Дебби Пияратапхипат заявила, что утром в день преступления Сомкид сказала ей, что преступник имел темную кожу и был черным с вьющимися черными волосами. Давая показания, она плакала, все еще убитая потерей брата. Перекрестного допроса этой свидетельницы не было.
Защита вызвала криминалиста департамента шерифа Мелвина Конга и заставила его сказать присяжным, что утром в день нападения на месте преступления в доме Абоватов обнаружили «негроидные» лобковые волосы, что не совпало с волосами Ричарда. Образцы лобковых волос Сомкид или Чайнаронга им получить не удалось.
После перерыва Купер сказал судье, что Хотчкисс боится давать показания. С нее снят был статус защиты как свидетеля, и он посоветовал ей не говорить ни о каких ограблениях, которые она совершила с Ричардом, если не истек срок давности, или о деле об убийстве, в котором она участвовала. Тайнан сказал, что гарантирует ей защиту, а Хэлпин согласился не вникать в эти преступления. На трибуну снова взошел криминалист Конг. Он заявил, что каштановые волосы, найденные на подушках Кнейдингов, им не принадлежали – у них обоих волосы были седые – не принадлежали они и обвиняемому. На месте преступления Нельсон были найдены волосы, также не принадлежавшие Ричарду.
24 мая Сандра Хотчкисс снова заняла трибуну. Купера не было, его заменил Харви Сэнфорд Перлесс. Хэлпин был зол, что его перекрестный допрос так надолго прервали, но он бросился вперед с новой силой.
Хотчкисс сказала, что есть аудиозапись ее обращения к Солано, поскольку заместители шерифа заставили ее надеть подслушивающее устройство. На пленке было слышно, как заместители шерифа грубо и жестоко обращаются с Солано и принуждают его впустить их в дом. Когда ее приехали навестить Хэлпин и детектив Ярбро, прокурор ее предупредил, чтобы она «не провалила его дело». Она показала, что с января по июль 1985 года вместе с Ричардом совершила от двадцати до двадцати пяти краж со взломом в Атуотере, Лос-Фелисе, Глендейле, Монтроузе и Санта-Монике. Она проверяла почтовые ящики и рекламные листки под дверями, чтобы определить, что людей нет дома, а для проникновения внутрь пользовалась либо отмычками, либо жесткими кусками гнущегося пластика. Когда Хэлпин спросила, почему она перестала работать с Ричардом, она ответила:
– Все было не так гладко, или я… я сама нервничала и боялась и просто… в конечном итоге начинала метаться из стороны в сторону.
Она сказала, что они спорили из-за ограничений по времени, шума и того, что он уехал, когда должен был оставаться на месте. Хотчкисс отрицала рассказ Ярбро о том, что видела, как Ричард писал на окне помадой.
– Вам известно, – спросил Хэлпин, – прятал ли у себя обвиняемый пистолет во время любого из этих двадцати пяти ограблений?
– Насколько мне известно, нет.
Перекрестный допрос Хэлпина продлился до конца дня, и Кларк начал возражать, что прокурор повторяется. Повторный прямой допрос Кларка отложили до возобновления работы суда 5 июня, что дало всем необходимый перерыв.
Во время перерыва в суде Ричард содержался в камере в окружной тюрьме, выводили его только в душ два раза в неделю и на свидания. Посетители Ричарда стали предметом обсуждения и среди его тюремщиков, и среди журналистов. К нему приходило так много женщин, что тюрьме пришлось ограничить количество разрешенных посетителей.
Дорин не нравилось все больше и больше соперничать за время и внимание Ричарда. Потенциальных конкуренток она одаривала злобными взглядами и отказывалась с ними даже разговаривать. Она чувствовала, что их интерес к Ричарду был вызван совершенно неверными побуждениями, ее же, напротив, с Ричардом связывала забота о его благополучии, комфорте и защищенности.
В то время актер Шон Пенн был приговорен к 32 дням заключения в тюрьме округа Лос-Анджелес за избиение фотографа. Благодаря статусу знаменитости его поместили в камеру рядом с Рамиресом. В ту пору он еще был женат на Мадонне, и она, приехав навестить Шона, выходя из лифта, увидела Рамиреса. Когда Шона привели в кабинку для свиданий, первое, что она ему сказала, было:
– Кто этот красавчик?
Озорно улыбнувшись, Шон сказал:
– Этот красавчик – Ночной охотник. Хочешь с ним встретиться?
– У меня мурашки по коже, – сказала Мадонна, – но да, я бы хотела с ним встретиться, – пошутила она.
– Я думаю, нет, – смеясь, сказал он.
Во время пребывания Шона в тюрьме Рамирес попросил у Пенна автограф. Шон написал:
Дорогой Ричард,
Невозможно сидеть в тюрьме и не ощутить родства с сокамерниками. Что ж, Ричард, мне удалось невозможное. Я не ощущаю с тобой абсолютно никакого родства.
Шон Пенн
Ричард ответил:
Дорогой Шон,
Пиши, не пропадай и ударь их снова.
Ричард Рамирес, 666
Пенн сказал, что Рамирес чрезвычайно много мастурбировал. «Он напоминал животное в период спаривания. У него были фотографии его жертв на стенах камеры. Он прилепил их зубной пастой».
Когда пятого суд возобновился, Сандра Хотчкисс занимала трибуну все утро. Она заявила, что ни она, ни Ричард никогда не надевали перчатки во время своих ограблений, хотя иногда они покрывали кончики пальцев лаком для ногтей.
