реформы, принесшие стране стабильность. Мы надеемся, что наш король последует его примеру. – (Клеманс закрыла глаза, страстно желая, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился.) – Полиция Марракеша обыскала дом, где убили того парня, Джимми. Ничего. И никаких свидетельств того, что Патрис Калье там живет. Мы установили хозяйку дома. Она живет во Франции и уже много месяцев не была здесь.
Клеманс открыла глаза, внимательно посмотрев на Алами:
– Так вы хотите сказать, что все следы были подчищены?
– В доме ни пятнышка, – кивнул Алами.
Она бросила взгляд на приехавших, которые, допив кофе, уже собирались отправиться на поиски Беатрис.
– Ты к ним присоединишься? – спросила она Тео.
– Не сейчас. Джек и Флоранс уже готовы идти. Думаю, здесь от меня будет больше пользы.
Клеманс отвернулась, не в силах скрыть облегчение, и подошла к Флоранс, которая сидела, опустив голову на руки.
– Моя дорогая, вы вполне можете остаться здесь. А поисками пусть займутся мужчины. У вас очень усталый вид.
Флоранс подняла на нее красные глаза:
– Вы очень добры, но я сойду с ума, если не буду что-нибудь делать. По крайней мере, сейчас. Я не в состоянии сидеть сложа руки.
– Но, если передумаете, милости прошу.
Клеманс с Тео проводили глазами поисковую партию. Тео нежно сжал руку Клеманс, что вернуло ее в те далекие времена, много лет назад, когда она впервые его увидела.
Он, словно завороженный, стоял посреди площади, глядя широко раскрытыми глазами на городской пейзаж. Впрочем, расслабленная поза свидетельствовала о том, что он не был обычным туристом. Заметив Клеманс, он широко улыбнулся.
– Только не говорите, что вы живете в этом бедламе, – произнес он, взъерошив свои короткостриженые светлые волосы.
Клеманс понравился его американский акцент.
– Нет, у меня касба в горах. А вы здесь на каникулах или работаете в Марокко?
– Я работаю в Танжере, а сейчас у меня несколько дней отпуска. Я давно не был в ваших краях.
Он закатал рукава измятой льняной рубашки, осторожно коснулся руки Клеманс и, не сводя с нее пронзительных глаз, пригласил выпить с ним чашечку кофе. Клеманс сразу почувствовала возникшую между ними незримую связь, а потому не стала ломаться и согласилась.
Они поднялись на крышу «Кафе де Франс» и говорили, говорили, потеряв счет времени. Сейчас она даже толком не помнит, о чем именно, но в результате они расстались уже затемно, и она пригласила его приехать на следующий день к ней в касбу.
– Приезжайте на ланч, – сказала она.
И он приехал.
Глава 30
Возле знаменитого отеля «Ла Мамуния», где в воздухе кружились сонные бабочки и жужжали какие-то мелкие насекомые, Викки замедлила шаг. Новость о приезде Элизы вызвала в душе девушки двойственное чувство: с одной стороны, она отчаянно скучала по матери и хотела, чтобы та хоть раз в жизни ее утешила, но с другой – Викки знала, что ей не миновать сурового допроса. Войдя в отель, она раздраженно покачала головой, толком не понимая, на кого сердится: на себя или на мать.
Портье объяснил, что Элиза уже приехала и ждет дочь в жасминовом саду, и Викки, неторопливо пробираясь между цитрусовыми деревьями и высокими кустами роз, наконец увидела туннель упоительно пахнувшего жасмина. Викки сняла босоножки и пошла босиком по сухой траве, разглядывая преградившую ей путь колонию муравьев.
Завернув за угол, она увидела Элизу, которая сидела в тенистом уголке на кованой скамье с газетой в руках. Издалека Викки не смогла разобрать выражение лица матери. Она сердилась? Или просто устала? Пытаясь оттянуть встречу, Викки осторожно попятилась.
Однако Элиза, очевидно услышав шаги, подняла глаза и встала.
– Я приехала отвезти тебя домой, – ледяным тоном сказала она.
– Прости, я не сразу заметила тебя на скамейке, – увильнула от ответа Викки.
– Что здесь происходит?
Викки тяжело сглотнула. Только бы не заплакать! Только бы не заплакать! Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но слова застряли в горле. Элиза стояла, застыв точно мраморное изваяние. Мать и дочь смотрели друг на друга, в воздухе искрило от зашкаливающих эмоций, напряжение между ними стало настолько сильным, что казалось почти осязаемым. Викки напряглась, мышцы окаменели, во рту пересохло, в висках стучало.
– Я не могу вернуться домой, – прошептала она.
– Конечно можешь. Я уже купила билеты на паром, – нахмурилась Элиза.
– Я не могу вернуться домой, – повторила Викки, глотая слезы. – По крайней мере, без Беа. Да и в любом случае меня не отпустят.
– Кто тебя не отпустит?
– Полиция, – прошептала Викки. – Меня не отпустит полиция.
Внезапно Элиза, раскинув руки, быстрым шагом направилась к дочери. Викки упала в материнские объятия, снова став пятилетним ребенком. Она разрыдалась, ее решительность растаяла как дым, все скрытые страхи и волнения вырвались наружу.
Когда она наконец успокоилась, Элиза усадила ее на скамью и протянула бумажный носовой платок.
