Около двух часов детектор повел меня на запад, указывая на кристаллы впереди справа. Ошибки, согласно выкладкам Андерсона, не было, и я послушно изменил свой курс. Идти было труднее – не только из-за подъема в гору, но и потому, что недружественная фауна и плотоядные растения здесь встречались буквально на каждом шагу. Я рассекал угратов мачете и размазывал подошвами скорагов, а мой кожаный комбинезон заливал со всех сторон сок дарокков. Солнечный свет был почти неразличим за мглой – и, казалось, нисколько не высушивал грязь. Мои ботинки при каждом шаге увязали по щиколотку во влажной почве. Я и мои коллеги предпочли бы для данного климата комбинезон не из кожи, а из другого материала – простая ткань, конечно, сгнила бы, но тонкое металлизированное нервущееся полотно, вроде того, из которого сделаны страницы моей книги для записей, защищенной от распада в здешней атмосфере, вполне подошло бы.
В половине четвертого я пообедал – если всерьез считать, что горсть питательных таблеток может заменить нормальную еду. Чуть позже я заметил поразительные перемены в окружающем пейзаже. В изобилии попадались яркие ядовитые цветы, силуэты деревьев и растений стробоскопически высвечивались, и вспышки удивительного света появлялись и исчезали в равные периоды времени. Температура воздуха начала колебаться в явной зависимости от яркости свечения деревьев и растений. Весь мир, казалось, содрогался от нутряного пульса, идущего из самых глубин планеты. Я потерял чувство равновесия, у меня закружилась голова. Шатаясь, я попытался закрыть руками уши, глаза, но это не улучшило моего состояния.
Однако голова оставалась ясной, и в течение нескольких минут я осознал, что же все-таки произошло. На моем пути встретилось одно из тех таинственных растений, которые выбрасывают клубы спор и обладают способностью вызывать миражи, оптические иллюзии и разного рода видения. Андерсон предупреждал меня о них, дав точное описание вида: толстый стебель, клиновидные листья, диковинные цветы, чьи испарения, проникая сквозь респиратор, провоцируют острый галлюцинаторный психоз. Памятуя, что стало с моей коллегой Кейли три месяца назад, я, объятый паникой, погружался в безумный и хаотичный мир, сотканный из цветочных видений. Однако, взяв себя в руки, я вспомнил, что должен сделать в первую очередь: удалиться от злополучного источника, прорубая проход и не обращая внимания на то, что, как мне казалось, вращалось у меня над головой, – до тех пор, пока не окажусь в безопасности, вне зоны действия спор и света ядовитых цветов.
Хотя все и обернулось для меня не лучшим образом, я старался не терять надежды выйти из затруднительного положения, в которое попал, и разыскать верное направление. Вскоре волнообразный переливающийся пейзаж сменился на устойчивый, но прыгающий перед глазами. Мерцающие огни, вихрем кружившие у меня над головой, исчезли. Сейчас я находился уже вне опасности и, переведя дыхание, взглянул на часы. К моему удивлению, они показывали лишь двадцать минут пятого. Все это чудовищное испытание длилось чуть больше получаса, а мне казалось, будто пробежала целая вечность. Однако каждая минута опоздания была пагубной для меня. Ища спасения, я заплутал и сбился с пути. Кристальный детектор указывал, что я должен продвигаться к вершине холма. Собрав все силы, я рванул вперед, желая наверстать упущенное время. Мне все-таки еще раз встретился плотоядный ядовитый цветок, раскрывшийся и уже готовый захватить мою правую ногу, но я вовремя рассек его на куски при помощи мачете.
Еще через час пути джунгли заметно поредели, и я вышел на плато, покрытое мхом и папоротником. Я продвигался в быстром темпе и по колебанию стрелки детектора видел, что заветная цель уже близко.
Плато поднималось вверх и заканчивалось гребнем. Ровно в половине шестого я достиг вершины; передо мной простиралась большая равнина, окаймленная вдалеке лесом. Без сомнения, это и было плато, открытое пятьдесят лет назад экспедицией Мацугавы. На наших картах оно называлось Эрикс – часть более крупного массива, получившего название Эрицийские Горы.
Деталь, свидетельствовавшая о том, что я нахожусь неподалеку от геометрического центра равнины, заставила затрепетать мое сердце. Это была светящаяся точка, поражавшая своей яркостью; ее сияние пробивалось сквозь желтоватую дымку. Несомненно, это и был кристалл, ради которого я пришел. По величине он казался не больше куриного яйца, хотя вырабатываемое им количество энергии могло питать большой город целый земной год. Созерцая световой ореол кристалла, я понимал, какая сила влекла к нему дикарей. И все же они не имели представления об энергетической мощи этого сокровища.
Я бросился бежать, чтобы как можно быстрее овладеть бесценной добычей.
Мох под моими ногами сменился на жижу из травы и переплетенных корней. Но я не сбавлял темп. Разбрызгивая грязь, даже не пытаясь убедиться в отсутствии рептилоидов, я рвался вперед к драгоценному минералу. По мере приближения свет, исходивший от него, усиливался. Я проникался все большей уверенностью, что передо мной – один из самых красивых кристаллов; другого такого я попросту еще не видел.
С каждым шагом моя радость безмерно возрастала. Усилием воли я заставил себя не закричать от охватившего меня восторга. Именно сейчас считаю своим долгом заострить внимание на том, что далее мной будут описаны беспрецедентные события, которые, к счастью, поддаются фактической проверке. С возрастающим нетерпением я продолжал свой путь, будучи уже в сотне метров от кристалла, покоившегося на каком-то необычном возвышении, что показалось мне довольно странным среди этой нескончаемой грязи. Вдруг я ощутил сильный толчок в грудь, опрокинувший меня наземь; ни влага почвы, ни наличие травы и переплетенных корней не смягчили силу, с которой я ударился головой. Секунду я лежал неподвижно – шокированный, едва ли что-то понимающий.
Затем я машинально поднялся, отряхнул от грязи комбинезон, не имея ни малейшего представления о том, как же я упал. Оглянувшись вокруг, я не заметил ничего такого, что могло бы стать причиной нежеланного маневра. Неужто я просто-напросто поскользнулся в грязи? Но саднящие костяшки и боль в груди убеждали в обратном. Вполне естественно, предположил я, что причиной всему может быть потаенное растение, вызывающие миражи. Но, оглядев еще раз место падения, я отверг предположение – тем более что не ощущал никаких привычных симптомов, как это было со мной в джунглях. Если бы я находился на Земле, то мог бы предположить наличие нуль-поля, устанавливаемого для ограждения запретной зоны, – но Земля далека, как греза фанатика.
Собравшись с духом, я решил продолжить путь. Держа мачете в правой руке, чтобы на этот раз первым нанести удар, я вновь двинулся к светящемуся кристаллу. Но, не сделав и трех шагов, был вынужден остановиться из-за столкновения с твердой поверхностью, которую я чувствовал, но абсолютно не видел! После минутного колебания, призвав на помощь все свое мужество, я протянул вперед правую руку и убедился в наличии твердого материала – или осязаемой иллюзии такового передо мной. Опустив руку чуть ниже, я также ощутил гладкое, как стекло, заграждение без следов разделения на блоки. Я снял перчатку и на этот раз прикоснулся к перегородке голой рукой – немало, замечу, рискуя. Материал был не только гладким, подобно стеклу, но и холодным, что никак не вязалось с окружающей солнечной атмосферой. Я максимально напряг зрение, пытаясь разглядеть, что именно столь неожиданно встало на моем пути, но так ничего и не заметил; не видно было даже следов преломления света.
Жгучее любопытство взяло вверх над всеми остальными моими чувствами. Насколько было возможно, я расширил круг поисков. Ощупывая руками невидимое глазу заграждение, я установил, что оно начиналось у самой земли, существенно выше уровня моего роста заканчиваясь. Я находился перед огромной невидимой стеной.
И снова вспомнились дурманящие растения, но, поразмыслив, я отбросил эту версию. С силой ударив рукояткой ножа по невидимой поверхности, я попытался оценить характер услышанного звука. Он наводил на мысль о цементе, хотя то, к чему прикасались мои руки, было скорее стеклянной или стальной поверхностью. Похоже, я столкнулся с неизвестным феноменом, с каким не встречался во время предыдущих экспедиций. Основная трудность состояла в установлении высоты, если вообще эта проблема могла быть разрешима. Проще определить длину и форму заграждения – вытянув вперед руки и опираясь на стену, я начал двигаться влево, стараясь идти в одну сторону. После нескольких шагов я установил, что стена была не прямой, а скорее скругленной. И вот мое внимание привлекло нечто весьма непохожее на то, что было целью моих исследований, – заветный кристалл.
Я уже говорил, что даже с большого расстояния возвышение, где покоился сияющий артефакт, мне показалось странным. Сейчас, находясь всего в сотне метров, несмотря на туман, я мог разглядеть, что это было. Труп человека в скафандре кристаллодобывающей компании покоился на спине, лицом к небу; респиратор, уже почти утонувший в грязи, лежал в паре-тройке метров от него.
В правой руке, конвульсивно прижатой к груди, человек держал кристалл, приведший меня сюда, – немыслимой величины сфероид. Он был такой большой, что пальцы мертвеца даже не могли полностью сомкнуться на нем. Со своего места мне было видно, что смерть наступила недавно – разложение было едва заметным, и я счел, что для местного климата подобная деталь говорила о смертельном исходе не более суток назад. Вскоре над трупом будут кружить гнусные мухи-фарнотхи. Кто же передо мной? За все время миссии я этого мужчину ни разу не встречал. Должно быть, это кто-то из предыдущей экспедиции, уже побывавший в этих местах независимо от команды Андерсона. Он покоился здесь, и лучи огромного кристалла пробивались сквозь его пальцы; не менее пяти минут простоял я, весьма пораженный увиденным. Незаметно подполз страх, появилось подспудное желание дать отсюда деру. Его смерть не могла быть делом рук рептилоидов – ведь кристалл остался у человека. Была ли здесь связь с невидимой стеной? План Андерсона указывал на это место еще задолго до наступления смерти бедняги. Сейчас невидимое препятствие казалось мне орудием, несущим смерть, и я, сцепив зубы от нахлынувшей паники, инстинктивно отпрянул от него. Однако я ясно понимал, что мой долг – раскрыть эту мрачную тайну.