Артур Джермин терпеливо ожидал посылки от господина Вергерена, одновременно с удвоенным усердием изучая рукописи предка. Он начал ощущать духовное родство с сэром Вейдом и принялся за поиски реликвий, связанных с его личной жизнью как в Англии, так и во время его африканских странствий. Хотя существовало множество устных преданий о его загадочной жене, в доме Джерминов не осталось никаких следов ее пребывания. Артур раздумывал, какие обстоятельства предопределили такое забвение, и в конце концов решил, что основной причиной было безумие ее мужа. Джермин вспомнил, будто поговаривали, что его прапрапрабабушка была дочерью португальского купца, который вел торговлю в Африке. Без сомнения, она превосходно знала Черный Континент и обладала практичным умом; россказни мужа она наверняка поднимала на смех, а такой мужчина, как сэр Вейд, едва ли мог закрыть глаза на такое обхождение. Она умерла в Африке – надо думать, ее он отвез туда против воли, специально для того, чтобы доказать свою правоту. Но Джермин скептически относился к этим предположениям и посмеивался над их тщетой, ведь после смерти его странных предков минуло уже полтора века.
В июне 1913 года мистер Вергерен прислал письмо, в котором сообщал, что нашел мумифицированную богиню. Бельгиец уверял, что это была редкая и по всем параметрам уникальная особь, которую не по силам классифицировать простому любителю. Только ученый мог бы определить, человек перед ним или обезьяна; изучение изрядно осложняла и далеко не идеальная сохранность мумифицированных останков. Время и конголезский климат немилосердны к мумиям, особенно когда их бальзамируют неспециалисты, как и было в случае «принцессы». С шеи у загадочного существа свисала цепочка из золота, с пустым медальоном, украшенным геральдической гравировкой, – наверняка вещица какого-то европейца, отобранная воинами Н'Бангуса и в знак почтения навешенная на «богиню». Описывая же черты лица мумии, господин Вергерен прибег к интересному сравнению, или, скорее, к шутливому предположению относительно того, насколько внешний вид белой «принцессы» может поразить его корреспондента; впрочем, в остальном письмо отвечало сугубо научной этике. Бельгиец писал, что короб с мумией прибудет примерно через месяц после получения письма.
3 августа 1913 года, незадолго до обеда, в дом Джерминов доставили упакованный в коробку предмет, который тут же перенесли в большую комнату, где хранилась коллекция африканских экспонатов, благоустроенная сэром Робертом и самим Артуром. События, что последовали за этим, лучше всего будет описать со слов слуг; из всех свидетелей наиболее внимательным и последовательным оказался Соамез, старейший дворецкий Джерминов. По словам этого достойного доверия мужа, прежде чем взяться за распаковку, сэр Артур велел оставить его в одиночестве; звуки молотка и долота из-за закрытых дверей показали, что с делом он не медлил. Какое-то время царила тишина; Соамез не мог толком сказать, как долго, но менее чем через четверть часа из комнаты послышался ужасный крик Джермина. В следующее мгновение он выскочил из комнаты и сломя голову бросился к выходу из дома, будто преследуемый. Выражение его и без того жуткого лица невозможно было передать. Уже у входной двери ему словно что-то пришло в голову, и тогда он резко развернулся и сбежал по лестнице в подвал. Совершенно ошарашенные слуги сгрудились у запертой подвальной двери, но их хозяин выходить отказался. Перед самыми сумерками из-за двери потянуло керосином; вскоре конюх приметил во дворе Артура Джермина, с ног до головы вымоченного в горючей жидкости, – выбравшись, должно быть, через подвальное окно, он решительным шагом направлялся в сторону торфяника на задворках имения, то и дело затравленно озираясь. Оцепенев от холодного ужаса, прислуга наблюдала его конец: со стороны болот сверкнул резкий всполох, между деревьев заметалось пламя, и вскоре стремительно пожираемый огнем силуэт сник где-то в трясине.
Так род Джерминов перестал существовать.
Причиной, по которой обугленные останки Артура Джермина никто даже не пытался отыскать и по-божески предать земле, стала, по-видимому, присланная зловещая мумия, оттянувшая на себя весь интерес. Она являла собой противнейшее зрелище: высохшая, но местами все равно подточенная личинками белая обезьяна неизвестного вида, куда менее покрытая шерстью, чем можно было ожидать от дикого примата, и в определенных чертах до дрожи напоминающая человеческую женскую особь.
Не стоит вдаваться во все неприятные описания, но две важные детали все же стоят упоминания, ибо они очень точным образом соответствуют некоторым заметкам сэра Вейда Джермина об африканских вылазках и конголезским легендам о Белом Боге и «принцессе обезьян». Во-первых, герб на медальоне, украшавшем шею существа, оказался фамильным гербом рода Джерминов. Во-вторых, ироничный намек господина Вергерена на похожесть усохшей физиономии мумии на одну известную ему личность относился не к кому иному, как к сокрушенному горестным ужасом, чрезвычайно чувствительному Артуру Джермину, прапраправнуку сэра Вейда Джермина, вступившего в брак с женщиной, которая никогда не появлялась на людях…
Члены Королевского антропологического общества сожгли мумию и избавились от медальона, а кое-кто из них до сих пор не желает признать, что Артур Джермин когда-либо существовал.
