— С каких это пор чертово телевидение начало участвовать в нашем расследовании? — осведомился он.
— Господи, Лукас, мы превратились в развлечение, в дешевую видеозапись. Мы продаем дезодоранты и зарабатываем голоса. Или теряем их. Мне говорили, ты первым понял, что это одна большая западня.
— Боже мой, раньше так не было, — сказал Лукас. — Просто одна рука мыла другую. А теперь…
— Развлечение для немытых.
Лукас встал и направился к двери.
— Когда будешь допрашивать старика, постарайся не прикончить его, — сказала ему вслед Рукс.
Они поехали втроем на патрульной машине, Грив устроился сзади.
— Давайте я выступлю на телевидении, — предложил он Лукасу. — Я постоянно занимался этим, когда был Офицером Френдли. У меня все это хорошо получается, и подходящие костюмы найдутся.
— Ты был Офицером Френдли? — фыркнула Коннел, обернувшись назад. — Что ж, все сходится.
Ее слова прозвучали как оскорбление. Лукас посмотрел на нее и хотел что-то сказать, но Грив оживленно заговорил:
— Правда? Конечно сходится. Я входил в класс, говорил маленьким мальчикам, что они вырастут и станут пожарными и полицейскими, а девочкам — что они будут домохозяйками и шлюхами.
Лукас немного удивился, но стиснул зубы и стал молча смотреть вперед, а Коннел сказала:
— Да пошел ты, Грив.
— Послушайте, я вам рассказывал про глухих? — все так же весело спросил тот.
— Что?
— Парочка глухих парней обратилась в полицию Сент-Пола. Они посмотрели передачу по телевизору, где была информация, которую скормила им Коннел. Им кажется, что в тот вечер, когда исчезла Уонамейкер, они видели в книжном магазине бородатого парня. Он приехал на пикапе. Они даже запомнили часть номера.
Коннел снова обернулась к Гриву.
— Почему ты не сказал раньше?
— К несчастью, они не запомнили цифры. Только буквы.
— Ну, тогда речь пойдет о тысячах возможных вариантов.
— Угу, — проворчал Грив. — Знаете, какие буквы они запомнили? ЗАД.
— ЗАД?
— Да.
— Проклятье, — пробурчала Меган и отвернулась от Грива.
Полиция штата запрещала использовать в номерах машин комбинации букв, из которых получались непристойные слова. Поэтому такого сочетания просто не могло быть. Как и любых других подобного рода.
— Кто-нибудь проверил, существует ли такой номер?
— Естественно, — усмехнулся Грив. — Не нашлось ни одного. Я считаю, что старик сначала прикончил Уонамейкер, а потом вернулся домой и слегка пощекотал дочь.
— Поцелуй меня в зад, — предложила Коннел.
— В любом месте и в любое время, — отозвался Грив.
Перед домом Уэстонов стоял фургон «ТВ-3». Корреспондент причесывала рыжеватые волосы, поглядывая в зеркало заднего вида; оператор в жилете сидел на краю тротуара и ел сэндвич с салатом и яйцом. Лукас остановил машину возле дома. Оператор что-то сказал журналистке, она обернулась к полицейским и поспешно зашагала к ним. У нее были длинные стройные ноги в черных туфлях на высоком каблуке. Платье облегало ее, как новая краска «шевроле» пятьдесят пятого года.
— Я думаю, она есть в моем «Плейбое», — тихо сказал Грив, прижавшись лицом к окну. — Ее зовут Памела Стерн. Она пиранья.
Лукас вышел из машины, Стерн тут же подошла к нему, поздоровалась и без предисловий начала:
— Похоже, он там заперся.
— Вот как…
Лукас окинул взглядом дом. На старомодном венецианском окне едва заметно дрогнула занавеска. Журналистка протянула руку и слегка поправила галстук Лукаса. Он опустил глаза и увидел, что она читает оранжевую этикетку.
— «Гермес», — сказала она. — Так я и подумала. Очень мило.
— Туфли он покупает в «Пейлесс»,[18] — сообщила ей Коннел.
— А белье — в «Фрут оф зе Лум»,[19] — встрял Грив. — Он тот еще фрукт.
— Мне нравятся ваши темные очки, — продолжала Стерн, не обращая на остальных ни малейшего внимания. Ее верхние зубы слегка задевали нижнюю губу. — В них вы кажетесь злым. Это так сексуально.
— Господи, — пробормотал Лукас.
Он зашагал по тротуару вместе с Коннел и Гривом, но обнаружил, что журналистка последовала за ними. За ней спешил оператор с камерой на плече.
— Когда мы поднимемся по ступенькам, я спрошу у хозяина дома, хочет ли он, чтобы я арестовал вас за незаконное вторжение. И если он ответит утвердительно, я так и сделаю. Подозреваю, что у него такое желание уже возникло.
Стерн резко остановилась, и ее глаза засверкали, как осколки кремня.
— Не стоит поднимать руку на мать-природу. Не понимаю, что в тебе нашла Джен Рид?
— Кто? Джен Рид? — спросила Коннел.
— Ух ты! — воскликнул Грив.
— Чушь это все, — буркнул Лукас и нажал кнопку звонка.
Рэй Уэстон отворил дверь и, словно пугливая мышка, выглянул наружу.
— Меня зовут Лукас Дэвенпорт, я заместитель начальника полиции города Миннеаполиса. Я бы хотел поговорить с вами.
