«Что я натворил?» – спрашивает мистер Мэдден, который до сих пор ничего не помнит.
На вопрос, был ли у них роман, миссис Брукман ответила: «Мне нечего сказать». Но руководство теперь подозревает, что встреча мистера Мэддена и мисс Брукман была неслучайной, вопреки более раннему утверждению последней. Подполковник МакГи заметил, цитируем: «Я рад, что мы отмели версию с автостопом. Я всегда считал её малоубедительной. Я, как всегда, прав».
– Подполковник МакГи печётся только о том, чтобы оставаться, как всегда, правым, – прокомментировала я.
– Тсс, – зашипела Винифред. – Больше ничего нет?
Новости переключились на тренировки перед SLG-соревнованиями по бейсболу в Найнамо, и мы выключили радио.
Некоторое время все сидели молча.
– Мне нечего сказать, – повторил Вилфред.
– Это ужасно! – воскликнула Винифред. – Что мать подумает о папе?! Нам теперь никуда не деться от беспочвенных обвинений и стыда!
– Да, хорошего мало, – согласился Вилфред.
– А как тренируют слизней?[22] – спросил Зебедия.
– Заткнись! – рявкнули Винифред и Вилфред.
– Но вообще-то ответ «мне нечего сказать» только на руку Глэдис, – заметил Старый Том. – И возможно, миссис Брукман, сама того не ведая, спасла наше положение. История Глэдис о том, как она подобрала голосующего на дороге, была неубедительна. Мы же слышали, как сразу возник вопрос, зачем мистеру Мэддену добираться куда-то на попутках, когда жена приехала в Комокс на семейной машине. Но если он встречался с Глэдис – это, хм, совсем другой коленкор. А мы даже не подумали об этом! И он ничего не может опровергнуть, потому что ничего не помнит. Слава небесам, что у Глэдис такая репутация, а у миссис Брукман такой неуёмный язык!
– Но для нашей матери это ужасно, – вздохнула Винифред.
– Ужасно было бы, если бы отец отправился в тюрьму, вот что, – сказал Вилфред.
– Думаю, слизней нельзя натренировать, – встрял Зебедия.
– Заткнись ты! – рявкнули Винифред и Вилфред.
Мне стало жаль Зебедию. Думаю, сказать слово в родном доме ему дозволят не раньше, чем лет в семьдесят.
– Ну что ж, – проронила Сина после неловкого молчания. – Все хорошо, что хорошо кончается.
И тут-то в дверях стали один за другим появляться солдаты, сопровождающие зарёванных и растрёпанных девочек-скаутов.
8 мая
Первую девочку-скаута, появившуюся на нашем пороге, мы узнали почти мгновенно – это была Эрминтруда, первая пробная походница, – и это чудо, что мы её узнали, потому что она была сама на себя не похожа. В волосах у неё торчали веточки, а из шорт тянулась плеть ежевики. Ссадины она получила, очевидно, споткнувшись о камни или корни.
– Смотрите-ка, это же малышка Эрминтруда, верно? – проворковала Сина, но Эрминтруда наживку не проглотила, а продолжила истерически всхлипывать.
– Мэм, с вашего берега был замечен самолёт, – отрапортовал солдат, подталкивая новых девочек на нашу веранду. – Эти девочки отрицают, что они были на нём.
– Конечно, их на нём не было, – отрезал Старый Том.
– Как скажете, – ответил солдат. – Однако какое совпадение! Вы больше никого странного в округе не видели?
– Они совсем не странные – они девочки-скауты, – холодно заметила Сина.
– Да, мэм, – поправился солдат. – Мне следовало спросить: вы больше ничего странного в округе не видели?
Но конечно же никто из нас ничего не видел и ничего не слышал. Мы вели спокойную и размеренную жизнь.
Девочки-скауты всё прибывали. Они были такие же грязные, но чуть лучше владели собой.
– Мисс Мэйси бросила нас! – рыдали они. – Она бросила нас!
Мы с Синой разом развернулись друг к другу. Вчера, когда мисс Мэйси сказала, что они с Шэрил идут строить кострище, нам и в голову не пришло, что к ним присоединятся остальные девочки-скауты и станут лагерем. Должно быть, мисс Мэйси ближе к вечеру провела их лесом от своего дома к месту ночёвки. А когда мы со Старым Томом повстречались с ней этим утром, то решили, что она совершала ещё одну разведывательную прогулку. И мысли не закралось, что она стояла в лесу лагерем вместе с девочками-скаутами и позабыла о них – или, того хуже, оставила на произвол судьбы – в миг упоения, когда отшельник нашёлся.
– Где остальные? – сурово спросил Старый Том, схватив одну из входящих девочек-скаутов за плечи.
– Я не знаю, – проговорила она и тоже начала всхлипывать. – Где угодно.
– Винифред, Франни, отведите девочек на кухню и дайте им перекусить, – велела Сина.
– Вы имеете в виду подгоревшие тосты со строганиной из говядины[23] со вчерашнего обеда? – переспросила Винифред. – Думаю, они вряд ли их захотят.
– Нет, сготовьте что-нибудь, что вам, девочкам, по силам – горячий шоколад, например, – сказала Сина. – Что-то горячее. Залейте зерновые хлебцы[24] теплым молоком. Придумайте сами что-нибудь. Я вижу, там на подходе новые солдаты с новыми скаутами. Девочек, должно быть, собирают по всему лесу. Поторопитесь, нам нужно накормить их и успокоить.