– Мне сказали, что вы с Беатрис попали в беду. Я получила путаное сообщение от Джека, но не смогла связаться с Флоранс. Я ужасно волновалась, chérie.
– Маман, мы в опасности. В ужасной опасности, – дрожащим голосом пролепетала Викки.
– Да ладно тебе! У страха глаза велики. Наверняка какие-нибудь глупости.
– Нет. Все плохо. Реально плохо. И я действительно не могу уехать. Полиция меня не отпустит. И вообще, мой друг Том в больнице, а Беа пропала. Я не могу уехать, пока ее не найдут.
Встав со скамьи, Элиза протянула дочери руку:
– Давай. Думаю, нам лучше пройти ко мне в номер. – Она бросила взгляд через плечо, лицо ее сразу стало сердитым.
– В чем дело? – удивилась Викки.
– Тот человек постоянно смотрит на нас. Ты его знаешь?
Викки смущенно улыбнулась:
– Маман, познакомься с моим телохранителем.
– Mon Dieu! – покачав головой, ахнула Элиза.
– Он нас проводит и останется стоять у тебя под дверью.
Пока они разговаривали, внезапно стало темно, небо сделалось красным. К женщинам подбежал телохранитель.
– Песчаная буря, – сказал он. – Вам нужно срочно спрятаться под крышей.
Они вернулись в отель и по извилистым коридорам, напоминавшим улочки Медины, направились к номеру Элизы на первом этаже. Горничная поспешно закрыла стеклянные двустворчатые двери на балкон и с поклоном покинула номер. Викки подошла к окну – снаружи все поглотило бешено вертевшееся красное облако. Отойдя от окна, она увидела, что мать с измученным видом присела на краешек кровати.
– Очень милый номер. – Элиза подняла на дочь глаза. – Это Анри его забронировал. Анри такой добрый.
Викки не ответила. Когда ей было тринадцать, она подслушала, как Анри, что-то делавший на кухне, говорил Элизе:
– Знаешь, что самое плохое? Ты и твоя дочь – два сапога пара. Вы обе чертовски нетерпимые!
– Но ты ведь все равно меня любишь? – рассмеялась Элиза.
– В наказание за мои грехи.
Мать с отчимом не подозревали, что Викки слышала их разговор, о чем, впрочем, было нетрудно догадаться, поскольку Викки пулей вылетела из дому и, укрывшись у Жака, не вернулась домой ужинать.
Викки оглядела вьющиеся исламские узоры на терракотовой, охряной и зеленой плитке, выложенной до середины стены, решетчатые деревянные жалюзи и роскошную марокканскую штукатурку цвета янтаря, похожую на ту, какой были отделаны стены в бабушкиной касбе. Номер был обставлен французской мебелью в стиле ар-деко, включая двуспальную кровать, застеленную хрустящими белыми простынями под бордовым шелковым покрывалом, окна украшали шоколадного цвета бархатные портьеры. Несмотря на форменное безумие вышедших из-под контроля событий, Викки невольно залюбовалась всем этим великолепием.
– Если тебе хочется спать, мы можем поговорить позже, – предложила она матери.
– Нет. Лучше расскажи, что происходит. В полиции мне ничего толком не объяснили. Я не смогу спокойно уснуть, пока всего не узнаю. Ну давай присаживайся.
Сев возле матери на обитый желто-коричневым льном диван с большими плоскими бордовыми подушками того же цвета, что и покрывало, Викки выложила абсолютно все: начиная с предательства Рассела, своих планов встретиться с Ивом Сен-Лораном, истории с альбомом для эскизов, жуткого убийства Джимми и кончая аварией, в которой пострадал Том, и исчезновением Беа.
Элиза была не в состоянии скрыть своего ужаса. В отчаянной попытке переварить информацию она засыпала дочь вопросами, уточняя неясные моменты.
– Итак, – глотая слезы, сказала она, – полиция приставила к тебе охрану?
– Нет. Это сделал Тео. Он друг… ну… он друг моей бабушки.
– А какая она? – Элизу, похоже, не слишком удивила новость, что в Марокко у ее дочери вдруг объявилась бабушка.
На секунду Викки потеряла дар речи.
– Ты что, знала о Клеманс? – спросила она.
– Не совсем. Жак никогда не говорил о том, что она существует. Я была в шоке, когда он мне все рассказал.
– Значит, он тебе рассказал! Я умоляла его этого не делать.
– Боюсь, я на него здорово надавила, когда ты отправилась сюда. Мы очень за тебя беспокоились, и Флоранс, получив письмо от Беа, тоже заволновалась. Хотя это было еще до того, как вы попали в эту историю.
– Мы?
– Да, мы с Анри.
– Но почему? Почему вы вдруг начали беспокоиться?
– У Анри есть кое-какие связи с Марокко, и он в курсе здешней политической обстановки. Анри сказал, что тут крайне небезопасно. Он очень переживает за тебя, chérie.
– Знаю. – Викки прикусила губу.
– Итак?..
– Клеманс постоянно меня предупреждала, что здесь может быть опасно, но ей, естественно, даже в голову не могло прийти, что у Беа хватит глупости стащить тот злополучный альбом для эскизов. Если бы не эта идиотская выходка, мы не стали бы свидетелями убийства Джимми и нам не пришлось бы уносить ноги из Марракеша.
Впрочем, Джимми в любом случае был бы мертв. И тут не было ее вины.