– Пол, я сам за себя в состоянии ответить, – рявкнул Оукли. – Я хотел сказать, что не нужно сеять панику. Вашей команде предоставлены огромные людские ресурсы для расследования этого убийства. И вряд ли ваше вечное нытье по поводу нехватки того-сего поднимает боевой дух. Как по-вашему, сколько еще вам нужно сотрудников?
– Сэр, я не сею панику и не ною, – возразила Эрика.
– Сколько?
– Пять. Я приготовила для вас документ, в котором четко расписано, как я буду использовать…
– Со дня убийства Грегори Манро прошла неделя, и мне нужны гарантии, что вашим сотрудникам найдено надлежащее применение, – перебил Оукли.
– Разумеется, сэр, только…
– Фостер, я бы настойчиво рекомендовал сосредоточиться на версии о том, что Грегори Манро пригласил к себе домой мужчину с целью полового сношения, и этот человек, кто бы он ни был, воспользовавшись удобным случаем, убил его. Преступление по страсти.
– Убийство на почве гомофобии? – уточнила Эрика.
– Мне не нравится это выражение, Фостер.
– Зато оно нравится прессе. И если мы станем вести расследование в данном ключе, на гей-сообщество, вне сомнения, обрушится новая волна негатива. Мы также обнаружили следы незаконного проникновения в дом через кухонное окно, а в проволочном заборе со стороны заднего фасада была аккуратно прорезана дырка. Непохоже, чтобы Грегори Манро пригласил в свой дом убийцу. Самая реальная зацепка – рекламный листок фиктивной фирмы по установке и обслуживанию систем охранной сигнализации. Сейчас сезон летних отпусков. Мы опросили не всех жителей Лорел-роуд, так как некоторые их них в отъезде. Мы также отрабатываем список жалоб в адрес Грегори Манро от его пациентов. И это тоже занимает время.
– Какие-нибудь из жалоб заслуживают внимания? – осведомился Оукли.
– Таких пока не нашлось, но…
– Я хотел бы послушать нашего специалиста по поведенческой психологии, – в очередной раз бесцеремонно перебил Эрику Оукли. – Тим?
Тим Эйкен, психолог-криминалист, до сей минуты хранил молчание. Его коротко остриженные густые волосы отливали здоровым блеском, на лице – модная щетина, и, несмотря на то что одет он был по-деловому – в рубашку с галстуком, – запястье его обвивала толстая связка разноцветных плетеных браслетов. Он поднял голову от блокнота, в котором вычерчивал кубики.
– Я думаю, что мы имеем дело с индивидом, наделенным чувством жесткого самоконтроля. Он тщательно планирует каждый свой шаг. Физически он силен. Грегори Манро был не субтильного телосложения, однако следов борьбы мы не обнаружили.
– Грегори Манро опоили седативным средством; в его крови обнаружена огромная доза флунитразепама. Флунитразепам – препарат, который используют с целью совершения насилия над жертвой. Преступник, проникший в дом, нашел возможность подсыпать ему наркотик, а потом дождался, когда транквилизатор подействует, – добавила Эрика.
– Да. Флунитразепам также широко используют в среде гей-сообщества для повышения сексуального возбуждения и получения удовольствия, – сказал Тим.
– Сомневаюсь, что многие, кому в баре подмешивали его в напитки, получали удовольствие, – заметила Эрика.
– У убийцы, должно быть, сильно развита интуиция, раз он сумел подбросить рекламную листовку с контактами охранной фирмы и заставить жертву позвонить ему. Принимая во внимание использование седативного препарата, мы не должны исключать фактор гомосексуальности.
– Грегори Манро не подвергался сексуальному насилию, – указала Эрика.
– Да, верно. Но, возможно, у нашего убийцы проблемное отношение к мужчинам с ярко выраженными мужскими качествами, и прежде он имел печальный опыт общения с типом А, то есть альфа-самцами. Возможно, у него склонность к подавлению маскулинных особей.
* * *
– Господи помилуй. Во сколько он нам обходится? – спросила Эрика по окончании совещания, которое тянулось целых сорок минут в атмосфере духоты и дискомфорта. Она покинула конференц-зал и спускалась по лестнице вместе с Маршем.
– Не жалуете криминальную психологию?
– Почему же? Полезная штука. Просто зачастую на психологов-криминалистов, когда к ним обращаются, смотрят как на волшебников. Но не они ведь ловят преступников, а мы.
– Не жалуйтесь. Не забывайте, он работает на вас. Уговорил Оукли не урезать ваш бюджет.
– Задавив его наукой.
– Вы недовольны?
– Я буду довольна, когда мы поймаем убийцу, – ответила Эрика. – Тим не сказал ничего такого, чего мы не знаем. Теория об альфа-самцах сама по себе интересна. Только как бы ей найти толковое применение? Это очень обширная сфера. Мы не можем взять под наблюдение каждого агрессивного доминирующего самца. В мире таких полно.
Марш закатил глаза.
– Вы бы лучше попытались навести мосты с Оукли. Ради собственного блага.
– Я ведь не стала его критиковать за гомофобское высказывание. Это уже кое-что. И потом, какой смысл? Он никогда не воспылает ко мне любовью. Никогда не внесет меня в список людей, которых он поздравляет открытками на Рождество.