— Моя дочь безумна, — ответил хозяин дома и приоткрыл дверь еще на дюйм.
— Нам нужно поговорить, — повторил Лукас и снял темные очки.
— Впусти их, Рэй, — послышался дрогнувший от страха женский голос.
Хозяин распахнул дверь, и полицейские вошли.
Ни Рэй, ни Мина Уэстон ничего не знали об убийствах; Дэвенпорт, Коннел и Грив поняли это уже через пять минут. Полицейские провели у них еще полчаса, уточняя, где они находились во время гибели Уонамейкер и Лейн. Супруги были в постели, когда убили Лейн, а когда похитили Уонамейкер, смотрели с друзьями фильм «Дикарь».
— Вы можете избавить нас от этих придурков? — спросил Рэй Уэстон, когда они собрались уходить.
— Не знаю, — честно ответил Лукас. — Ваша дочь дала им серьезный материал.
— Она сумасшедшая, — повторил Уэстон. — Как они могли поверить в такой бред?
— А они в него и не верят, — сказал Лукас.
Снаружи их поджидала Стерн с микрофоном в руке и включенной камерой.
— Шеф Дэвенпорт, что вам удалось узнать? Вы намерены арестовать Рэя Уэстона, отца Элейн Луизы Уэстон-Браун?
Лукас покачал головой.
— Нет. Вся эта история — безответственная чушь, настоящий кусок дерьма и позор для журналистики.
На обратном пути Грив от души веселился, вспоминая реакцию Стерн. Даже Коннел немного расслабилась.
— Мне понравилось, как она посмотрела на тебя, — сказал Грив. — А ведь она собиралась задать следующий вопрос.
— Если это покажут, будет совсем не так смешно, — заметила Меган.
— Не покажут, — ответил Лукас.
— Эта история похожа на дурной феминистский анекдот, — продолжал Грив. — Если, конечно, они существуют.
— Феминистских анекдотов полно, — сказала Коннел.
— Ладно, извини, ты права, — признал Грив. — Я просто хотел сказать, что не бывает смешных феминистских анекдотов.
Коннел обернулась к нему, и в ее глазах загорелись огоньки.
— Знаешь, почему женщины не сильны в математике?
— Нет. И почему?
Она раздвинула большой и указательный пальцы на два дюйма.
— Потому что им всю жизнь говорят, что это восемь дюймов.
Лукас усмехнулся, Грив тоже слегка улыбнулся.
— Одна забавная шутка за тридцать лет феминизма.
— Тебе известно, почему мужчины дают имя своему пенису?
— Я весь внимание, — ответил Грив.
— Потому что не хотят, чтобы незнакомец принимал за них все важные решения.
Грив опустил глаза.
— Ты слышал, Годзилла? Она смеется над тобой!
Перед тем как они подъехали к муниципалитету, Коннел спросила:
— Что теперь?
— Не знаю, — ответил Лукас. — Нужно подумать. Еще раз почитать документы, которые ты собрала. Поискать там что-нибудь. Ждать.
— Пока он еще кого-то убьет?
— Ждать развития событий.
— Я считаю, что нам нужно надавить на него. Напечатать в газетах портрет, сделанный нашим художником. У меня нет возможности проверить это, но могу спорить, что некоторое сходство с оригиналом существует.
Лукас вздохнул.
— Да, пожалуй, ты права. Я поговорю с Рукс.
Шеф согласилась.
— Мы бросим СМИ кость, — сказала она. — Если только они поверят нам.
Лукас вернулся в свой кабинет и посмотрел на телефон, покусывая нижнюю губу и пытаясь найти какую-нибудь зацепку в расследовании. Простых вариантов, вроде Мусорщика, больше не осталось.
Дверь без стука распахнулась, и Лукас увидел Джен Рид.
— Ой! Мне следовало сначала постучать? Я думала, это приемная.
— Я не такая большая шишка, чтобы иметь приемную. Заходите. Вы, ребятишки, нас просто убиваете.
— Только не я, — ответила она и села, положив ногу на ногу.
После утренней встречи Джен Рид выглядела иначе. Вероятно, ей удалось поспать и немного прийти в себя. Она переоделась в простую юбку и белую шелковую блузку.
— Я хочу принести извинения за Пэм Стерн. Она слишком много времени провела на улице.
— Откуда возникла вся эта история?
— Не знаю. Кто-то позвонил на студию, — ответила она.
— Психотерапевт.
— Я правда не знаю, — Рид улыбнулась. — Но если бы знала, все равно не сказала бы.
— Ах, вот оно что! Корпоративная этика поднимает свою уродливую голову.
— Появилось что-то новое? — поинтересовалась Джен и вытащила из сумочки маленький репортерский блокнот.
— Нет.
— А чего следует ждать?
— Отчета патологоанатома. Возможно, он обнаружит следы крови или спермы убийцы. Если у нас будут образцы, дело сдвинется с мертвой точки. Существует высокая вероятность, что он и прежде совершал преступления на сексуальной почве, а значит, в базе данных есть его ДНК. Таков следующий шаг.
— Хорошо, — сказала Джен и записала что-то в блокнот. — Я буду ждать. Что-нибудь еще?
Лукас пожал плечами.
— Пожалуй, нет.
— Хорошо. Тогда мы можем на этом закончить.
И она ушла, оставив после себя аромат духов.
Но перед тем как она сказала «хорошо», возникла едва заметная пауза. Шанс перейти на другой уровень отношений? Лукас не был уверен.