Благодаря вечерним урокам, которые я учил истово, снизошли на меня спокойствие и рассудительность. В действительности я часто возвращался к себе уставшим и с болью в лядвиях, однако чувствовал огромное облегчение. Я продолжал чувствовать вожделение, и мне начало казаться, что чувство это не так-то просто успокоить, однако это было нечто иное, чем дикая одержимость, какую я испытывал ранее. По крайней мере я начал воспринимать то, что происходило вокруг меня.
– По крайней мере ты не таращишься в последнее время на женщин, как скальный волк, Рыжая Башка, – проворчал однажды во время нашего похода в город Брус. – Тут становится опасно. Аразимы уже бродят где ни попадя, закутанные в кастовые тряпки, и начинают открыто преследовать за выступления против богини. Наши по городу ходят уже по четверо. Несколько дней в каналах и в реке находят трупы людей, носящих национальные одежды. В том числе кирененцев.
С каждым днем чувствовалось все большее напряжение. У городских колодцев постоянно толпились люди с ведрами и баклагами, сердитые и уставшие, покрытые противосолнечными плащами. То и дело вспыхивали драки.
Патрули городского гарнизона, которые доселе ходили, вооруженные лишь бичами и деревянными палками, толкаясь в толпе и перешучиваясь с торговками да зацепая куртизанок, теперь выглядели опасно. Выдавали им железные шлемы, которые ввели несколько лет назад, также у них были мечи и копья, а еще с каждым патрулем шла пара лучников.
Все чаще слышал я в толпе проклятия в адрес «чужеземной династии», все чаще кто-то пытался взывать к Подземной Матери, хотя, пожалуй, от страха. Красные одеяния и серебряные маски жрецов Подземной еще недавно мелькали здесь редко. Они скромно протискивались сквозь толпу, порой пытались напоминать о себе и метать громы, но раньше их высмеивали и толкали. Теперь же их стало полно, и они ходили гордо в окружении аколитов с бритыми головами и палками в руках, а толпа перед ними расступалась. Купцы закрывали товары, люди в национальных одеждах, пары и женщины, наряженные не по Кодексу Земли, внезапно исчезали с улиц, скрываясь в подворотнях и закоулках.
На стенах начал появляться странный знак, нарисованный углем или охрой, а несколько раз – чуть ли не кровью. Круг, разделенный волнистой линией.
Я спросил Бруса, знает ли он, что это такое. Он сплюнул на землю:
– «Подземное лоно», знак того проклятого культа.
Мне хотелось сказать, что лоно, например, Айины выглядит совершенно иначе, но я знал, что это глупая похвальба. Смолчал. Пытаясь таким образом хвалиться перед Брусом, я выглядел бы жалко.
И вправду началось нашествие мух. Были они всюду. Огромные, толстые и обезумевшие, словно перед грозой. Лезли в глаза и рот, обсаживали еду. Мы жгли благовония, но это не слишком помогало.
В северных провинциях, наоборот, свирепствовал шторм, какого не видывали годы, наводнение затапливало поля, и рыболовство замерло.
В провинции Ярмаканда высушенные, как бумага, леса охватывали пожары. В Саурагаре и Кангабаде началась эпидемия.
Слова «гнев богов» и «Огонь Пустыни» возвращались, как обезумевшее эхо. Пророчица то и дело появлялась не пойми откуда. И где бы она ни возникала, там пробивались источники, сухие деревья убирались цветами и плодами, слепые обретали зрение, а хромые вставали на ноги. Она смывала людям язвы обычной губкой, словно те были комками засохшей глины, а кожа под ними оказывалась здоровой и гладкой, даже без шрамов. И везде люди отдавали то, чем владели, в пользу культа и строили Красные Башни. Жрецы Подземной Матери роились словно крысы. Вокруг храмов строили Дома Женщин. Матери, любовницы и жены внезапно переставали замечать своих мужчин и входили туда, чтобы жить под боком у Азины. Проводили таинственные мистерии в пещерах, во время которых, говорят, обезумевшие мужчины лишали себя гениталий. Начали находить трупы с перерезанными глотками и вырванными сердцами. В пещерах обнаруживали жертвенные столы, залитые кровью. Несмотря на то что за кровавые жертвы закон наш карал смертью, похоже, некто начал подкармливать Госпожу Жатвы.
Мы стояли с отцом и Ремнем в Зале Света – огромной комнате дворца, где мозаика изображала весь известный мир. Амитрай и все его провинции, Северное море, Всеморье и море Внутреннее, а также Кебир, Нассим, пустыни, чужеземные страны – все.
Специально украшенные точки представляли города, другие – горы, которые выступали над полом.
Над городами и селениями, в которых видели Нагель Ифрию – Огонь Пустыни, – император приказал ставить выкрашенные красным фигурки из терракоты. Женщина в капюшоне заняла уже все пространство империи: от селений на границе Нахель Зима по самый Кебзегар. И приближалась к провинциям Внутреннего Круга.
– Она просто не может быть везде! – злился отец. – В один день отворяет источник на площади в Кангабаде, а в следующий делает так, что пахан-дей из Хирмиза охватывает пламя. Двенадцать стайе за один день! А идет она пешком. Всегда пешком.
