кую уверенность в себе. Майк очень гордился отцом и хотел посмотреть, как он дает показания. Он знал, что отца особенно тронула судьба Уитни и выпавшие на ее долю испытания.
– Штат вызывает Уитни Беннетт, – продолжил Хэлпин.
Уитни вошла в зал суда и заняла позицию. Она была уже не подростком, а красивой молодой женщиной с каштановыми волосами и большими голубыми глазами. Она видела Фрэнка Салерно. Он успокаивающе улыбнулся.
Хэлпин попросил ее описать присяжным ночь 4 июля, когда на нее напали. Она рассказала о вечеринке, на которой была, как вернулась домой очень поздно и пошла спать. Следующее ее воспоминание, – как она проснулась на животе в луже крови с сильнейшей болью в голове и руках. Она вообще не помнила, чтобы на нее нападали. Она показала, что встала и добралась до коридора, где упала в обморок и крикнула отца. Она сказала, что смутно помнит, как он пришел ей на помощь, а «Скорая» отвезла ее в больницу, где она пробыла восемь дней.
– И вы продолжали лечиться после этого?
– Да.
– Как долго?
– Примерно два с половиной года.
– Что сейчас? У вас все остались проблемы со здоровьем?
– Иногда я хожу на проверку глаз и на косметические операции. Я все еще посещаю пластического хирурга. (Кость, окружающая ее левую глазницу, была сломана, и ее пришлось восстанавливать.)
– Какие операции вам сделали?
– У меня операция на руке, лице и голове.
Хэлпин попросил Уитни воссоздать нападение для присяжных, используя фотографии с места преступления окровавленного розового одеяла со следом «Авиа», комода в ее спальне, куда, по ее словам, она положила украшения, украденные у нее тем утром, и банки «Кока-Колы», которую она унесла в спальню.
Хэлпин закончил и передал ее Кларку, который спросил Уитни, заметила ли она что-нибудь необычное, когда она ехала домой с вечеринки, подразумевая, что нападавший следил за ее домом, а не случайно проник в окно, как утверждает обвинение. Она повторила, что за ней никто не следил. Она превышала скорость, потому что опаздывала, и пристально смотрела в зеркало заднего вида.
Кларк, казалось, был полон решимости доказать, что за Уитни следили, и спросил ее, выходит ли ее окно на улицу, и было ли оно открыто, подразумевая, что кто-то мог видеть ее через него, хотя окно находилось над окружающим пейзажем. Он спросил, обычно ли она держит окно открытым с откинутой занавеской. Она сказала, что перед этим открывала окно, чтобы сказать отцу, что ему звонили, и не закрыла его.
Вопросы Кларка не подорвали показания Уитни, и он закончил, не ослабив аргументов Хэлпина. Он знал, что след «Авиа» на одеяле связывает это преступление с другими, и не мог изменить этот факт.
Судья Тайнан поблагодарил Уитни, она покинула трибуну и направилась к выходу. Когда она проходила по залу суда, сын Фрэнка Майк пристально смотрел на нее, восхищаясь ее храбростью и испытывая к ней огромную симпатию. Он думал, что Уитни обладала внутренней красотой и нежностью, что было редкостью.
Хэлпин вызвал на трибуну Стива Беннетта. Стив был высоким мужчиной с ясными, четкими чертами лица. Сидя на возвышении, он посмотрел на Ричарда, который уставился на желтый блокнот на столе перед собой.
Беннетт сказал присяжным, что в ту ночь они с друзьями сидели под открытым небом и смотрели фейерверк над долиной Сан-Габриэль. Он не был уверен, запер ли он входную дверь. Он описал, как лег спать и проснулся от криков Уитни, обнаружив, что она избита до неузнаваемости. Монтировка была на полу в комнате дочери, когда он пошел за подушкой, чтобы положить ей под голову…
Хэлпин сказал суду, что переходит к следующему пункту обвинения, поскольку свидетелей по делу Беннетт больше нет. Затем, поглядев на Фрэнка Салерно, передумал и сказал, что следующим будет Фрэнк.
Кларк встал и сказал, что он не готов продолжать, потому что специальный судебный распорядитель все еще испытывает трудности с получением образцов доказательств из прокуратуры. Он потребовал проведения слушания на основании документов, которые защита представила суду и прокуратуре накануне. Судья Тайнан назначил двадцать четвертое для заслушивания этого ходатайства, и Хэлпин сказал, что до тех пор не будет готов дискутировать. Тайнан сказал ему, что распустит присяжных до полвторого, чтобы он мог изучить ходатайство сейчас.
Когда суд возобновился, Тайнан объявил, что получил записку от присяжной № 11, Марии Сантос, в которой говорилось, что Стив Беннетт был сотрудником газовой компании Южной Калифорнии, в которой она тоже работала. Судья Тайнан подозвал Хэлпина, команду защиты и присяжную Сантос к себе.
Она сказала, что видела Беннетта в кафетерии компании, но лично с ним не знакома и никогда с ним не разговаривала. На вопрос судьи Тайнан она сказала, что это никак не повлияет на ее суждение или решения. Тайнан проблем не видел, не возражали также ни Кларк, ни Хэлпин. Каррильо и Салерно беспокоились, что Мария Сантос будет дисквалифицирована, а ее место займет запасная присяжная Синтия Хейден. Они не хотели, чтобы она вошла в состав жюри. Они часто замечали, что она глаз не спускает с Рамиреса, от чего им было не по себе. Зная о проблемах, связанных с возможными апелляциями, судья Тайнан согласился, что об этом событии следует рассказать Ричарду.