В стенах Эрикса[11]
Прежде чем попытаться уснуть, должен оставить кое-какие записи, предваряющие мой официальный отчет об инциденте. Явление, с которым я здесь столкнулся, кажется настолько нестандартным и противоречащим накопленному нами опыту и всем планам на венерианское будущее, что, несомненно, заслуживает самого детального описания.
Яприбыл в главный венерианский космопорт 18-го марта по земному календарю, или 9.VI по местному. Приписанный к основной группе под руководством Миллера, получил необходимое снаряжение, в первую очередь – атомные часы, подстроенные под ускоренное планетарное вращение Венеры. Прошел обычный курс адаптации к работе в респираторе. Через два дня я был признан годным к исполнению своих обязанностей.
На рассвете 9.VI я покинул форт кристаллодобывающей компании на Новой Земле и двинулся южным маршрутом, нанесенным на карту воздушной разведкой Андерсона. Идти было трудно – по окончании ливня джунгли смыкали свои завесы плотнее. Набухая от влаги, сплетения лиан и ползучих растений становились необыкновенно упругими и жесткими, не всякий стебель сдавался ножу без десятиминутного боя. Ближе к полудню влага испарялась, стебли растений усыхали и поддавались уже с одного удара, но я все равно не мог продвигаться в хорошем темпе. Кислородные маски Картера – увесистая амуниция, все время носить их – само по себе дело утомительное. Респираторы от Дюбуа с пористой емкостью вместо трубок ничуть не уступают в вопросе надежности, а весят раза в два меньше.
Детектор кристаллов работал исправно, стабильно отмечая направление, совпадающее с разведданными Андерсона. Мне всегда был интересен принцип, положенный в основу работы прибора, – бесконечно далекий от шарлатанского лозоходства, бытовавшего в стародавние времена на Земле. Судя по показаниям датчика, в пределах тысячи миль отсюда располагалось необычно крупное месторождение кристаллов, которое, впрочем, уже наверняка тщательно охранялось этими гнусными рептилоидами. Вероятно, для них мы такие же примитивы, какими нам кажутся они сами с их преклонением перед крупными блестящими предметами и храмопочитанием. Неужели нельзя подобрать себе иной, более прогрессивный объект поклонения? Если бы вопрос религиозного толка не стоял так остро, мы бы собрали здесь столько материала, сколько требуется: даже умей аборигены, как мы, перерабатывать энергию кристаллов, богатств Венеры хватило бы и на нее саму, и на ее сестру Землю. Мне, например, казалось утомительным делом из плеяды здешних месторождений выбирать скудные запасники в долинах заросших лианами рек, обходя богатые залежи. В ближайшее время я намерен обратиться в соответствующие инстанции с просьбой о посылке армии для поголовного уничтожения этих чешуйчатых тварей. Двадцати кораблей с десантом будет вполне достаточно для того, чтобы провернуть всю операцию. Нельзя же, в самом деле, приравнивать этих существ к людям только из-за их так называемых «городов» и «башен». Если не брать во внимание кое-какие навыки в строительстве да еще, пожалуй, их мечи и отравленные дротики, то остается признать, что они совершенно бездарны и примитивны, а их «города» вряд ли представляют из себя нечто большее, нежели земные муравейники и бобровые плотины. Весьма сомнительными мне представляются и их навыки полноценного языкового общения – все рассуждения насчет обмена мыслями через расположенные у них на груди специальные придатки выбешивают меня своей нелепостью. Что вводит многих в заблуждение, так это их манера передвигаться на двух задних конечностях – совпадение, делающее их отдаленно похожими на людей.
На сей раз я надеялся пройти по венерианским джунглям, не схлопотав ни одного туземного дротика. В былые времена, до того, как открылась добыча кристаллов, столкновения со здешними обитателями не сулили ничего плохого, но в последнее время они повадились то нападать на сотрудников компании, то повреждать системы водоснабжения. Особое чутье, присущее этим тварям, – для меня практически факт: в этом вопросе они могут потягаться с самой точной нашей технологией. Не упомнить случая, когда абориген нападал на кого-то из наших, если тот не нес на базу кристаллы… кроме разве что единичных обстрелов с дальних расстояний.
Примерно в час дня метко пущенный дротик чудом не сшиб каску с моей головы; в первую секунду мне даже показалось, что повреждена одна из кислородных трубок. Хитрые твари подкрадывались абсолютно бесшумно и благодаря своей окраске были неразличимы на «зеленке» джунглей. Я сумел застать их врасплох и выжег из лучемета гряду зарослей, где что-то подозрительно шевелилось; на пепелище нашлись три тела. Один из рептилоидов оказался ростом в добрые восемь футов, его морда чем-то напоминала рыло тапира. Две другие особи были обычного семифутового роста. Они всегда нападают группами, стараясь взять числом: один десантный взвод солдат с лучеметами мог бы заставить поволноваться хоть бы и целую орду венерианских выползней. И как только они вообще стали на планете доминирующим видом? Впрочем, здесь нет никаких конкурентных форм жизни, что были бы по уровню развития выше акманов и скорагов, или летающих такахин, что проживают на втором континенте. Это, конечно, если в пещерах плато Дионис не ютятся виды, пока неизвестные земной науке.