– Ее сопровождают шестеро учеников, – заметил я. – И несут проклятущий таинственный сундук. Вшестером – следовательно, он весьма тяжел. У них нет припасов, воды и пищи. Только сундук. А, есть еще два слепых боевых леопарда, которые бегут с ней рядом. Отчего мы не можем узнать больше? Хотя бы что там, в сундуке? – спросил я Учителя. Но спрашивал не как ученик. Мой вопрос был не проявлением беспомощности. Я жаждал ответа.
– Мы уже потеряли четырех шпионов, – ответил Ремень глухо. – Они просто не вернулись. Я даже не знаю, убиты ли они.
– Были ли они кирененцами?
– Это не имеет значения, – резко обронил император. – Ты будешь править не Кирененом, но Амитраем. Все люди будут твоими подданными. Если пожелаешь думать таким образом, вскоре не будет должностей, на которых нет наших земляков, и тогда вспыхнет бунт.
– Ты плохо меня понял, отец, – ответил я. – Речь о том культе. Сторонник Идущего Вверх и дороги к Творцу не пожелает перейти на сторону Пламенной. С амитраями же – все иначе. Они могут знать эту религию и бояться ее. Могут тосковать о ней или уважать ее.
– Они были проверены с этой точки зрения, – ответил он спокойнее. – Я доверял бы каждому из них настолько, насколько вообще можно кому-либо доверять. Люди эти подбирались из рассудительнейших и обучались с самого детства. Их нельзя обмануть глупыми фокусами. И они не станут тосковать о тирании Красных Башен.
Я взглянул на пол. Красные Башни стояли уже во многих городах, фортах, поселениях и даже крохотных кишлаках. Выглядело так, словно они пришли из пустыни и теперь окружали Внутренний Круг.
– Все зашло слишком далеко, – сказал я. – Мой благородный отец должен был выслать наемных убийц.
– Это было сделано, – проворчал Ремень. – С тем же результатом, что и отсылка шпионов. Не так просто убить кого-то, кто чудесным образом появляется то тут, то там. Мы не знаем, где она ночует и где появится завтра. И дело не только в пророчице. Высшие касты начинают открыто поддерживать жрецов. Ничего удивительного. Они вернули бы старые позиции.
– Нам нужно ударить по жрецам. Исчезают люди, приносятся кровавые жертвы. У нас есть причина.
– Проблема в том, Молодой Тигр, что истощенный, умирающий от жажды люд льнет к Башням. И получает там пищу, воду, место для сна. Я понятия не имею, откуда они это берут. Внезапно в подземельях Красных Башен отворились магические сусеки, полные дурры, лука, муки и воды. К тому же у нас есть наш закон. А он гласит, что всяк может поклоняться своим богам.
– Если не нарушает права других людей! Нельзя приносить кровавые жертвы, а нам нельзя смотреть на это сквозь пальцы. Они призывают к уничтожению всех прочих культов и убийству людей, которые сопротивляются Праматери и Кодексу Земли, к бунту против Тигриного Трона! Не скажешь же ты, что это согласно закону? У нас есть причина ударить по ним, и причина серьезная!
– У нас была бы причина, когда бы не сушь.
– Учитель, – сказал я. – Пророчица, называемая Огонь Пустыни, вызвала источники сладкой воды там, где их не было и где даже глубинные скважины пересохли. Она лечит смертельно больных. Появляется каждый день в новом уголке империи, преодолевая целые стайе во мгновение ока. Размножает пищу. Вызывает огонь. Случалось, что те, кто ей возражал, загорались живыми факелами и горели так долго, что тела их превращались в пепел. Якобы тот, кто узрит ее лицо, слепнет, и глаза его выглядят золотыми. Почти каждый, кто столкнется с ней, становится сторонником Подземной. Я здесь повторяю базарные сказки или говорю о том, что видел в императорских свитках, написанных стратегами и шпионами?
– Так говорится в императорских свитках, – ответил Ремень неуверенно.
– К тому же весь Внешний круг страдает от засухи, какой никто ранее не помнит. По неизвестным причинам пересыхают колодцы. Весь край страдает от болезней, на севере безумствует шторм, несмотря на лето, сыплется снег и встает лед. При этом разбойники на «волчьих кораблях» каким-то чудом тревожат побережье. Я все верно говорю?
– Да.
– Так скажи мне, Ремень, поскольку я – простой принц и не понимаю: что еще должно случиться, чтобы мы поверили, что это гнев старой богини? Может, Подземная Мать и вправду хочет получить назад Амитрай, которым завладели чужеземцы?
– Боги не могут действовать таким образом. Ты хоть раз встречал бога, тохимон?
– Нет.
– А я встречал. Раза четыре. Скажу тебе, как оно происходит. Ты видел когда-нибудь соревнования боевых леопардов, где хвастаются их дрессурой?
– Ты знаешь, что видел.
– Дрессировщик сидит в кресле, и ему можно лишь свистеть, верно? Леопард пробегает через препоны, уничтожает цели, валит манекены, выслеживает и убивает кролика, а потом приносит его дрессировщику. Скажи, что это были бы за соревнования, если бы дрессировщик сам застрелил кролика, сам свалил цели, а в конце убил своего конкурента? Тут все точно так же. Боги являются в человеческом облике и порой, как говорят, завязывают некие интриги, а порой подталкивают избранных людей, чтобы те что-то сделали. Но они