— Пошли! — скомандовал Влад.
Все вернулись к проходу и двинулись к заколоченной двери запасного выхода. Не доходя двери — окно с приямком, не огражденном перилами, в отличие от тех, что на улице. Виктор Федорович попросил всех остановиться и не подходить к двери и к окну.
Он и фотограф обработали участок вокруг приямка, потом спустились в него, исследовали дно, наружный подоконник и закрытое окно с открытой форточкой.
Комендант, скучая, стоял в стороне, прислонившись к стене. Влад подозвал Сашу Орлова. Они вернулись к проходу и от угла здания медленно пошли обратно по асфальтовой дорожке вдоль стены. Когда поравнялись с окном, капитан остановился, подождал Орлова:
— Скажи, Саша, что это может быть? Светлое такое?
В густом бурьяне светлело какое-то пятно.
— Половина яблока… А правее — огрызок. Видишь?
— Вижу. Из форточки, наверное, выбросили… Обозначь чем-нибудь это место. Надо Виктору Федоровичу показать…
Саша подобрал несколько камешков и кучкой сложил на краю асфальтовой полосы.
Фотограф, кончив работу в приямке, выбрался наружу и принялся снимать в разных ракурсах заколоченную дверь. Выбрался и Гурский. Подошел к двери и стал исследовать доски, которыми она заколочена. Подозвал Влада и фотографа:
— Фомкой отжимали доски, ломиком. Вот следы от него…
Он показал темные вмятины на кромках досок там, где были вбиты гвозди, и попросил фотографа заснять эти вмятины.
Фотограф выполнил просьбу. Виктор Федорович взялся за верхний конец доски и легко отделил его от дверной коробки. Длинный гвоздь вылез из гнезда почти без сопротивления. Так же легко оторвал и вторую доску. Посветил фонариком в замочную скважину, заглянул в нее.
— Давно открывали эту дверь? — спросил коменданта.
— Ни разу не открывали.
— Открывали, и совсем недавно. Стерта пыль, паутина прорвана. Ключ есть у вас?
— Есть.
Комендант отпер дверь. Отстранив его, Гурский шагнул в темный проем. Влад посмотрел на часы:
— Ого!.. Пора ехать! Виктор, может, на завтра оставим?
— Сейчас… Подберу только…
— Что подберешь?
— Мелочи кой-какие любопытные…
Минут через пять Гурский вышел, уложил в чемоданчик полиэтиленовый мешочек с комками засохшей грязи и другой, с каким-то серым порошком.
— Я готов, поехали…
— Подбери-ка еще любопытные мелочи, — сказал Влад и, взяв эксперта под руку, подвел к кучке камней, сложенной Орловым, — по-моему, должно пригодиться!..
Гурский поставил чемоданчик на асфальт, снова открыл его, достал пустые мешочки, шагнул в бурьян, поднял обгрызенную половину яблока, положил в мешочек, поднял огрызок, положил в другой.
— Тот же сорт, что и в корзине, в мастерской. Из форточки выбросили, чтобы лишних следов не оставлять…
Пока шли к машине, Влад сказал Саше Орлову:
— Нас завезешь и поезжай на Садовую. Наши о Булате еще не сообщали. Но не зря же он телефон Гонце записал. Если застанешь, скажи — заявление какое-то на него поступило. От кого и о чем — ты не знаешь. В институте, мол, его не застал. А то Жуков любит, понимашь, чтобы подозреваемый сам догадался, за что задержан. — Последнюю фразу Влад произнес, мастерски подражая голосу и интонациям майора Жукова.
— Хорошо, Мирон Петрович.
— Да, возьми на всякий случай кого-нибудь из ребят с собой. Привезешь Булата в управление. Мы с майорам будем у Чекира или у Волкова.
УРАВНЕНИЕ С ТРЕМЯ НЕИЗВЕСТНЫМИ
В горуправлении фотограф сразу же прошел к себе обрабатывать пленку, Гурский — в лабораторию сдавать свою добычу, Орлов уехал за Булатом, а Влад направился в кабинет Жукова.
Жуков сидел и подшивал протоколы допросов Гонцы в папку со свежевыведенной надписью:
«Дело о хищении денежных средств в особо крупных размерах. Ст. УК 1231».
Влада он встретил кислой улыбкой:
— Умаяла меня, понимашь, твоя Гонца! Прежние показания повторила, а вот кто звонил — не говорит, понимашь, и все тут!
— А если действительно не знает?
— Знает она! Нутром чую — знает… У тебя есть новости?
— Пока нет. Поколдует лаборатория с мешочками Гурского, тогда, может быть, будут.
— А у мае есть. Чабаненко, понимашь, доставили…
— Да ну?! Допросил его?
— Какое там! — усмехнулся Жуков. — Пьяный в усмерть. Лыка не вяжет. Его в Парке культуры подобрали. Отвезли в вытрезвитель, а оттуда к нам… Это Чекир, понимашь, дал ориентировочку. И на Чабаненко и на Булата.
