– Но сэр, – взмолился испуганный Тупикс, пока его пораженная жена молчала, лишь взглядом меча громы и молнии, – уверен, чувства дочери принадлежат другому человеку!
– Она должна быть моей! – строго сказал жестокосердный сквайр. – Никто перечить моей воле не смеет! Либо она станет моей женой, либо старая ферма станет моей!
И, злобно хмыкнув и прищелкнув плеткой, нехороший человек Твердман ушел в ночь.
Едва он удалился, как через черный вход вошли сияющие возлюбленные, которым не терпелось сообщить старшим Тупиксам о новообретенном счастье. Представьте всеобщее смятение, воцарившееся, когда все выяснилось! Слезы лились подобно белому элю, пока Джек Храбри не вспомнил неожиданно, что он храбр, и не поднял голову, объявив весьма мужественным тоном:
– Ни за что прелестница Эрменгарда не будет принесена в жертву этому зверю, покуда я жив! Я защищу ее – она моя, моя и только моя! Не бойтесь, дорогие отец и мать, – я буду охранять вас всех! Ваш дом останется вашим как пить дать (это всего лишь фразеологизм, хотя Джек, конечно, не чурался прекрасной продукции с фермы Тупикса), и это я поведу к алтарю Эрменгарду, милейшую из милейших! Пусть вечные муки ждут жестокого сквайра – ибо правда всегда побеждает, а герой всегда за правду! Я отправлюсь в большой город и заработаю состояние, чтобы спасти вас прежде, чем пройдет срок выплат по закладной! Прощай, любовь моя… я оставляю тебя в слезах, но вернусь, чтобы спасти дом и объявить тебя своей женой!
– Джек, мой защитник!
– Эрми, моя сладкая булочка!
– Голубчик!
– Любонька!
– …и не забудь: колечко у Паркса…
– О!
– Ах!
Но находчивый сквайр Твердман не собирался так легко сдаваться. Близко к деревне располагался злачный поселок, состоящий из старых лачуг, обжитых жалкими тунеядцами, что пробавлялись воровством и всякими прочими низостями. Здесь коварный злодей нанял двух сообщников – воротил, которые совершенно точно не слыли джентльменами. В ночи зловещая троица ворвалась в коттедж Тупикса и похитила красавицу Эрменгарду, затащив ее в грязный сарай в поселке и оставив под надзором Мамаши Марс, мерзкой старой карги. Фермер Тупикс почти обезумел и давно бы уже размещал объявления о пропажи дочери в газетах, будь цена на них поменьше, чем цент за слово. Эрменгарда стояла на своем и ни разу не колебалась в отказе выйти замуж за подлого сквайра.
– А-ха, гордячка, – молвил тот. – Ты у меня во власти, и рано или поздно я сломлю твою волю! А пока что подумай о своих бедных стариках, которых лишу я крова и очага, прижму к ногтю и пущу по миру!
– О, пощади их, пощади! – молила дева.
– Ни за что! Ха-ха-ха! – заходился в нечестивом веселье злыдень.
Так тянулись ужасные дни, пока Джек Храбри в благословенном неведении искал в большом городе богатства и славы.
Однажды, когда сквайр Твердман сидел в гостиной своего дома, больше похожего на замок, и занимался своими любимыми делами (скрежетал зубами и стегал воздух плеткой), к нему в голову пришла великолепная злодейская мысль. С нею он обратился к ониксовому Дьяволу на каминной полке:
– Экий я невежда! Зачем я вообще тратил силы и время на эту девку, когда мог отнять у ее отца ферму, просто закрыв закладную! Я об этом даже не подумал! Я отпущу ее, заберу ферму – и смогу преспокойно жениться на какой-нибудь красавице из города, например на той певичке бурлеска, что выступала на прошлой неделе в ратуше!
Поэтому он пошел к выселку, извинился перед Эрменгардой, отпустил ее домой да и отчалил восвояси – планировать новые преступления и замышлять новые коварства.
Дни шли, и Тупиксы все больше горевали из-за предстоящей потери фермы; казалось, никто ничего не сможет с этим поделать. Однажды группа охотников из города проходила через их земли, и один из них нашел золото!
Скрыв находку от своих коллег, он сделал вид, что его укусила гадюка, и пошел к дому Тупиксов попросить о положенной в таких случаях помощи. Эрменгарда открыла дверь и увидела его. Охотник тоже ее увидел – и в этот самый момент твердо решил завоевать и красавицу, и золото.
– Ради старой матушки я должен это сделать! – воскликнул он про себя. – Ради нее-то ни одна жертва не будет слишком велика!
Элджернон Реджинальд Джонс был элегантным мужчиной из мира большого города, и в его опытных руках наша бедная маленькая Эрменгарда была сущим ребенком – можно было почти поверить, что ей действительно шестнадцать. Элджи был быстрым работником, но отнюдь не грубым и мог преподать Твердману урок-другой в плане тонкостей мужской неотразимости. Всего неделя прошла после его прибытия в семейный круг Тупиксов, где он приютился как подлая змея (которой и был), как он убедил нашу героиню сбежать! Той ночью она ушла, оставив записку своим родителям, вдохнув на прощанье родной дух браги и поцеловав на прощанье кота – ну разве не мило? В поезде Элджернона стало клонить в сон, и он вырубился прямо на своем сиденье – к несчастью, при этом позволив выпасть из своего кармана одной бумажке. Эрменгарда, обратившись к прерогативам потенциальной нареченной невесты, подняла сложенный листок и прочла его надушенное содержимое – и чуть не упала в обморок! Ибо то было любовное письмо от другой женщины!
