– Ты хочешь сказать, что ты наемный убийца?
– Как тебе будет угодно, – пожал плечами Патрис. – Парнишка слишком много знал и готов был поделиться этим со всем миром. Что могло вызвать дикую вонь. Вот потому-то его и ликвидировали.
– Ликвидировали? Значит, так в наши дни называется убийство?
Уголком глаза Клеманс увидела, как Тео поднял пистолет и за мгновение до того, как нажать на спусковой крючок, незаметно подал ей сигнал. Она проворно отклонилась в сторону. Рядом просвистела пуля. Патрис со стоном зашатался и рухнул на пол.
Клеманс скорее почувствовала, нежели увидела, как Тео бежит к ней, чтобы помочь встать. Она так сильно дрожала, что ей пришлось прислониться к стене.
– Он мертв? – спросила Клеманс.
– О да, – кивнул Тео. – Посмотри на него. Патрис Калье мертв. Мертвее не бывает.
Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох и облегченно выдохнула:
– Боже мой! Я думала, что ты тоже умер. Ты в порядке?
– Патрис промахнулся. Но благодаря моей уловке решил, что попал в цель. А где твой ствол?
– Я уронила его.
Не в силах поверить, что Тео действительно жив, она глядела на него и не могла наглядеться. Настоящий мужчина. Кем он был для нее, было очень важно. Но кем она была для него, было намного важнее.
– С тобой все хорошо? Ты что-то ужасно бледная.
– Голова немного кружится.
Наконец в дом вбежал один из двоих вооруженных полицейских, которые должны были охранять дом. За ним шел второй полицейский, тащивший за собой закованного в наручники бритоголового мужчину с узким лицом.
– Это была не моя идея! – вопил мужчина. – Он меня принудил! Я вам все расскажу! Я невиновен!
– От здешней полиции толку как от козла молока, – прошипела Клеманс, придерживая раненую руку.
– Пусть думают, что они были на высоте, – сказал Тео, оглянувшись по сторонам. – А где Викки с Элизой?
– В моей спальне.
– На твоем месте я бы их срочно выпустил и сообщил, что опасность миновала, – рассмеялся он.
– Конечно.
Приглядевшись к Клеманс, Тео воскликнул:
– Боже мой, Клем! Да ты ранена! У тебя кровь на руке!
Клеманс посмотрела на свою руку и внезапно соскользнула по стенке на пол, провалившись в темноту.
Глава 54
Нерешительно открыв дверь, Викки проскользнула в бабушкину спальню. Две свечи, горевшие на туалетном столике, опутали комнату паутинкой призрачного света. Клеманс, бескровное лицо которой выглядело удивительно спокойным, лежала на кровати поверх одеяла со сложенными на груди руками. При виде этой картины Викки стало дурно. Она восхищалась своей бабушкой, не побоявшейся дать отпор Патрису, и ужасно расстроилась, узнав, что та ранена.
Викки бочком подошла к кровати.
Клеманс была мужественной женщиной, отлично умевшей скрывать свои слабости, однако многолетнее насилие со стороны отца, несомненно, не прошло бесследно, заставив ее держать сердце закрытым для других. Это объясняло многое из того, что Викки поначалу не поняла, особенно при первом знакомстве. Отстраненность и закрытость Клеманс.
– У нее стальные нервы, – дрогнувшим голосом заметил Тео, рассказывая о том, что произошло.
Впрочем, Викки отнюдь не была в этом так уж уверена.
У Клеманс дрогнули ресницы, она открыла глаза.
– Вы меня жутко напугали, – облегченно вздохнула Викки. – На секунду мне показалось…
Вчера ночью Викки с Элизой какое-то время просидели в темноте ванной комнаты. Тео отнес Клеманс в гостиную, а Ахмед тем временем провел Викки с Элизой на кухню. Они лишь утром узнали о ранении Клеманс. Тео рассказал им о случившемся, добавив, что Викки пока не стоит тревожить бабушку, поскольку ей необходим покой, хотя ранение оказалось не слишком тяжелым. Однако девушка, проявив упорство, настояла на том, чтобы проведать Клеманс.
– Ой, у меня все прекрасно! Это просто царапина, – тихо проронила Клеманс, хотя голос ее, вопреки обыкновению, звучал не слишком твердо.
Викки присела на край постели и погладила бабушку по руке:
– Grand-mére, я рада, что вы мне все рассказали. О своем прошлом.
– Надеюсь, мой рассказ не слишком тебя расстроил?
Викки покачала головой. Поначалу рассказ Клеманс настолько шокировал, что она потеряла дар речи. Но по здравом размышлении она решила, что все это никак не связано с настоящим. И Жак в любом случае останется ее любимым дедушкой.
– Это все в прошлом. Было и прошло, – сказала Викки. – Что бы тогда ни сделал ваш отец, теперь это не может задеть ни меня, ни вас. У нас все замечательно. Да? А если нет, то обязательно будет.
Клеманс стиснула руку внучки:
– Я рада, что ты приехала в Марокко. Я счастлива, что мне представилась возможность познакомиться с тобой. И я страшно горжусь тобой и тем, что у тебя уже есть призвание. Если честно, то я буквально лопаюсь от гордости.
– Несмотря на то, что я втянула вас в эту жуткую историю? – едва слышно спросила Викки.
– Но зато ты вернула мне Тео. Не стоит об этом забывать. Да и Патрис уже держал меня в поле зрения.
