Ночной поезд на Марракеш — страница 50 из 60

– Через минуту. Я просто… – Она зажала рот рукой, сосредоточившись на дыхании. Вдох – выдох. Вдох – выдох.

– Возможно, если ты поделишься этим с Элизой, – наконец произнес Тео, – она сможет решить, говорить Викки или нет. Ведь все это напрямую касается твоей внучки. Я имею в виду наследственность.

– Понимаю. Это ужасное проклятие. Потому-то я никогда и не навещала их во Франции. И со временем поняла, что если Виктор считает Жака своим отцом, то так тому и быть. Без меня моему сыну было гораздо лучше.

– Однако я не понимаю, с чего вдруг Жак согласился увезти твоего сына во Францию и стать для него отцом.

– Он был моим лучшим другом.

– И тем не менее…

– Все не так просто. Жак был очень бедным.

– И?..

– Моя мать дала ему достаточно денег, чтобы он мог уехать и начать новую жизнь вместе с Виктором.

– Выходит, он сделал это исключительно ради денег?

Клеманс энергично помотала головой:

– Он сделал это, чтобы спасти жизнь Виктора! Я ведь сказала, что все не так просто.

Тео удивленно вздернул брови.

– Господи! – пробормотал он, когда в комнату в сопровождении собак вошел Ахмед.

– Простите, что помешал, – сказал Ахмед. – Мадам, ваша мать требует вас к себе. Она поела, но…

Клеманс устало поднялась с места:

– Не волнуйся. Я уже иду.

Она вышла из гостиной и по пути во флигель бросила взгляд в сторону гор. Ее надежный оплот в течение всех этих лет. Когда она в конце концов рассказала Тео правду и бóльшую часть своей истории, у нее словно камень с души свалился, но теперь она чувствовала себя выжатой как лимон. Она на секунду остановилась – перевести дух и набраться сил, чтобы жить дальше.

Глава 47

Марракеш

Викки

Боже правый! – воскликнула Элен, когда на следующее утро джип подъезжал к Марракешу навстречу ослепительному солнцу, сияющему в бескрайнем ярко-синем небе. – Ты здесь когда-нибудь видела хотя бы одно облачко?

Элен затянула в хвост свои светло-каштановые волосы и сменила привычную одежду, предназначенную для восхождения в горы, на свободное летнее платье в голубых тонах. Викки понимала, что тетю Элен нельзя было назвать красивой женщиной, но у нее были чудесные глаза и магическая аура властности, действовавшая на людей безотказно.

Викки рассмешил вопрос тети.

– Не часто. В это время года их практически не бывает. Хотя, встречаются ли они зимой, точно сказать не могу.

Ахмед вез Викки, Элизу, Элен и Этьена в больницу проведать Беатрис, и Викки, глядя на реакцию тети, вспоминала, что чувствовала, впервые приехав в Марокко.

– А воздух! – воскликнула Элен.

– Да. Мята, цветки апельсина и специи. Правда чудесно? И везде журчание воды. Во внутренних двориках большинства риадов есть фонтаны.

– Вода играет важную роль в исламской архитектуре, – объяснила Элен. – У меня была подруга, изучавшая историю Марокко. Если я ничего не путаю, вода символизирует очищение и жизнь.

При виде старинных зданий, раскрашенных солнцем в золотой и розовый цвета, у Викки потеплело на душе. Но, боже мой, какой же наивной она была, когда не воспринимала всерьез предупреждения бабушки о скрытых угрозах!

Элен дотронулась до руки племянницы:

– Ты в порядке?

Викки настороженно озиралась по сторонам. Несмотря на то что Патрис был арестован, она не знала, находится он в камере предварительного заключения или пока остается в лечебном заведении. А потому не могла стряхнуть с себя беспокойство. Когда дело дойдет до суда, ей придется давать показания при всем нежелании вспоминать тот страх, который она испытала, когда Патрис приставил к ее горлу нож. Прямо сейчас она предпочла бы улететь на самолете в Париж и больше никогда сюда не возвращаться.

На огромной площади Джемаа-эль-Фна Элиза и Элен притихли, чтобы проникнуться здешней атмосферой. Этьен задал какой-то вопрос, и Элен в ответ сказала:

– Надо же, как удивительно! Все эти специи! Здесь все по-другому, хотя, казалось бы, Марокко совсем рядом с Европой.

– Некоторые районы Мальты тоже не похожи на Европу, – заметила Викки.

– Ну да. Особенно Мдина, где чувствуется влияние арабского мира, имевшее место много веков назад.

– Мальта – сказочное место.

– Приезжай еще. Ты там сто лет не была.

– Я бы с удовольствием. Но вот когда… – Викки пожала плечами.

– Понимаю. Но, по крайней мере, сейчас мы узнаем, как себя чувствует Беатрис.

Они собирались сперва заглянуть к Этте, чтобы не вваливаться в больницу всей толпой и избежать риска побеспокоить Флоранс с Джеком, если дела у Беатрис не слишком хороши. Викки под палящим солнцем провела всю компанию по пыльным улочкам к дому Этты, где в маленькой квартирке по-прежнему хранились вещи кузин. Викки хотела узнать, есть ли какие-нибудь свежие новости из больницы, и уже заранее чуть-чуть волновалась, покрываясь липким потом.