Винифред сориентировалась и повела чумазых девочек-скаутов на перекус. Они заметно воспрянули духом при виде пшеничных хлебцев, так что полученная ими травма не была слишком серьёзной. Впрочем, может, и была, ведь они были первыми людьми, воспрянувшими при виде прессованных хлебцев.
По мере того как приходили всё новые девочки-скауты, мы смогли по кусочкам восстановить произошедшее: очевидно, когда они проснулись и увидели, что мисс Мэйси нет, все переполошились и разбежались в разные стороны.
– Надо же, – заявила Сина последней прибывшей девочке, – какие вы хлюпики. Узнав, что ваша вожатая пропала, вы просто разбегаетесь по лесу на все четыре стороны?
– Так, теперь у нас все в сборе? – спросил Старый Том. – Итого двенадцать.
– Нас было тринадцать, – сообщила последняя девочка-скаут.
– Значит, ещё одна где-то блуждает, – сказал Старый Том, и вдруг мы услышали, как в деревне Соук затрезвонили колокола, загремел салют и бахнули пушки.
– Во имя Господа, что происходит?! – вскричала Сина.
– Включи радио, – распорядился Старый Том.
Вот так мы узнали, что война закончилась. Ну, по крайней мере в Европе.
Все скакали на месте и кричали, включая даже солдат на веранде.
– Давайте отмечать! – завопил один из солдат.
Но малышка со стекающими по подбородку хлопьями чирикнула:
– Но одну девочку из отряда ещё не нашли.
– А что, двенадцать из тринадцати – это неплохо, – брякнул солдат с надеждой в голосе.
Мы немного подумали, а потом Сина проговорила:
– Нет, я настаиваю, что нужно отыскать всех.
И солдаты снова отправились в лес, а Старый Том метнулся к мисс Мэйси. Когда он напомнил ей, что она оставила в лесу целый отряд девочек-скаутов, она взвизгнула «Йих!» и бросилась к нам, чтобы сгладить ситуацию. Ей повезло, что солдаты нашли её подопечных и привели к нам, потому что именно отсюда она и сказала родителям их забирать. Сина перекинулась с ней парой слов о том, что в следующий раз нам следует сообщить об таком заранее, но это была такая мелочь по сравнению со всем, что случилось на этой неделе. Мисс Мэйси привела девочек-скаутов в форму, сказав им, что она оставила их с целью проверить, поведут ли они себя как того требуют правила выживания, – и они с задачей справились! Ну, все, кроме той, которую ещё не нашли. Но остальным она немедленно закажет значки за выживание! Когда подошедшим родителям девочек рассказали об этом, они расплылись в улыбке. Все были в прекрасном настроении, потому что война закончилась. Точнее, все, кроме родителей той девочки, которую так и не нашли. Однако через час её обнаружили на дереве; она сказала, что залезла туда, чтобы спастись от диких зверей, которые могли быть неподалеку. Мы решили не рассказывать ей о пуме, которая спала на ветке прямо над ней.
Мисс Мэйси пообещала, что самую большую нашивку она собственноручно разошьёт для неё золотыми пайетками, и последняя девочка-скаут была счастлива. Эти скауты на что угодно готовы ради значков. А большинство девчонок на что угодно готовы ради блестящих пайеток. Солдаты отправились в город, чтобы напиться до поросячьего визга, и никому и дела не было до «Арго» или чего-либо ещё в следующие двадцать четыре часа.
На следующий день пришёл командующий[25], чтобы сообщить Сине и Старому Тому, что рано или поздно на поиски затонувшего самолёта будут направлены водолазы, а военные останутся на нашей земле ещё на некоторое время, потому что, хотя Гитлеру наваляли люлей, Япония продолжает доставлять неприятности.
– Но это только вопрос времени, только вопрос времени, – заверил командующий. – И я ещё раз благодарю вас за вашу выдержку и вклад в общее дело.
– Пустяки! – отозвалась Сина.
– De nada[26], – сказал Старый Том.
С точки зрения военных этим дело и кончилось. Часового с поста у нашей двери сняли, поскольку было решено, что японские лазутчики, если они и были, давно ушли, и от попыток их найти отказались. Или не отказались, но не стали нам сообщать об этом. В то время было много секретов. И не все из них военные.
Летун Боб был уволен из военно-воздушных сил с лишением прав и привилегий и соответственно потерял место техника, потому что всем было ясно, что он сам назначил себе выходной и ушёл с базы в то время, когда должен был обслуживать технику. Имени Глэдис никто не упоминал, щадя чувства Ревуньи Элис, а также потому что все несколько устали от Мэдденов. Ревунья Элис вернулась к своей привычке плакать при любой возможности, и перспектива того, что она с семейством опять окажется на базе, была столь ужасна, что военное руководство было радо избавиться от них обоих. Летун Боб не расстроился: касательно самолётов он был однолюб, и поскольку его любимец пропал, он решил, что ему ничто не мешает устроиться на обычную работу. А также потому, что понимал, что ближайшее время, а точнее остаток жизни, ему придётся извиняться перед Ревуньей Элис и умиротворять её.