вообще.
И тогда, в пучине пагубных дум, Картер – частица конгломерата, выпавшая за край, – вышел из колдовского круга оторопи глубочайшей и угодил в теснину оторопи абсолютной. Причиной сильной эмоции выступало начало, одновременно противостоящее ему, берущее в захват и проницающее насквозь осью всех временны́х и пространственных воплощений. Не проявляясь зримо, это Начало обладало индивидуальностью и присутствовало как прямо здесь, так и в бесконечности, по которой были рассеяны прочие версии Картера.
Перед новым явлением Картер позабыл о страхах, связанных с потерей собственного «я». Это Начало было Все-в-Одном и Одно-во-Всем, сочетало все многообразие в Едином Сущем и принадлежало не к одному конкретному континууму, а к мирозданию, которое не имеет границ и превосходит любые расчеты. Возможно, именно это Начало черные культы Земли величали Йог-Сототом, ракообразные Юггота – Запредельником, а бестелесные умы спиральных туманностей – Непередаваемым Знаменьем; но в тот миг Картера-частицу ясно проняло – сколь мелки и одномерны все эти определения!
И вот это Начало накатило на аспект Картера неимоверные волны своего обращения – хлестко-жгучие сгустки энергии, разившие с почти непереносимой мощью. Ритм накатов вторил причудливому покачиванию Древних и мерцанию огней в том умопомрачительном локусе, где стояли Первые Врата, открывая дорогу к Вратам Абсолютным. Светила, миры и Вселенные сошлись в одной точке, само месторасположение которой в пространстве им нужно было стереть невозможным напряжением. Но среди большего ужаса умаляется ужас более скромный, ибо опаляющие волны изолировали Картера За Вратами от его двойников и отчасти возвели ему вновь границы самости. Довольно скоро он смог прислушаться к накатывающим на него волнам и транслировать их в понятные ему речевые формы, и тогда ужас и отчаяние понемногу начали опадать. Страх обернулся чистым благоговением, а то, что помнилось святотатственно ненормальным, обрело величественный характер.
РЭНДОЛЬФ КАРТЕР, изрекло Начало, ДРЕВНИЕ – МОИ МАНИФЕСТЫ ЗА ЧЕРТОЙ ТВОЕГО МИРА – ВЫСЛАЛИ МНЕ ТЕБЯ КАК ПРОСИТЕЛЯ ЗАБВЕНИЯ В ЮНОШЕСКИХ СНАХ. ВИЖУ Я, ТВОЯ СВОБОДА ОТКРЫВАЕТ ПУТЬ К БОЛЕЕ БЛАГОРОДНЫМ ЦЕЛЯМ И УСТРЕМЛЕНИЯМ. ТЫ ЖАЖДАЛ ПЛЫТЬ ПО ЗЛАТОСТРУЙНОЙ РЕКЕ ОУКРАНОС, ОТЫСКИВАТЬ ЗАБРОШЕННЫЕ ГОРОДА В ОРХИДЕЙНЫХ ДЕБРЯХ КЛЕД И ВЗОЙТИ НА ОПАЛОВЫЙ ТРОН ИЛЕК-ВАДА С ЕГО НЕСМЕТНЫМИ КУПОЛАМИ И БАШНЯМИ, ВЗДЫМАЮЩИМИСЯ К ЕДИНСТВЕННОЙ АЛОЙ ЗВЕЗДЕ НА НЕБОСВОДЕ, ЧУЖДОЙ ТВОЕЙ ЗЕМЛЕ И ТВОЕМУ МИРУ. СЕЙЧАС, ПРЕОДОЛЕВ ДВОЕ ВРАТ, ТЫ НАВЕРНЯКА МЕЧТАЕШЬ О ЧЕМ-ТО ЕЩЕ БОЛЕЕ ГРАНДИОЗНОМ. ТЫ ЯВНО НЕ СБЕЖИШЬ, КАК РЕБЕНОК, ЕСЛИ УВИДЕННОЕ НЕ СОВПАДЕТ С ТВОИМИ ЛЮБИМЫМИ ГРЕЗАМИ, А НАЙДЕШЬ В СЕБЕ МУЖЕСТВО ПРИНЯТЬ УРОЧНЫЕ ТАЙНЫ, ЛЕЖАЩИЕ В ОСНОВЕ ЭТИХ ВИДЕНИЙ И СНОВ.