Дверь им открыла хозяйка дома, как обычно, с головы до ног в черном, с желто-зелеными бусами на шее. Она провела гостей через внутренний дворик в прихожую с потрясающим сине-белым кафельным полом, а оттуда – прямо на кухню. Если Элен с Этьеном и были удивлены мешаниной из разросшихся пальм, хрустальных плафонов, вышитых картин на стенах, неопрятных кип журналов и книг, наваленных буквально на всех поверхностях, то они этого не показали.

Элиза представила хозяйке дома сестру с Этьеном.

– Присаживайтесь, – предложила Этта, а когда гости устроились за старинным столом, поставила на стол большой кофейник и сказала: – У меня для вас хорошие новости. Мне звонил мистер Джексон. Он просил вам передать, что Беатрис очнулась и уже в состоянии принимать посетителей. Но только родственников.

– Я родственница, – на всякий случай ощетинилась Викки. – Она моя двоюродная сестра.

Этта с улыбкой налила всем кофе и показала на тарелку с марокканским печеньем гхуриба:

– Угощайтесь, пожалуйста. И да, Викки, Беатрис подчеркнула, что хочет видеть тебя в первую очередь. Я была в ужасе, когда Ахмед рассказал о том, что произошло с тобой в касбе.

– Спасибо. А дядя Джек что-нибудь еще говорил?

– Только то, что они с Флоранс остановились в том же отеле, что и вы, Элиза. «Ля Мамуния». Мистер Джексон был в больнице, когда Беатрис полностью пришла в сознание.

– Как она? – спросила Элен.

– Очень слабая. Но мистер Джексон наверняка сможет рассказать вам больше.

– Она сейчас под капельницей?

– Да.

– А как там Том? – вклинилась в разговор Викки.

– Хорошо. Он сейчас живет со своим отцом.

– В том же отеле, где останавливалась мама?

– Нет. Полагаю, риад. Мистер Гудвин снял дом, пока Том достаточно не окрепнет для поездки домой. Насколько я понимаю, дом хорошо охраняется. Полиция скажет, где он находится.

Викки уныло кивнула. Она отнюдь не была уверена, что отец Тома разрешит ей повидаться с сыном. При этой мысли она вдруг с удивлением поняла, что была настолько захвачена происходившими в касбе событиями, что почти забыла о Томе. Почти, но не совсем. При одной мысли, что она увидит его снова, ее бросило в дрожь. Если, конечно, она его увидит.

Этта предложила Элен с Этьеном комнату, и они охотно согласились.

– Вы очень добры, – сказал Этьен.

Викки посмотрела на него и улыбнулась. Она практически не знала его, но он идеально подходил тете Элен.

– Ну а как насчет тебя, Викки? – спросила Этта. – Квартира по-прежнему в твоем распоряжении.

– А можно немного подумать? Я могла бы пожить с маман в «Ля Мамуния». – Она покосилась на мать, уж очень не хотелось оставаться здесь без Беа.

– Как хочешь, – сказала Элиза. – Мы можем или забронировать два номера, или остаться здесь.

– Ой, совсем забыла! – добавила Этта. – Джек просил передать, что к Беа пускают не больше двух посетителей одновременно. И только в приемные часы.

– Можно поехать туда прямо сейчас? – спросила Викки.

Этта бросила взгляд на настенные часы:

– Не раньше четырех.

– Так это еще целую вечность ждать!

– Почему бы вам с Элизой не отдохнуть в твоей квартирке, пока дядя с тетей будут устраиваться у себя в комнате?

Викки решительно покачала головой:

– Я не могу просто так сидеть и ждать. Мне нужно чем-нибудь заняться.

Элиза коснулась руки дочери:

– Тогда давай сходим за покупками на рынок.

– В таком случае вам непременно понадобятся шляпы от солнца. – Этта достала из высокого шкафчика две широкополые шляпы. – Вот эти отлично подойдут.

Чуть позже, после того как все допили кофе, Викки с матерью вышли на улицу. Темноволосая Элиза спокойно шла по раскаленной извилистой улочке, чувствуя себя как дома. Жизнь во французской деревне наградила ее круглогодичным загаром, и Викки не могла не признать, что мать по-прежнему очень хороша собой.

Из одного из соседних домов вышла элегантная женщина в желто-коричневом парчовом кафтане, отливавшем на солнце золотом. Пихнув мать в бок, Викки прошептала, стараясь не слишком открыто глазеть:

– Это Талита Пол.

Элиза нахмурилась:

– Будь осторожна в выборе объекта для восхищения, chérie. Мир моды – это очень непростой выбор.

– Она вовсе не из мира моды.

– Возможно, и нет. Но люди всегда будут следовать туда, куда она их поведет.

Когда они попали в суету и многоголосицу рынка, Элиза слегка растерялась, и Викки, с которой в первый раз произошло то же самое, с гордостью рассказала матери о расположении рыночных рядов. Пока они бродили между прилавками, свет постоянно менял оттенки в зависимости от цвета пестрых тканей, развешанных у них над головой. Ткани эти окрашивали в самые разные тона окружающий мир: он был то рыжим, то оранжевым, то золотым, а там, где над головой скрещивали ветви стройные пальмы, становился зеленым.

– Залитый солнцем рай, – заметила Элиза. – И каждая секция рынка ощущается и пахнет по-своему.

– Больше всего мне нравятся ряды, где торгуют специями, – сказала Викки. – Взрывная волна этих цветных рожков. Они словно произведения искусства. А еще берберские ковры. Они настолько красивые, что буквально выносят мозг. Надеюсь, когда-нибудь смогу позволить себе купить такой.