Миронов добежал до машины и помчался в сторону дома губернатора, который располагался за чертой города. Виктор Демьянович жал на педаль газа и нарушал все возможные правила дорожного движения. Его сердце билось на разрыв от предвкушения возможных событий. В то же время крайне необходимо было сохранять спокойствие и внимательность. Одно неверное движение или действие, один необдуманный поступок мог разрушить все, что наконец вело к раскрытию серии жестоких убийств и поимке преступника.
Когда Виктор Демьянович был почти у цели, раздался телефонный звонок.
— Мы его засекли. Разворачивайтесь. Он в парке Тысячелетия. Это в десяти минутах от дома губернатора.
МВД бросил телефон на пассажирское сиденье и решил вспомнить былые навыки экстремального вождения. На пустом перекрестке он дернул ручник, ушел в полицейский разворот и, выровняв автомобиль на дороге, выжал газ в пол, постепенно приближаясь к пятой передаче.
* * *
Губернатор шел по парку один, искал глазами дочь, попутно набирал ее номер на быстром наборе. Одет он был в обыкновенную ветровку с капюшоном, джинсы и кроссовки, а на голове нелепо топорщилась явно детская бейсболка. Если бы кто-то увидел его сейчас, то никогда и не догадался бы, что по парку гуляет главный человек во всей области. В этой части огромного парка всегда было тихо и безлюдно, именно поэтому они с дочкой так любили здесь гулять.
— Алло, милая, ты где? Я подхожу к нашему любимому дереву, — произнес губернатор в трубку.
— А я вижу тебя, папочка! — произнес детский голос в трубке.
— Ты где, родная? Помаши мне рукой.
— Здесь, — раздался резкий, хриплый измененный голос, и из-за дерева вышел человек в маске и черном капюшоне. Одной рукой он придерживал спящую девочку, крепко прижимая ее к себе, а другой — прибор для изменения голоса и свое оружие. — Привет, папочка, — приложив к губам прибор, передразнил себя незнакомец.
Губернатор обомлел, а человек в маске не собирался больше разговаривать. Повисла пауза. Глупо было задавать вопрос: «Вы кто?» — поскольку это не имело абсолютно никакого значения. Сейчас стоял вопрос лишь о том, что предпринимать дальше.
— Надеюсь, вы один. Если нет, то советовал бы вашим ребятам быть осторожнее, — начал через некоторое время незнакомец, указывая на ребенка, которого он держал на руках. — Пока она только спит, но все может измениться…
— Я один, — выпалил губернатор. — Я совершенно не ожидал ничего подобного, поэтому я один. Я пришел за ребенком. Что вам от нас нужно?
— Мне нужна сегодня одна жизнь. Вот только никак не могу решить чья, — мягко сказал человек в маске, подчеркнуто игриво прислонив пистолет с транквилизаторами к шее девочки.
— Не трогайте ребенка, — с дрожью в голосе произнес мужчина.
— Готовы ли вы пожертвовать собой ради дочери?
— Да. Готов, — выпалил мужчина. — Оставьте ее, берите меня.
— Похвальная самоотверженность. И не думал, что вы на такое способны. Есть одно маленькое но: почему я должен пощадить вашего ребенка, если вы не щадите чужих?
— Я вас очень прошу — оставьте ее. Она ни в чем не виновата. Я вижу, у вас есть претензии ко мне, так и разбирайтесь со мной. Девочку мою не трогайте, прошу, — со слезами на глазах тихо промолвил губернатор. — Объясните, что вам сделала моя дочь? Ничего! Что вам сделал я?
— Знаете, когда в доме заводятся крысы и они начинают уничтожать запасы, — начал говорить человек в маске, — есть интересный, я бы даже сказал, поучительный способ от них избавиться. Ставят бочку, в которой делают небольшое отверстие, так чтобы в нее можно было залезть, но невозможно было выбраться, а внутрь кладут приманку. Постепенно бочка наполняется крысами, а приманка заканчивается. Когда эти животные захотят есть, голод окажется сильнее любых других инстинктов, и они начнут есть друг друга. В конце концов останется только одна крыса, которую можно будет выпустить, потому что теперь она не будет трогать запасы, теперь она будет питаться мясом своих сородичей. Прекрасный карантин для дома — крыса, которая питается другими крысами. Теперь это ваш покорный слуга. И я здесь, чтобы съесть еще одну крысу.
— Чего вы хотите? — не понимал губернатор. — Я могу заплатить! Сколько? Назовите цифру!
— Скажем, я хочу пятьсот миллиардов рублей.
— Но это слишком много. Таких денег нет ни у кого.
— Поверьте мне, есть люди, для которых дать мне эти деньги как чихнуть. И вы это знаете. Другой вопрос, что у вас их нет. Страшно, да, когда не можешь заплатить? Запомните этот момент — вполне возможно, с вами такое в первый и в последний раз!
— Я не понимаю, что я вам сделал? Чем я могу искупить свою вину? — взмолился мужчина.
— Смертью, — отрывисто произнес незнакомец и одним резким движением направил пистолет с транквилизаторами на губернатора. Затем последовало три коротких выстрела в туловище и шею. Темная фигура мгновенно отбросила девочку в сторону, под дерево, подскочила к упавшему на колени мужчине и сняла маску с лица. — Посмотрите на меня, — сказал человек. — Вы узнаете эти глаза?
— Это… Это ты… Невозможно, — задыхаясь, произнес губернатор. — Ты же мертв. Столько времени прошло.