Во время дневного повторного прямого допроса она по настоянию Кларка засвидетельствовала, что часто видела, как в бильярдной «Брансуик» продают и обменивают оружие, однако она никогда не видела с ним Ричарда. Из-за ее сотрудничества с полицией в нее дважды стреляли: один раз возле бильярдной «Брансуик» и один раз перед отелем «Камео» в центре города. Она ни разу не пострадала.
На повторном перекрестном допросе Хэлпин спросил:
– Совершая те кражи [с Ричардом], вы не надевали перчаток?
– Нет.
– Никогда не носили перчаток? – он нажал.
– Нет, – глядя прямо на прокурора, повторила она.
– А ответчик?
– Нет.
– Никогда?
– Нет, – настояла она и объяснила, что показала Ричарду, как брать вещи – сбоку и под углом – чтобы не оставлять отпечатков. Она упомянула о своих попытках связаться с окружным прокурором Айрой Райнером, чтобы рассказать ему, как избили Солано, но ее усилия оказались тщетными.
Когда Хотчкисс сошла с трибуны, Гил, Фрэнк, Хэлпин и даже Ричард были рады. Ричард все еще был твердо уверен, что ее ни в коем случае не следовало вызывать, и все еще злился на Кларка за то, что он выставил ее на трибуну без его разрешения.
– Я даже не знал эту бабу, – сердито говорил он позже.
По убийству Вероники Ю снова вызвали для дачи показаний доктора Сьюзен Селсер. Хэлпин возражал против ее вызова, сказав, что она уже прошла тщательный перекрестный допрос. Кларк пожаловался, что, когда ее подвергали перекрестному допросу, он еще не вошел в команду защиты. После обмена колкостями Кларку разрешили задать несколько вопросов о траектории.
Доктор Селсер показала, что Вероника была ранена дважды, что вокруг одной из ран был пороховая татуировка, и пуля прошла слева направо, что противоречит показаниям Хорхе Гальегоса.
Хэлпин скрупулезно ее допросил, однако никакие расспросы не могли изменить траекторию полета пули и пороховой след вокруг раны. Очевидно, что если Вероника не сидела в машине задом, в нее стреляли с пассажирского сиденья.
После доктора Селсер вызвали криминалистку из Лос-Анджелеса Мишель ле Пиесто. Но прежде чем ей задали какие-либо вопросы, Хэлпин возразил на том основании, что она тоже уже подверглась длительному перекрестному допросу. Тайнан согласился и сказал Кларку, чтобы он обратился к протоколам и прекратил вызывать людей только для того, чтобы задавать те же вопросы.
После обеда Кларк сказал Тайнану, что защита хотела бы вызвать ле Пиесто, чтобы спросить ее о волосах на месте преступления Лэнг/Белл и дать ей возможность представить подтверждающие это доказательства. Еще хотели вызвать детектива Джона Ярбро, чтобы спросить его об описании, которое Сакина Абоват дала полиции утром в день нападения.
Хэлпин снова пожаловался, но Тайнан решил предоставить защите некоторую свободу действий, предупредив, что защита должна быть «быстрой и не повторяться».
Вражда между Хэлпином и Эрнандесом с каждым днем становилась все более явственной и стояла между столами защиты и обвинения, словно толстая непреодолимая стена, увенчанная колючей проволокой.
Судья Тайнан вызвал присяжных, и Кларк, отстраненный и отчужденный от вражды между Даниэлем и Хэлпином, начал свой прямой допрос. От ле Пиесто присяжные узнали, что она приобщила в качестве вещественных доказательств окровавленные подушки, электрический провод с прилипшими к нему человеческими волосами, окровавленные простыни, а также длинный список других предметов с места преступления Белл/Лэнг. У Кларка вопросов к ней больше не было, не было и перекрестного допроса. Защита знала, что если бы на любом из предметов, собранных ле Пиесто были волосы или кровь Ричарда, Хэлпин использовал бы их против Ричарда.
Снова вызвали на трибуну Джона Ярбро, и Кларк спросил его, как Сакина описала своего мучителя. Читая свои записи, Ярбро сказал:
– Мужчина, возможно, белый европеец с латиноамериканскими чертами лица, но не негр, высокий, худой, с залысинами, светло-каштановыми или светлыми волосами, слегка вьющимися, примерно от двадцати пяти до тридцати лет.
Все, кроме волос, подходило Ричарду. Ярбро продолжил:
– Она не вспомнила акцента, но сказала, что у него светлый цвет лица, с желтым оттенком кожи. Она описала его зубы как широкие, но не помнила, чтобы между зубами были щели… Единственный запах, который она вспомнила, шел от его рубашки, и это был запах застарелого пота… Когда он шел, шаги казались тяжелыми – словно он был в ботинках. Она вспомнила, что после изнасилования, подозреваемый натягивал ботинки, а не туфли на шнурках.
Зная, что ботинки не подходят к делу прокурора, Кларк сказал, что у него больше вопросов нет, и сел.
На перекрестном допросе Хэлпин установил, что Ярбро сначала допросил Сакину в больнице, где она находилась в шоковом состоянии, а на следующий день в доме ее друга. Хэлпин установил, что с Ярбро был полицейский художник Марлон Коулман, и что Коулман сделал основанный на описании Сакины набросок, который действительно напоминал Ричарда.