позже он скажет:
– Эти отпечатки пальцев вообще нельзя было допускать к рассмотрению в качестве вещдоков. У них было только три различимых папиллярных петли, при этом считается, что для того, чтобы отпечаток принимался к рассмотрению в суде, у него должно быть семь петель.
Затем Хэлпин пригласил на трибуну Джона Эрреру из бюро судебно-медицинской экспертизы, и тот рассказал присяжным, как его вызвали в дом на Чепмен-стрит и провели в спальню, где он увидел покойную. Он сказал, что в 16:50 измерил температуру ее тела. По всему телу было трупное окоченение, спина и шея синюшные.
Была вероятность того, что она подверглась сексуальному насилию, поскольку, как заявил Эррера, «пояс был спущен, а платье задрано». Люди в зале суда закашляли и заерзали на своих местах. Когда Ричард скрестил ноги, зазвенели цепи, и все глаза присутствующих, точно косяк маленьких нервных рыбок, синхронно устремились в его сторону.
Хэлпин попросил Эрреру рассказать присяжным, что означают трупное окоченение, синюшность и температура тела. Он знал, что будет много свидетельств о телах, и чем больше присяжные будут понимать, тем лучше смогут взвесить и оценить доказательства.
Он быстро закончил с Эррерой и передал его Эрнандесу, который снова заставил Эрреру рассказать присяжным азы о трупном окоченении и синюшности, а также о том, как каждый из этих признаков проявился на теле Дженни Винкоу. Похоже, он пытался доказать, что смерть наступила ближе к девяти часам утра или раньше, что, по его мнению, могло связать Джека Винкоу с убийством. Хэлпин неоднократно выражал протесты, которые Тайнан поддерживал.
В отчаянии, чувствуя, что судья задумал подорвать его дело, Эрнандес закончил с Эррерой, и суд был отложен на день.
Ричард встал, высокий и худощавый, и шумно заковылял к двери из зала суда. Он никогда не снимал солнцезащитные очки, и никто не мог сказать, куда он смотрит. Дорин надеялась, что на нее, а каждая женщина в зале надеялась, что на нее. Когда он глянул в сторону прессы, его губы скривились в безмолвном рыке, полном неподдельного презрения.
Следующий свидетель Хэлпина, доктор Джозеф Коган, из морга в тот день приехать не смог. Прокурор перешел к очередному свидетелю и вызвал Марию Эрнандес, уже вышедшую замуж и беременную первенцем. Хэлпин попросил ее описать то, что произошло в тот вечер, когда в нее стреляли и убили ее соседку по квартире. Он показал ей фотографии гаража и машины Дейл, помеченные как документ 3C, и спросил, узнала ли она бейсболку AC/DC на переднем плане фотографии. Мария сказала, что нет. Хэлпин знал, что у него есть свидетели, которые наденут эту бейсболку на голову Ричарда Рамиреса. Он попросил ее шаг за шагом рассказать присяжным, как она припарковалась в гараже и услышала шум, когда входила в свою квартиру. Глаза у нее расширились, наполнились болью воспоминаний и ни разу не обратились в сторону Ричарда. Когда Хэлпин спросил, что она увидела после того, как обернулась, она ответила:
– Я увидела мужчину, направляющего на меня пистолет.
Она описала, как он в нее выстрелил, и в притихшем зале суда подробно рассказала, как нападавший вошел в кондоминиум, а потом, когда она пыталась бежать, услышала выстрел.
На мгновение, заявила она присяжным, ей показалось, что он сзади и снова стреляет в нее, но за спиной никого не было. Она оббежала дом и увидела того же мужчину, выходящего из ее квартиры. Он увидел ее, навел на нее пистолет и побежал.
Мария спокойным голосом рассказала присяжным, как нашла Дейл мертвой на полу. В зале суда сидели сестра и другие родственники Дейл, и они заплакали.
– Итак, мисс Эрнандес, – спросил Хэлпин, – вы видите в зале суда мужчину, который стрелял в вас в тот вечер?
– Да.
– И, будьте добры, не могли бы вы указать на него присяжным?
Она подняла ту руку, в которую стреляли, указала на Ричарда и произнесла:
– Мужчина сбоку.
И все взгляды обратились к Рамиресу.
– Подсудимый Ричард Рамирес, для протокола, – сказал судья Тайнан.
Теперь Мария была свидетельницей Даниэля Эрнандеса. Он пожаловался, что она выступала не в порядке очереди, и ему нужно время до половины второго, чтобы «дополнительно подготовиться и дальше, возможно, быстрее двигаться вперед, а не начинать сразу, и быть не настолько подготовленным, как требуется, к конкретному свидетелю».
Хэлпин возразил.
– Адвокат уже пару лет знал, что она будет здесь выступать. То же самое происходило и на предварительных слушаниях. Мы часто нарушали очередность выступления свидетелей, поэтому подготовиться требовалось нам обоим.
Судья Тайнан сказал Эрнандесу сделать все, что в его силах, но Даниэль повторил, что он не готов, заявив, что окружной прокурор меняет свидетелей и пытается запутать защиту. На беседе между судьей и адвокатами Хэлпин сказал судье Тайнану не позволять Эрнандесу оскорблять его перед присяжными. Тайнан согласился и сказал Даниэлю, что, как судебный адвокат, он должен быть подготовлен. Он велел ему продолжить.
Эрнандес провел Марию через все аспекты нападения, без всякого уважения к пережитой ее вечер