Он больше не мог держаться в вертикальном положении, поэтому подполз к ближайшему дереву и присел, опершись спиной на ствол. Одышка усиливалась, сердце горело и разрывалось, а на лбу проступали капельки пота, которые, стекая по красному лицу, падали на одежду и затекали под воротник.
— Твоя смерть будет мучительной, — монотонно произнес незнакомец. — Этот яд нарушает связь нейронов с мозгом, так что дышать тебе будет с каждой секундой все сложнее. Я бы хотел посмотреть, но надо идти. Дел много. Ты ведь помнишь их имена?
Губернатор стал отрывисто дышать и давиться слюной.
— Я жду ответа! — прокричал человек и хорошенько встряхнул безвольное тело, прислонившееся к дереву. — Ты помнишь их имена?!
— Да, — еле слышно прошептал губернатор — он уже не мог контролировать беспорядочные конвульсивные движения тела и сокращения мышц.
— Думай о них, пока подыхаешь, падаль, — спокойно произнес незнакомец, надел маску и вытянулся во весь рост.
В это мгновение за спиной убийцы прозвучал голос: «Стоять! Руки за голову!»
Глава 10
Порой с человеком происходит нечто такое, что позволяет ему выйти на новый уровень самосознания, открыть новый космос, помогает понять, что мир больше и разнообразнее, чем казалось до сих пор. Это может быть все что угодно, от глобального — смерть близкого — до какой-нибудь мелочи, как, например, новое выученное слово. Иногда такое действие оказывают сны. Наличие ночных видений как бы дает понять, что существуют материи и знания за гранью нашего понимания. Сон — это как будто еще одна параллельная жизнь.
В детстве во снах с Виктором Демьяновичем все время происходило что-то невероятное и непременно негативное, что-то вызывающее животный неподдельный страх; поэтому он приподнимался с кровати, или вставал и начинал ходить по комнате, повторяя какую-нибудь фразу, как правило, что-то вроде «мама, мамочка, там такое!», или просто бурчал что-то себе под нос. Он жил и действовал в реальном мире, глаза его были открыты, ноги и руки двигались, как в жизни, может быть, только несколько вычурно и скованно, но видел он то, что ему снилось. Весь его разум и все его чувства были наполнены чем-то иррациональным, потусторонним.
Каждый раз во сне он испытывал безумный, животный страх из-за нерешенной проблемы или приближающейся опасности. Частенько он пытался кого-то спасти, перетащить неподъемный груз, которым завалило кого-то из близких, или силился убежать от дамы в черном, но ноги становились ватными, а силы оставляли маленького мальчика.
Был сон, который повторялся несколько раз, и каждый раз он снился с самого начала, продлевая мучения ребенка. Вите снилось, что он играет во дворе своего дома на детской площадке, в песочнице лепит куличики. Он почему-то один, рядом никого. Вдруг за горкой, в самом конце площадки, появляется темный силуэт. Это женщина в черном платье, но и голова, и лицо, и руки у нее такие же черные, как и платье. Как только он ее замечает, по телу пробегают мурашки, а на небе стягиваются тучи, и становится пасмурно. Мама всегда запрещала разговаривать с незнакомцами, а тут и сам Витя понимает, что он говорить с этим человеком или существом не хочет, он его боится. Мальчик встает и делает шаг из песочницы. Женщина медленно, самоуверенно, как будто издеваясь над ребенком, направляется в его сторону. Витя разворачивается и делает несколько шагов к оживленной улице — там безопаснее. Оборачиваясь, он замечает, что расстояние между ним и незнакомкой сократилось вдвое. Но ни лица, ни рук разглядеть по-прежнему нельзя. Ребенок начинает бежать, но бежать с каждым движением становится сложнее — новый шаг дается с трудом, словно бежишь по пояс в воде или по колено в болотной жиже. Однако женщина приближается медленно, она, кажется, смакует беспомощность маленького мальчика, который силится бежать, но остается практически на одном месте. Витя начинает паниковать, и вот когда страх и паника доходят до состояния истерики и подушка увлажняется горькими детскими слезами, только тогда мальчик осознает, что это сон, и просыпается окончательно.
Сбросить такое ночное наваждение или просто страшный сон можно было ярким светом. Однако после резкого искусственного пробуждения на весь день остается такое ощущение, что вечером ложиться спать страшнее вдвойне. Неприятное чувство, словно монстры ждут тебя там, в мире снов, для продолжения запугивания, издевательств и истязаний.
Став постарше, Миронов вдруг заметил за собой особенность: ему казалось, что он живет как будто не своей жизнью, как будто весь мир — это сон, что все окружающее нереально, — может, это продукт воображения, а может, чей-то злой или добрый умысел. Ему не давало покоя странное ощущение, что все вокруг как в тумане, как в дымке, недостаточно настоящее, недостаточно вкусное, недостаточно яркое, а напротив, серое и унылое, наводящее дрему и сон на сознание. Это никак не отражалось на повседневности, но сидело занозой в мозгу — не давало покоя. И с этой занозой Миронов прожил довольно долго, пока вдруг сны не перестали ему сниться. Он сам даже и не заметил этого, но с концом снов кончился век нереального в его жизни. Он теперь полностью всем своим существом жил в настоящем. По ночам Виктор Демьянович стал быстро засыпать и так же быстро просыпаться по утрам, и никаких иллюзий или видений. Только потом через длительное время он в разговоре с другом внезапно осознал, что сны пропали, что их уже давно нет, и даже немного начал скучать по ночным приключениям.