Хэлпин не хотел находиться рядом с Рамиресом во время беседы между судьей и адвокатами и сказал об этом.
– Что ж, вернитесь на свои места, – предложил судья.
Хэлпин знал, что Ричард его ненавидит. По его мнению, Ричард мог прыгнуть на него и попытаться перекусить ему горло. Он ни на йоту ему не доверял. Согласно Хэлпину, Рамирес был опасен и непредсказуем, как гремучая змея.
Ричарда привели в кандалах из-за загородки, чтобы он сел за стол защиты. Кларк наклонился и рассказал ему о том, что Сантос работает в той же компании, что и Беннетт. Ричард нахмурил брови. Он спросил Кларка и Эрнандеса, что они думают, и они оба ответили, что у них нет проблем с тем, что она все еще служит в той же компании. Кларк думал, что согласится с их мнением, но Ричард смотрел на это иначе, чем команда его защитников. Он заявил, что знай он, что она работает в компании, которой руководит Стив Беннетт, он сказал бы, что не хочет ее видеть с самого начала.
– Что бы она ни говорила, он чертовски на нее влияет, если не сознательно, то подсознательно. Это ее босс, мужик.
Точка зрения Ричарда была Кларком учтена. Если Ричард ее не хочет, она должна уйти.
– Я хочу, чтобы она была исключена из жюри, – безапелляционно заявил Кларк. Он повернулся к судье Тайнану и сказал:
– Мистер Рамирес, в свете данного факта, не желает, чтобы она была присяжной… Он чувствует, что в этих отношениях что-то есть, пусть даже неявное, и это не личные отношения, но знай он об этом сразу, он потребовал бы от защитника отвода ее кандидатуры.
Хэлпин не возражал.
– Мне кажется это уместным, если подсудимый этого хочет, и он прав: мы действительно не знаем о том, что может существовать… На данный момент мы не знаем, может ли присяжная находиться в некоем подчинении у свидетеля. Мы не вдавались в подробности, но я думаю, что позиция подсудимого обоснована.
Хэлпин знал, что если Сантос останется в составе присяжных после требования Рамирес о ее удаления, то, скорее всего, произойдет автоматическая отмена обвинительного приговора. Хэлпин не хотел давать Рамиресу больше шансов, чем уже было вследствие отсутствия у Эрнандесов опыта в делах о преступлениях, за которые предусмотрена смертная казнь. Он все еще считал, что судья Сопер допустила серьезную ошибку, когда одобрила Эрнандесов в качестве защитников.
Судья Тайнан повернулся к подсудимому и сказал:
– Вы просите, мистер Рамирес, чтобы присяжная Сантос была освобождена по причине наличия связи со свидетелем?
– Да, – громко сказал Ричард, и это был конец присяжной Марии Сантос.
Судья попросил ее привести и терпеливо объяснил ей решение суда, извинившись за то, что ему пришлось ее освободить. Поблагодарив его, она ушла. Судья Тайнан приказал привести присяжных и сказал им, что Сантос работала в одной организации с мистером Беннеттом, и по этой причине ее пришлось освободить. Он попросил своего помощника, Жозефину, вытащить из круглого барабана фамилию запасного присяжного. Синтия Хейден замерла и подалась вперед, надеясь услышать свое имя. Она встретилась глазами с Ричардом.
Жозефина прочитала имя «Дональд Макги», и Гил, Фрэнк и Фил Хэлпин вздохнули с облегчением. Мистер Макги покинул запасной состав и занял место на скамье присяжных под номером 11. Синтия Хейден была явно разочарована.
На трибуну вызвали Салерно. Все журналисты очень хотели услышать его слова. Они знали, что он возглавил расследования двух крупнейших дел серийных убийц в истории Калифорнии.
Фрэнк сказал присяжным, что прибыл в резиденцию Беннеттов через несколько минут после девяти утра, а Каррильо приехал через пять минут. Он сказал, что видел кровавый след на подоконнике, монтировке и розовом одеяле.
– Видели ли вы в то утро похожие следы обуви? – спросил Хэлпин.
– Я видел аналогичные следы в доме Кэннон и узнал о подобном следе обуви, обнаруженном в доме Заззара после просмотра фотографий того места преступления вместе с детективами Улотом, Смитом и моим напарником.
Затем Хэлпин попросил Фрэнка описать свой визит вместе с Каррильо в методистскую больницу к Уитни Беннетт до того, как ей была сделана перевязка. Фрэнк опознал сделанную им фотографию, на которой была изображена избитая до неузнаваемости девочка-подросток.
Кларк хорошо знал о репутации Салерно как скрупулезного, дотошного следователя и детектива, делавшего домашнее задание и приходившего подготовленным. Кларк сосредоточил внимание на телефоне, зная, что разорванные телефонные линии обнаружили во время большинства преступлений Ночного охотника. Он хотел показать присяжным, что телефонная линия Беннеттов не была разорвана, однако фотография перерезанной линии сделала это невозможным.