ЖЕЛАНИЕ ТВОЕ Я ПОЛАГАЮ БЛАГОМ, И Я ГОТОВ ОДАРИТЬ ТЕБЯ ТЕМ, ЧЕМ ЛИШЬ ОДИННАДЦАТЬ РАЗ ОДАРИВАЛ СУЩЕСТВ НА ТВОЕЙ ПЛАНЕТЕ – И ЛИШЬ ПЯТЬ РАЗ ТЕХ, КОГО ТЫ ЗОВЕШЬ ЛЮДЬМИ. Я ГОТОВ ОТКРЫТЬ ТЕБЕ ПОСЛЕДНЮЮ ТАЙНУ, ПОЗНАНИЕ КОТОРОЙ СОКРУШАЕТ НЕМОЩНЫЙ ДУХ. И ВСЕ ЖЕ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ТЫ ПОЛНОСТЬЮ ВЗГЛЯНЕШЬ НА ЭТУ ПОСЛЕДНЮЮ И ПЕРВУЮ ИЗ ТАЙН, У ТЕБЯ ВСЕ ЕЩЕ МОЖЕТ БЫТЬ СВОБОДНЫЙ ВЫБОР, И ТЫ МОЖЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕШЬ, ЧЕРЕЗ ДВОЕ ВРАТ СО СПАСИТЕЛЬНОЙ ЗАВЕСОЙ НА ГЛАЗАХ.
Внезапное угасание мыслеволн погрузило Картера в холодный омут покинутости. На него отовсюду нахлынуло давление пустоты – и все же Начало оставалось с ним. Обретя слова, Картер направил Ему субстанциональный посыл:
– Я принимаю Твои условия и хочу продолжить.
Волна мысли вновь коснулась его, и Картер понял – Начало услышало. Безграничный разум тут же наслал ему целый поток информации и пояснений, распахнувший перед ним новые горизонты, позволяющий охватить недоступные ранее сферы космоса. Картер узнал, насколько наивны и узки его представления о трехмерном мире, ведь существует великое множество иных мерил помимо общеизвестных верха и низа, левой и правой сторон, того, что впереди, и того, что позади. Ему была наглядно продемонстрирована мелочность человеческих богов с их людскими же притязаниями – ненавистью, гневом, похотью и тщетной жаждой поклонения вопреки рассудку и природе. Большая часть сведений трансформировалась для Картера в слова, но были и такие данные, что передавались ему другими органами чувств. Зрением или воображением принимал он, что обретается в области такого числа измерений, которого не постичь ни уму, ни сердцу человека.
Теперь он видел в мрачных тенях того, что было сначала вихрем силы, а затем – безграничной пустотой, размах творения, от которого у него закружилась голова. С какой-то непостижимой точки зрения он смотрел на поразительные формы, многочисленные расширения которых превосходили любые представления о бытии, размерах и границах, которые до сих пор мог удерживать его разум. Он начал смутно понимать, почему в одно и то же время мог существовать маленький мальчик Рэндольф Картер в фермерском доме в Аркхеме в 1883 году – и смутная фигура на шестиугольной колонне за Первыми Вратами, и аспект, ныне обращенный к Началу в безграничной бездне, и все остальные собственные версии, которые представлялись его воображению или восприятию.
Интенсивность мысленных волн выросла, стремясь улучшить его понимание, как-то примирить с многообразной сущностью, бесконечно малой частью коей был его нынешний фрагмент. Они сказали ему, что каждая фигура пространства – лишь результат пересечения плоскостью некоторой соответствующей формы иного измерения, как квадрат, вырезанный из куба, или круг – из сферы. Куб и сфера трех измерений, таким образом, вырезаны из соответствующих форм четырех измерений, которые люди знают только догадками; а те, в свою очередь, изъяты из форм пяти измерений – и так далее, вплоть до головокружительных и недостижимых высот архетипической бесконечности. Мир людей и людских богов – это всего лишь бесконечно малая часть бесконечно малого, трехмерная фаза той маленькой целостности, достигнутой с Первыми Вратами, где Умр ат’Тавиль диктует сны Древним. Хотя люди приветствуют ее как реальность и клеймят мысли о ее многомерном оригинале как бредовые, на деле все совсем наоборот. То, что мы называем субстанцией и миром, есть тень и иллюзия, а то, что мы называем тенью и иллюзией, – реально и материально.