– Вероломное брехло! – прошипела Эрменгарда над ухом спящего Элджернона. – И это все, чего стоит твоя хваленая верность? Я сыта тобой на веки вечные! – С этими словами она подхватила ничего не подозревающего подлеца, точно мешок с мукой, и вышвырнула прямо из окна поезда. Свершив сей суд, она устроилась поудобнее, чтобы славно выспаться.
Наконец шумный поезд привез ее под темную сень города, и беспомощная бедняжка Эрменгарда осталась совершенно одна – и даже без денег на обратный билет до Хряктона.
– Ах, почему, – вздыхала она с искренним раскаянием, – почему я не вытащила у него бумажник перед тем, как от него избавиться? Ну и ладно, я сама о себе позабочусь! Он мне все рассказал про город, так что я с легкостью заработаю достаточно, чтобы если не выкупить закладную, то хотя бы вернуться домой!
Но нашей несведущей во многих тонкостях жизни героине не удалось просто так взять и подыскать себе работу, и целую неделю приходилось ей спать под мостом и питаться в богадельнях. Как-то один коварный и порочный персонаж, поняв беспомощность бедной Эрменгарды, предложил ей должность посудомойки в фешенебельном и безнравственном кабаре; но наша героиня осталась верна своим крестьянским идеалам и отказалась работать в этом позолоченном сверкающем дворце распущенности – ей ведь предложили всего три доллара в неделю плюс еду вместо сносного места в штате. Эрменгарда тщилась разыскать Джека Храбри, своего прежнего возлюбленного, но его будто след простыл. Возможно, он и не узнал бы ее, если бы столкнулся на улице, ибо в бедности своей Эрменгарде пришлось вновь стать брюнеткой, а в таком цвете Джек не видал ее со школьной скамьи.
Однажды ночью, блуждая без дела, наша героиня набрела на маленькую, но дорогую сумочку. Увидев, что внутри все равно ничего полезного для нее нет, Эрменгарда вернула находку богатой леди, чья визитная карточка торчала из внутреннего кармашка. Чрезмерно восхищенная честностью одинокой бродяжки, аристократка миссис ван Крохи удочерила Эрменгарду – взамен собственной маленькой дочери, похищенной много лет назад.
– Как ты похожа на мою милую Мод, – вздыхала старушка, наблюдая, как красавица-брюнетка мало-помалу возвращает себе блондинистость. Так и прошли несколько недель, пока родители Эрменгарды дома рвали на себе волосы, а злой сквайр Твердман вынашивал дьявольские планы.
Однажды богатая наследница Эрменгарда С. ван Крохи приняла на работу нового второго помощника шофера. Лицо укомплектовавшего штат прислуги мужчины показалось ей смутно знакомым; приглядевшись, она ахнула – да то ведь был вероломный Элджернон Реджинальд Джонс, сброшенный ею с поезда одним судьбоносным днем! Очевидно, тогда он уцелел; уцелев, женился на другой женщине, но та сбежала с молочником, да еще и все деньги из дому прихватила. Униженный и посрамленный, Элджернон попросил прощения у нашей героини, открыв ей секрет о золотой жиле на ферме Тупиксов; растрогавшись, она подняла его месячное жалованье на целый доллар – и наконец вспомнила о своем пылком обещании облегчить участь стариков-родителей. Итак, в один прекрасный день Эрменгарда поехала назад в Хряктон и прибыла на ферму аккурат в тот момент, когда сквайр Твердман решился-таки закрыть закладную и прогнать пожилую чету Тупиксов.
– Остановись, злодей! – воскликнула она, достав из сумочки ворох купюр. – Наконец-то я могу разрушить твои планы! Вот деньги – а теперь убирайся и никогда более не позорь своим присутствием наш скромный, но честный быт!
Пока родня воссоединялась с радостью, сквайр таскал себя за усы и щелкал плеткой в бессильной злобе. И тут со старого гравийного тракта донеслись чьи-то шаги, и на сцену вышел не кто иной, как Джек Храбри – усталый и потрепанный, но сияющий, точно пятак. Подойдя к злодею, он сказал:
– Сквайр, одолжишь мне десятку, хорошо? Я только что вернулся из города с моей прекрасной невестой Бриджит Гольдштейн, и мне бы не помешали деньжата почина ради – перед тем как начать новую работу на старой ферме!
Повернувшись к Тупиксам, Джек извинился за то, что так и не смог расплатиться по закладной и сдержать былую клятву.
– Ничего страшного, – великодушно простила его Эрменгарда. – Мы теперь богаты, и я сочту достаточной платой, если ты навек забудешь глупые любовные притязания нашего детства.
Все это время миссис ван Крохи сидела в автомобиле в ожидании Эрменгарды. Кинув ленивый взгляд на острые черты лица Ханны Стаббс, она вдруг что-то вспомнила. А потом ее наконец осенило, и она громко закричала, обращаясь к сельской матроне: