– Вы обеспечиваете семью, сэр. Извиняться не за что, – твёрдо сказала она.
– Да, ты права, – ответил хозяин со слабым подобием улыбки.
Молли совершенно точно знала, откуда взялись деньги. И её испугала мысль о том, что подарки от дерева вдруг стали столь скудны. С другой стороны, мало денег – лучше, чем когда их нет совсем… Девочка решила отправиться в деревню сразу после завтрака и позвала брата, потому что, во‐первых, Кип лучше управлялся с лошадью, а во‐вторых, она надеялась, что им удастся спокойно обсудить произошедшее ночью.
Но Кип был очень задумчив и почти не разговаривал, лишь изредка бросал отрывочные фразы. Повозка грохотала по кочкам. Спустя час дети выехали на большую дорогу, проходившую через поселение, которое жители Ямской Пустоши именовали деревней. Деревня состояла из нескольких домов с соломенными крышами и глиняными белёными стенами. Над парой домов поднимался дымок, наполняя воздух приятным ароматом, к которому примешивался запах горячих кушаний, расставленных на длинных столах и повозках по обе стороны дороги.
Казалось, что по такой хорошей погоде люди решили не сидеть на фермах, а податься на рынок – вот почему тот был необычайно многолюден и шумел, как улей. Кип привязал Галилея рядом с другими лошадьми, и Молли, взяв корзинку и мешочек с деньгами, отправилась за покупками.
Оттого, что Молли не высказала хозяину недовольство столь малой суммой, задача её не упростилась. Деревенские знали, что она работает на Виндзоров, которых все считали богачами, поэтому не то что не торговались и не шли на уступки, но ещё и намеренно задирали цены, когда видели, что она идёт к ним. Молли стало ясно, что овощи на суп уже станут везением, а о мясе и думать нечего.
Брат и сестра шли по рядам, проталкиваясь между ручными тачками и их хозяевами. Под ногами то и дело путались безнадзорные домашние животные и детишки. Наконец Молли заметила нескольких девчушек, продающих молоко и вышитые крестиком картинки, и прикрыла глаза, наслаждаясь запахами и звуками. Как же приятно было находиться среди людей, в самой гуще жизни! А вот Кипу, похоже, столпотворение не нравилось. Он ковылял рядом, опустив глаза в землю.
– Говорить порой полезно, – сказала Молли.
Брат кивнул:
– Я понимаю. Просто подбираю слова.
Медленно, неохотно, с паузами Кип поведал, что произошло после того, как Молли упала без чувств. Рассказал, как отвлёк от неё ночного гостя. Как тот гнался за ним через весь Прокислый лес аж до самой поляны с мерцающими цветами. И как испарился, когда почти настиг его.
– И я всё спрашиваю себя: почему же он меня не тронул? – заключил Кип, всматриваясь в толпу. – Он ведь хотел меня схватить, точно тебе говорю. И вот он свои лапы протянул, а что‐то его остановило. Понимаешь, застыл на месте, будто дальше ступить не может. – Мальчик вздохнул. – Непонятно.
– Да тут вообще ничего не понятно, – подтвердила Молли, притворяясь, что собирается купить лук, на который у неё всё равно не хватало денег.
По какой‐то причине ночной пришелец пощадил Кипа. Это было славно, но после того случая между ней и братом поползла какая‐то трещина… Молли заглянула в бочку с подпорченными овощами: если хорошо поработать ножом, то гниль можно вырезать.
– А что ты сделал, когда он ушёл?
Кип запустил пятерню в мешок с сушёными бобами.
– Вернулся в дом, чтобы помочь тебе. Но когда я вошёл, там и следов не осталось. Будто ни ветра не было, ни сухих листьев – только несколько грязных отпечатков и разбитая ваза. И тебя не было.
Молли посмотрела на брата и только сейчас осознала, как он, должно быть, испугался.
– Я весь дом обыскал, пока тебя нашёл. Ты спокойно спала себе в комнате, под одеялом.
Молли вздрогнула.
– Не так уж и спокойно, – буркнула она.
И перед глазами вновь появилась та самая сцена. Вот мама и папа пытаются выплыть на поверхность… Они кричат, но их почти не слышно сквозь бурю… На губах появился вкус морской воды. А ведь в последнее время только письма помогали ей не так сильно страдать от ночных кошмаров! Поэтому она и перечитывала их без конца.
Кип склонил голову набок:
– Ты никогда не рассказывала мне, о чём твои страшные сны.
Молли обвела рукой людей вокруг:
– Ну не здесь же мне тебе рассказывать!
Кип взял сестру за руку и увёл её от торговых рядов в сторону.
– А если это важно? А если эти сны – ключ к отгадке?
Молли цокнула языком:
– Ну так знай, мне снятся кошмары о горах нестираного белья, о немытых полах и нескончаемых горшках, каждый размером с бегемота. – Она улыбнулась. – Вот и найди здесь ключ.
Кип улыбнулся в ответ, и по его улыбке Молли стало ясно: он не поверил. На неё нахлынуло чувство вины. Зачем она ему врёт? Почему не скажет правду?
Она поставила корзину на землю и заговорила:
– Кип, как бы мне хотелось знать, что тебе сказать. Сказать, что в конюшне, в доме нам ничего не угрожает. Но правда в том… Я ничего не знаю. Не знаю, должны ли мы остаться и ждать писем от мамы с папой или должны бежать отсюда со всех ног. И я придумываю нам жизнь на ходу, как придумываю свои истории, только вот… – она тяжело вздохнула, – я не уверена, каким будет конец.