Они спустились до этажа, на котором находился кабинет Марша.
– Держите меня в курсе, хорошо? – попросил он, шагнув к двухпольной двери.
– Пока вы не ушли, сэр. Есть новости о вакансии суперинтенданта?
Марш остановился и повернулся к ней лицом.
– Эрика, я же обещал, что подам вашу кандидатуру.
– Вы проинформировали Оукли о том, что намерены повысить меня?
– Да.
– И что он сказал?
– Вы же понимаете, я не вправе обсуждать подробности процесса назначения. Ладно, мне пора. – Марш повернулся, собираясь пройти в дверь.
– Еще вопрос, сэр. Что с Питером Манро? Он ведь живет под одной крышей с Гэри Уилмслоу. Меня беспокоит его судьба.
Марш снова остановился, повернулся.
– За минувшую неделю Питер уходил из дома только с матерью в школу. В нескольких комнатах мы поставили «жучки». Насколько мне известно, с ним все в порядке. А Гэри Уилмслоу – представитель рабочего класса старой закваски. Честь, семья, все такое – для него не пустые слова. К своей родне он никого не подпустит.
– «Жителей Ист-Энда»[10] насмотрелись, сэр? Надеюсь, вы правы.
– Я прав, – ледяным тоном ответствовал Марш. И исчез за дверью.
– Как же меня все обожают. А я ведь просто пытаюсь делать свою работу, – буркнула себе под нос Эрика, спускаясь дальше по лестнице.
В оперативном отделе потолочные вентиляторы работали на износ, но, казалось, они просто гоняют по помещению жаркий воздух, запахи кофе и потных тел.
– Босс, я только что говорил с районными полицейскими. Соседи, живущие напротив дома Грегори, вернулись из отпуска, – сообщил Питерсон, кладя трубку.
Мосс, сидевшая напротив Питерсона, тоже с кем-то закончила говорить по телефону. Лицо ее раскраснелось от жары.
– Звонила Эстель Манро, – доложила она. – Говорит, из дома на Лорел-роуд, 14 исчез сертификат, выданный Грегори Манро Генеральным медицинским советом[11].
– Когда мы вернули дом семье? – спросила Эрика.
– Вчера. Я просмотрела записи криминалистов и перечень всего, что мы изъяли. Про сертификат ГМС там ни слова.
– Значит, его мог взять убийца. Черт. Как мы это упустили?
Глава 20
Эрика, Мосс и Питерсон приехали на Лорел-роуд. Погода была теплая и тихая. Солнце опустилось довольно низко, и та сторона улицы, на которой стоял дом Грегори Манро, находилась в тени.
В конце дороги на улицу сворачивала группа мужчин и женщин в деловых костюмах. У всех лица раскрасневшиеся; мужчины, сняв пиджаки, шли в рубашках с засученными рукавами. Часы показывали чуть больше половины шестого, и Эрика сообразила, что это с электрички сошла первая волна пассажиров, возвращающихся домой из центра Лондона.
Она позвонила в дом № 14. Спустя пару минут дверь им открыла Эстель Манро – в светлых брюках, элегантной белой блузке с узором из роз и желтых резиновых перчатках.
– Здравствуйте, миссис Манро. Мы по поводу медицинского сертификата, – объяснила Эрика.
– Да, – только и произнесла та в ответ. Она отступила в сторону, пропуская их в дом. Эрика узнала острый лимонный запах чистящих средств, к которому примешивался резкий аромат освежителя воздуха. Правда, в доме было прохладно. Все окна были закрыты, жужжал кондиционер.
– Сертификат висел в кабинете Грегори, – сообщила Эстель, закрывая и запирая входную дверь. Эрика отметила, что та поменяла замки – поставила новенький блестящий «Йель» и два новых запора.
Вслед за Эстель, которую мучила одышка, они стали медленно подниматься по лестнице.
– Как справляетесь? – спросила Эрика.
– Да вот, все убираю бардак, что ваши здесь оставили, – сердито отвечала Эстель.
– Мы стараемся как можно аккуратнее работать на месте преступления, но задействовано слишком много людей, и они все одновременно проводят осмотр, – объяснила Мосс.
– Так эти ваши люди… они хоть как-то продвинулись в поиске убийцы моего сына?
– Мы рассматриваем несколько версий, – ответила Эрика.
Они поднялись на верхний этаж. Эстель одной рукой в резиновой перчатке уперлась в бедро и остановилась, переводя дух. Тяжелые портьеры, занавешивавшие окно в холле, были сняты, отчего на лестничной площадке теперь стало гораздо светлее.
– Инспектор Фоссет, когда отдадут тело моего сына? – спросила Эстель.
– Фостер…
– Мне же похоронами заниматься надо, – сказала Эстель, палец за пальцем стягивая с рук резиновые перчатки.
– Боюсь, прежде нам придется уточнить, с кем из родственников мы должны связаться в первую очередь, – объяснила Мосс.
Лицо Эстель еще больше омрачилось.
– Грегори – мой сын. Я девять месяцев вынашивала его в своем чреве. Первой вы позвоните мне, это ясно? Пенни состояла с ним в браке всего четыре года. А я была ему матерью сорок шесть лет… – Эстель сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Она позвонила мне… Пенни. Потребовала, чтобы я ей сказала, когда отдадут