Время, продолжали волны, неподвижно, оно не имеет начала и конца. Иллюзорны и ход его, и причинение вещам изменений. Время само по себе – иллюзия, ибо для ума высшего порядка нет таких вещей, как прошлое, настоящее и будущее. Люди думают о времени из-за того, что они называют изменениями, но это тоже иллюзия. Все, что было, есть и должно быть, существует единовременно.
Даже несмотря на то, что подобные откровения лежали за пределами его понимания, Картер чувствовал, что они должны быть истинны в свете той окончательной космической реальности, которая противоречит всем земным перспективам и перцепциям; разве же его поиск не основывался на вере в небытийность бытия?
После значимой паузы волны продолжали свои накаты, вещая о том, что те процессы, зовущиеся у обитателей нижних порядков «переменами», есть лишь функции их сознания, которое рассматривает внешний мир с различных космических ракурсов. Как формы, что образуются при рассекновении конуса, предстают разными в зависимости от угла сечения – круг, эллипс, парабола, гипербола соответственно, но при общей неизменности фигуры-«родоначальника», – так и локальные аспекты неизменной и бесконечной реальности дают разное представление о себе при перемене космического угла зрения. Сознание обитателей миров с малым числом измерений оказывается сильно ограниченным, ибо все они за редким исключением не могут научиться управлять им. Лишь немногие адепты тайных дисциплин понимают, как контролировать угол восприятия, и потому способны вырваться из власти времени и перемен. Но силы и сущности за Вратами способны менять угол зрения по своему желанию и видеть космос как раздробленным на фрагменты, несущие изменчивую перспективу, так и целостным, неизменным.
Когда волны снова стихли, Картер смутно осознал конечную подоплеку той загадки утраченной индивидуальности, которая поначалу так ужасала его. Его интуиция собрала воедино фрагменты откровения и подводила его все ближе и ближе к разгадке тайны. Он понимал, что большая часть страшного откровения сошла бы на него с немалой силой еще у первых Врат – расщепив его «я» на мириады доппельгангеров, – не убереги его чары Умр Ат’Тавиля. С их поддержкой Картер, орудуя серебряным ключом наверняка, все-таки отпер Абсолютные Врата.
Стремясь к более ясному знанию, он посылал волны мыслей, расспрашивая больше о точной взаимосвязи между его различными аспектами – фантомом на квазишестигранном престоле по ту сторону Абсолютных Врат, мальчиком из 1883-го, мужчиной из 1928-го, далекими пращурами и безымянными существами из иных эпох и иных миров, которых та первая безумная вспышка абсолютного восприятия отождествила с ним. Начало ответило ему новым потоком мыслеволн, освещая природу этой связи, едва ли постижимой земным умом.
Все нисходящие колена существ из конечных измерений и все стадии роста в каждом из этих существ, говорило оно, являются просто проявлениями одного архетипического и вечного существа в пространстве вне измерений. Каждая локальная сущность (сын, отец, дед и так далее) и каждая стадия индивидуального бытия (младенец, дитя, мальчик, юноша, старик) – всего лишь одна из бесконечных фаз одной и той же архетипической вековечной формы жизни, вызванная изменением угла положения секущей плоскости сознания. Картер в любом возрасте, Картер и все его предки – как человеческие, так и дочеловеческие, земные и внеземные – лишь фазы одного окончательного, извечного «Картера-прим» вне времени и пространства, фантомные проекции, различающиеся только углом, под которым план сознания в каждом случае вдавался в архетип высшего порядка.
Небольшое изменение угла может превратить сегодняшнего студента во вчерашнего ребенка; может превратить Рэндольфа Картера в колдуна Эдмунда Картера, который бежал из Салема в горы за Аркхемом в 1692 году, или в одного из обитателей первоначальной Гипербореи, прибывших с Китанаила, двойной планеты в ореоле Арктура, поклоняющихся черному пластичному Цаттогве. Картер-землянин мог легко быть обращен в свою аватару в неимоверно далеком мире – в том же Китанаиле – или в отпрыска Шонхи; в газообразное четырехмерное сознание из еще более древнего, чем насущный, пространственно-временного континуума – или в растительный мозг из помраченного мира радиоактивной кометы, что курсирует по немыслимой орбите в далеком будущем. И так – дальше и дальше, в бесконечном круговороте космических циклов.