На какой‐то миг исчезла деревня, исчез рынок – они были только вдвоём во всём мире. Молли смотрела в ясные, огромные глаза брата. И ей казалось, что вот сейчас она способна сделать это – рассказать, о чём на самом деле её кошмары, рассказать о письмах и о том, откуда они приходят, рассказать о том, в чём она боялась признаться даже самой себе.
– Есть ещё кое-что, о чём я не сказал тебе, – добавил Кип, поправляя на плече сумку для провизии. – Ночной человек не просто бросил меня в лесу. Он оставил мне подарок.
Кип полез в сумку и достал вещицу, сплетённую из корешков и листьев. Молли пыталась понять, что за предмет перед ней. Тонкий, продолговатый, с петелькой на конце.
– Это ключ! – осенило её.
– От чего?
Молли сглотнула слюну. Лишь бы выражение лица не выдало её страх. Форма и размер ключа были ей отлично знакомы. Точная копия того ключика, который она брала в комнате госпожи Виндзор, чтобы попасть в комнату за зелёной дверью!
– Кип, просто послушай меня: даже если ты найдёшь замок, к которому он подходит, не думай использовать этот ключ!
Брат внимательно посмотрел на неё:
– А ты ведь знаешь, какую дверь он отпирает.
– Я знаю только, что это подарок, который вовсе не подарок, – вот и всё, что она могла сказать. От одной мысли о том, что Кип узнает правду о дереве, Молли стало дурно. – Дай его сюда, – потребовала она и протянула руку.
– Ты врёшь мне! – Кип отпрянул. – Ты знаешь и не говоришь.
Молли вырвала у него ключ и побежала прочь.
– Отдай! – закричал Кип и бросился следом.
Молли выбежала на край дороги и изо всех сил швырнула ключ в кусты.
– Ключ был не твой! – в бешенстве заорал Кип. Он, хромая, подбежал к сестре и пытался отдышаться.
Молли было стыдно. Не за выброшенный ключ, а за то, что она перегнала брата.
– Кип, обещай мне: если этот человек попытается ещё что‐нибудь тебе дать, ты избавишься от его подарка. Сожжёшь, выбросишь в реку.
Кип всматривался в кусты, плотно сжав зубы. Молли обняла брата за плечи.
– Обещай же мне!
Сзади раздался скрипучий голос:
– Не требуй обещаний – разочаруешься.
Молли обернулась: рядом с хлебным прилавком стояла Хестер Кеттл. В том же цветастом балахоне, с тюком за спиной чуть ли не в два раза больше, чем раньше. Выражение лица у неё было такое, что Молли стало не по себе.
– Здравствуй, дорогуша. Уж не избегаешь ли ты меня? – поинтересовалась она, указывая на Молли костлявым пальцем.
30История в обмен на историю
Молли стояла недалеко от шумного рынка и еле сдерживалась, чтобы не бросить корзину и не убежать. Почему появление Хестер привело её в такой ужас? Она шагнула вперёд и загородила собой Кипа:
– Я не избегаю вас. Просто я занята.
– Занята тем, что избегаешь меня. – Карлица добродушно рассмеялась и подошла ближе. Хёди-гёди свисала с её плеча и при каждом шаге с отвратительным звуком ударялась о ногу. – Ты сколько раз была на рынке? А сколько раз попыталась найти старую Хестер? Неужели ты хочешь меня обидеть?
Молли была совершенно уверена, что таким пустяком Хестер Кеттл не обидишь. И в том, что в столь преклонном возрасте человек ещё способен на чувство обиды, сильно сомневалась. Но вот старуха здесь, и она суёт нос в корзину Молли, будто в свою собственную!
– Погляди‐ка, овощей накупила. – Карлица выхватила из корзины стручок гороха и съела его раньше, чем Молли успела возмутиться.
Молли отдёрнула корзину.
– Мы пытаемся, – резко сказала она. – Только, кажется, все против. – И Молли раздражённо обвела глазами торговые ряды.
Вмешался Кип:
– Если у нас богатый хозяин, это ещё не значит, что у нас много денег. А у Молли будут неприятности, если она не привезёт домой полную корзину припасов.
Карлица задумчиво почесала ухо:
– Ну, кто знает, может, старуха Хестер в силах вам помочь.
Молли улыбнулась. Хотелось верить, что улыбка вышла вежливой.
– Если у вас в тюке не припасена толстая пачка денег, вряд ли что‐то выйдет.
– Деньги оставь банкирам. Фунты и пенсы – не единственная валюта в мире. А уж для сказителя тем более. Смотри и учись.
Хестер щёлкнула Молли по носу и направилась к булочнику, на прилавке которого лежали огромные буханки хлеба и круглые булочки. Молли уже пыталась купить его товар, но даже вчерашняя выпечка оказалась слишком дорогой.
– Как жизнь, Толливер? – тоном старинной знакомой осведомилась Хестер и, махнув рукой на Кипа и Молли, продолжила: – И сколько ты возьмёшь с этих кутят за свою лучшую ржаную буханку?
Булочник внимательно посмотрел на Молли:
– Я назвал им цену: четыре пенса.
Хестер аж присвистнула:
– Четыре пенса! Бесценный хлеб. Наверное, там золотые слитки вместо соли. А, нет, он, наверное, поёт песенки, когда его жуёшь?