– Какая красивая… и грустная, – произнесла Ольга, не отрывая взгляда от светлых глаз женщины, с непередаваемой грустью смотревших на мир с прекрасного нежного лица, тонкие черты которого наводили на мысль об аристократическом происхождении их обладательницы. Лицо это волнистыми локонами обрамляли длинные темные волосы, придававшие ему почти скорбный вид, который всё же не мог скрыть природной доброты матери Дэвида.
– Такой она и была, – сказал Дэвид, и в его голосе слышала печаль, за которой скрывалась боль от ранней потери родителей.
– А кто научил тебя рисовать? – спросила девушка, чтобы отвлечь Дэвида от тяжких мыслей, но не очень удачно.
– Мама научила. Сама она очень любила рисовать, но ей удавалось это делать не так уж часто, поскольку бумага и краски бывали у нас в доме редко.
– Не покажешь мне что-нибудь из её работ? – попросила Ольга с искренним интересом.
Дэвид подошёл к стоявшему в дальней части пещеры деревянному шкафу и, открыв его левую дверцу, достал большую картонную папку с завязками. Он передал её Ольге, и та села с ней в кресло, чтобы изучить содержимое. В папке, как и ожидалось, были рисунки, много рисунков, выполненных в основном карандашом и углём, но иногда попадались и цветные. Сюжеты их были самые разные – от пейзажей и портретов родных, до сюрреалистических картин из снов. Особенно впечатлил Ольгу портрет молодого темноволосого мужчины, лицо которого состояло из двух частей: человеческой и волчьей с чёрной шерстью и звериным оскалом. И с обеих половин на зрителя смотрели светлые человеческие глаза.
– Кто это? – спросила Ольга и показала портрет Дэвиду, стоявшему в стороне, чтобы не видеть картин.
– Я не знаю, – ответил он, взглянув, – и мама не знала… Она говорила, что с детства помнит это лицо, но не знает, кто этот человек. Возможно, это её отец – мой дед.
– Похоже, он тоже оборотень, – подумала вслух Ольга.
– Да, – согласился Дэвид, – скорее всего, так оно и есть.
– А это кто? – воскликнула Ольга, увидев среди портретов лицо, которое показалось ей смутно знакомым. То был мужчина лет шестидесяти с жёсткими, грубыми чертами лица и каким-то неприятным резким взглядом.
– У этого человека мама провела большую часть своей жизни, – произнёс Дэвид, посмотрев на рисунок. – Это от него она сбежала с моим отцом.
– Мне кажется, я видела его где-то, – задумчиво сказала Ольга, напрягая память, – причём не так уж давно. Да, совершенно точно! Это было в Театре Её Величества, в Лондоне. Помню, Сьюзен – девушка, с которой я познакомилась, когда ездила в Англию на одну литературную тусовку – ещё сказала мне, что он – старый, богатый чудак, который тратит огромные деньги на всяческие мистические древности…
– Значит, ты встречалась с ним! – воскликнул, вдруг оживившись, Дэвид.
– Нет, только видела его издалека. Мы ходили на мюзикл «Призрак Оперы», и, пока ждали начала представления, Сьюзен развлекала меня, рассказывая байки о других зрителях, кое-кого из которых она знала.
– Этот человек знает о моей матери больше, чем кто бы то ни было, и, возможно, у него есть и другая информация о настоящих оборотнях, – возбуждённо говорил Дэвид, прохаживаясь из одного конца пещеры в другой. – Но он очень опасен, и если узнает обо мне…
– Если к нему отправлюсь я, тебе ничто не будет грозить. Я могу притвориться богатой чудачкой, такой же, как он, и сказать, что интересуюсь колдовством, монстрами, чудесами и прочей мистикой. Тогда, может быть, мне удастся что-нибудь узнать у него.
– Этот человек умён, он распознает обман, – возразил Дэвид. – К тому же, я не думаю, что с ним так просто познакомиться.
– Во-первых, я не собираюсь обманывать его, у меня на самом деле есть деньги, и мне вполне может быть интересна мистика, учитывая то, на какие темы я пишу книги. А во-вторых, ты не знаешь Сьюзен, она имеет подходы ко всем богатым и знаменитым англичанам, кроме, разве что, королевы. И к тому же, она поклонница моего творчества и сделает для меня всё, что сможет.
– Я мало что знаю о нём, – сказал Дэвид серьёзно, – родители нечасто говорили о прошлом, но и того, что мне известно, достаточно, чтобы понимать опасность встречи с ним.
– Едва ли меня он захочет запереть в клетку, как необычную зверушку, – отмахнулась Ольга от его возражений. – А о тебе я ему говорить, конечно, не буду.
– Говорить, возможно, и не придётся, – задумчиво покачал головой Дэвид. – Но с другой стороны, он один владеет хоть какой-то информацией о моей семье. И ты, как я понимаю, всё равно не раздумаешь ехать.
– В этом ты прав, не раздумаю, – подтвердила девушка.
– В таком случае нам здесь больше нечего делать. Всё самое интересное ты уже увидела, и, если мы хотим добраться в твою долину сегодня, то нужно уже отправляться.
– Ты уверен, что здесь больше нет никаких подсказок? – спросила Ольга, поднимаясь из кресла.
– Абсолютно, – ответил Дэвид, – идём.
Дэвид забрал у Ольги папку с картинами и спрятал её обратно в шкаф, а затем подошёл к лестнице, ведущей наверх, и обернулся к девушке. Ольга задержалась напротив портрета матери Дэвида, словно прощаясь с подземным убежищем и его прежней обитательницей. Бросив последний взгляд на красивое лицо давно исчезнувшей хозяйки дома, Ольга вдруг почувствовала в душе укол сожаления о том, что ей никогда не доведётся познакомиться с этой печальной, но, должно быть, очень сильной женщиной, которой пришлось прожить такую необычную и трудную жизнь.
– Пора идти, – позвал её Дэвид. – Поднимайся первой, а я за тобой.
Подойдя к лестнице, Ольга начала медленно карабкаться наверх в искусственную темноту наземной части дома. Ей показалось, что ползла она целую вечность, постепенно выбираясь из давящей и затхлой атмосферы подземелья, которая будто тянула её назад, затормаживая движения. Но, в конце концов, она всё же вылезла из люка на деревянный пол комнаты и вздохнула с облегчением, оказавшись на поверхности земли.
Следом за Ольгой поднялся Дэвид, правда, сделал он это значительно быстрее, во второй раз продемонстрировав свои впечатляющие физические возможности. Девушка мало разбиралась в акробатике и прочих видах спорта, позволявших увеличить силу мышц, хотя и видела неоднократно спортивные соревнования по телевизору. Однако, даже не обладая особыми знаниями в этой области, Ольга смогла понять, что с места подпрыгнуть вверх на высоту около двух метров, чтобы затем, оттолкнувшись от лестницы, взлететь ещё метра на полтора и выскочить из люка в комнату – это для человека, по меньшей мере, странно. Того, как Дэвид приземлился, она уже не увидела, потому что порыв ветра, вызванный его вторым прыжком, затушил крохотный огонёк в подземной комнате и погрузил оба уровня дома во тьму.
– Жуть, – невольно прошептала Ольга, когда поняла по тихому скрипу рядом с собой, что Дэвид закрывает крышку люка.
– О чём ты? – переспросил парень, закончив прятать вход в подземелье.
– Если ты когда-нибудь захочешь скрыть, что ты необычный человек, постарайся не прыгать при свидетелях, – ответила Ольга, подавив нервный смешок, вызванный лёгким испугом. – Люди, как правило, не могут скакать в высоту выше собственного роста.
– Да? Я не задумывался об этом раньше, – сказал Дэвид. – Хорошо, больше не буду так делать, если тебе это не нравится.
– Дело не во мне, – поспешила возразить Ольга, – я со временем привыкну. Но вот другие могут не понять.
– Значит, при посторонних буду осторожнее, – заключил он.
– Да, это важно. А теперь можно возвращаться домой, – сказала Ольга, поднимаясь на ноги и вспоминая, с какой стороны осталась входная дверь.
– Сейчас, только возьму кое-что, – произнес Дэвид и едва слышно отошёл куда-то в сторону, но скоро вернулся и сказал. – Возьми это. – Он взял руку девушки и положил ей на ладонь какой-то маленький, лёгкий предмет, по ощущениям напоминавший плотный квадратный кусочек бумаги. – Сходи на кухню за вещами, а потом возвращайся сюда. Когда придёшь, я уже превращусь, тогда возьми с собой мою одежду, чтобы мне не пришлось больше таскать её у соседей.
– Хорошо, возьму, – согласилась Ольга.
Выйдя из комнаты, девушка смогла рассмотреть предмет, который дал ей Дэвид – это оказался маленький белый, наглухо запечатанный конверт, в котором явно что-то лежало. Конечно, открывать его Ольга не стала, хотя ей и было любопытно узнать, что в нём хранилось. Она удовольствовалась лишь тем, что легко потрясла свёрток, убедившись, что внутри находятся, по всей видимости, какие-то документы.
Ольга вернулась на кухню, взяла рюкзак, по-прежнему стоявший на полу возле стола, и убрала в него конверт. Затем она потопталась немного перед смотревшим на лес окном, выжидая, чтобы Дэвид наверняка успел превратиться в волка, и, когда ей показалось, что прошло уже достаточно времени, вернулась в комнату. Едва она успела открыть дверь, как навстречу ей вышел волк – теперь можно было отправляться в обратный путь. Но перед уходом Ольга, как и обещала, захватила с собой одежду Дэвида – неопределённо-тёмного цвета брюки и рубашку – а выйдя из дома, захлопнула внешние ставни кухонного окна. Потом они с волком бросили последний взгляд на лесное убежище, где Дэвид провёл всю свою прежнюю жизнь, и скрылись в чаще.
Тени прошлого
Обратный путь показался Ольге легче, чем путь к дому Дэвида, который она проделала накануне. Возможно, дело было в том, что она чувствовала себя отдохнувшей за прошедшую ночь, или осознание того, что она возвращается домой, подбадривало её, придавая сил, чтобы быстрее двигаться вперёд. Так или иначе, но к часу дня Ольга в сопровождении волка уже почти добралась до дороги, на обочине которой они вчера оставили машину. Несмотря на то, что весь лес ей казался одинаковым, девушка по косвенным признакам – прореженному от мелкой поросли подлеску, заметному снижению скученности деревьев и в целом хранившему следы человеческого присутствия леса – смогла понять, что цивилизация уже близко. Пробираясь среди растений, она всё время внимательно всматривалась в лежавшие впереди по курсу заросли, надеясь увидеть в разрывах между деревьями серое полотно дороги, но раньше она увидела другое.