– Я пришла сообщить вам, что мы с маман уезжаем в Марракеш. Мы в любом случае надеялись покинуть Марокко, а поскольку суда теперь точно не будет, нас никто не остановит. Маман просила меня поблагодарить вас от ее имени и передать, что напишет вам, чтобы согласовать дату вашего приезда. Тео говорит, сейчас вам необходимы тишина и покой. И, учитывая критическое состояние Мадлен, мы решили, что нам лучше уехать. Тем более что Беа идет на поправку, и дядя с тетей о ней позаботятся.
– Сегодня. Значит, вы собираетесь уехать в Марракеш прямо сегодня?
– Да. Полиция уже взяла наши показания о том, что произошло прошлой ночью.
– Вас, наверное, отвезет Ахмед, да?
У Викки внезапно защипало глаза.
– Да… Я буду ужасно по вам скучать. Я вас очень прошу, может, вы приедете в Париж, когда вам станет лучше? Вместе с Тео?
– Конечно. С превеликим удовольствием.
– Спасибо за помощь. Даже не знаю, что бы я без вас делала.
Клеманс подняла на внучку глаза:
– Держись, малышка! Будь смелой и сильной.
– Хорошо бы! Правда, я толком не знаю как.
– О… Ты прекрасно все знаешь. Лучше, чем тебе кажется. Доверяй своим инстинктам. Это твой основной актив. Пришло твое время светить. Иди и дари свой свет миру. И ни в коем случае не слушай тех, кто попытается тебя принизить.
Викки посмотрела на Клеманс долгим взглядом, желая продлить прощание.
– Обещаю сделать все, что в моих силах. – Она поцеловала бабушку в щеку и направилась к двери, но на пороге остановилась и, оглянувшись, сказала: – Я люблю вас.
После чего поспешно вышла из комнаты, чтобы бабушка не увидела ее слез.
Вечер в Марракеше выдался ужасно душным. Они планировали поужинать все вместе, в семейном кругу, однако Джек задержался в больнице, а Этьен остался договариваться с Эттой насчет квартиры – они с Элен решили провести в Марракеше еще пару недель, – поэтому сперва за столом собралась лишь женская часть семьи. Викки не терпелось попрощаться с Томом, но Элиза ее остановила.
– Ты можешь посидеть с нами еще чуть-чуть? – попросила она, положив руку на плечо дочери.
Встретив умоляющий взгляд матери, Викки поняла, что для нее это важно. Девушка в очередной раз отметила для себя потрясающую красоту Элизы, ее светящиеся глаза и блестящие темные волосы, практически без седины.
У Викки возникло странное чувство, что они все остро чувствуют важность момента. И пока сестры вели приглушенные разговоры, она погрузилась в собственные мысли. За это время ей удалось гораздо лучше узнать себя, о чем в начале пути она даже и не смела мечтать, когда шагнула в мир, о котором вообще ничего не знала. Приглашая в поездку кузину, Викки переживала в основном из-за предательства Рассела. А сейчас он вообще для нее ничего не значил, что стало ей хорошим уроком. Ведь даже самые болезненные вещи рано или поздно остаются позади. Нужно просто уметь их пережить. Впрочем, прямо сейчас Викки чувствовала себя гораздо лучше подготовленной к эмоциональным взлетам и падениям.
– Итак… – Элен посмотрела на сестер.
Викки всегда удивляло, как три сестры могут быть настолько разными. Элен, старшая из них, была намного выше остальных; она всегда говорила, что пошла в отца. Хотя она отнюдь не была дурнушкой, возможно, просто не такой красивой, как сестры.
– Жизнь иногда преподносит нам неприятные сюрпризы, – продолжила Элен. – Да? Кто бы мог предположить, что нам с вами предстоит столь трудное путешествие?
– Ты права, – согласилась Элиза. – А вам не кажется, что с тех пор, как мы жили втроем в Дордони, прошла целая вечность?
– Три дочери Клодетты, – улыбнулась Викки. – Дочери войны. Вам и впрямь кажется, будто прошла целая вечность.
– Наш чудесный старый дом. И пучки сухих трав, висевших в кухне на потолочных балках, – задумчиво проронила Элен.
– Осмелюсь заметить, это я их туда и подвешивала, – уточнила Флоранс. – Я их собственноручно выращивала, собирала и сушила.
– Все верно. Ты была нашей маленькой колдуньей. – Элиза посмотрела на Элен. – А помнишь, как ты постоянно наводила порядок в доме, точно помешанная?
– Только тогда, когда нервничала, – объяснила Элен. – Но, боже мой, Флоранс, а ты помнишь, какой устроила в доме бардак, когда решила, что нам нужно перетянуть диван?!
Сестры дружно засмеялись.
– А помните, как мы нашли красное платье маман, даже не подозревая, какая трагическая история за ним стоит? – спросила Элиза.
– И где вы его нашли? – заинтересовалась Викки.
– В старом комоде на чердаке, – в один голос ответили Элен с Элизой, а Флоранс нежно улыбнулась сестрам.
Викки посмотрела на тетю Флоранс. За последние дни в ее золотистых волосах добавилось седины. У Флоранс были непослушные вьющиеся волосы, которые она обычно затягивала в узел, но сегодня оставила распущенными. Так она выглядела значительно моложе, особенно теперь, когда жуткое напряжение последних недель осталось позади.