— За Булатом Орлов уже поехал. Да, я забыл сказать: в мастерской, в кармане куртки, кроме денег конверт нашли, адресованный Чабаненко. Пустой конверт из военкомата.
— Из военкомата?.. А вот что было у него в кармане брюк… Больше вообще ни черта не было…
Открыл папку и показал капитану подшитый в самом конце листок — повестку с вызовом Михаила Алексеевича Чабаненко в военкомат Октябрьского района на 20 августа 1982 года.
— Не был он в военкомате, — сказал Влад.
— Если бы был, понимашь, то на какие шиши он бы напился? Нет, он свою долю получил и успел где-то спрятать… Звонил я в военкомат дежурному. Никто его, понимашь, и не вызывал…
— Да, улики против Чабаненко серьезные.
— Уж куда серьезнее! Деньги — прямая улика!
Влад хотел возразить, что если бы деньги были найдены на самом Михаиле — тогда улика была бы прямая, а так… Но он промолчал, не желая снова ввязываться в спор.
Жуков откинулся на спинку стула и мечтательно сказал, похлопывая ладонью по папке:
— Очень нам, понимашь, повезло — только работать начали, а уже вся троица у нас! Хорошо!.. В рекордный срок закончим такое крупное дело!
— Дай, как говорится, бог нашему теляти да волка съесть! — заметил Влад.
Жуков засмеялся:
— Сам ты телятя мягкотелая!
Зазвонил телефон. Жуков снял трубку.
— Майор Жуков… Слушаюсь, Георгий Фомич… Пошли, Мирон, — положил он трубку на рычаг. — Зовут уже.
Выйдя из кабинета, они столкнулись с Орловым. За ним понуро шел крупный мужчина в сине-желтых кроссовках фирмы «Флоаре» сорок шестого размера, в элегантных серых брюках и в голубой рубашке с короткими рукавами. Сзади шел милиционер.
— Владимир Сергеевич Булат, — отрапортовал Орлов. — Принимайте.
Влад окинул Булата оценивающим взглядом. Булат был бледен, тяжело дышал.
— Догадываетесь, почему вас сюда привезли? — спросил Жуков.
— Кажется, догадываюсь, — криво усмехнулся Булат. В голосе его звучала усталость.
— Вот и славненько, что догадываетесь!.. Отведи его, Постолаки, в шестнадцатую. Дай бумагу, ручку… — И опять к Булату: — Сядьте, понимашь, и напишите все по порядочку — что и как!.. И всех до одного, понимашь, укажите, кто помогал вам.
— Идем, Саша, — сказал Влад Орлову. — Чекир зовет уже.
В кабинете Чекира сидел и полковник Волков. Сразу за Владом, Жуковым и Орловым вошел Гурский.
— Анохина нет? — спросил Чекир.
— Повез автогенный аппарат на экспертизу в Политехнический, — ответил Влад.
— Зачем же на экспертизу? — недовольно сказал Волков. — Анохин что — сам не мог заключения дать?
— Сразу сюда, понимашь, везти надо было, — поддержал Жуков. — Какой хоть аппарат-то? Большой?
— Да нет. Как раз такой, что его и на веревке можно с собой взять… А отправил я потому, что Анохин сказал, что такая конструкция ему незнакома. Заключение крупного специалиста профессора Рошу лишним не будет…
— Пожалуй, резонно, — шепнул Чекир Волкову. Волков кивнул.
— Что ж, начнем работать… — сказал Чекир. — Давайте, Гурский, что у вас нового. Только покороче, самое существенное.
Гурский лаконично и четко доложил то, что он ужа рассказывал Владу — о следах спортивных туфель на лестнице запасного выхода, о следах в мастерской и на подходах к ней, в приямке окна и на лестничной площадке у входа, о комьях грязи и кучках пепла от множества выкуренных сигарет, о найденных в бурьяне огрызках яблок…
— Ваши выводы? — спросил Чекир.
— По лестнице поднимался и спускался один человек в спортивных туфлях сорок шестого размера. Он же был в кабинете Булата и в кассе. Он же, очевидно, вскрывал сейф и унес деньги. Второй человек в тупоносых ботинках фирмы «Зориле» тридцать восьмого размера был только в мастерской и на подходах к ней.
Жуков наклонился к уху Влада:
— У Чабаненко, понимашь, такие ботинки…
Влад машинально кивнул. Он знал уже все, о чем докладывал Гурский, а пока тот говорил, думал о Булате. Вернее, о своем впечатлении от первой встречи с ним.
— Какие предположения у следователей? — спросил Чекир, когда Гурский кончил говорить.
Поднялся Жуков. Одернул китель, откашлялся.
— Мои такие предположения, — начал он. — Работали, понимашь, трое. Булат, Чабаненко и Гонца… — он обвел присутствующих взглядом — все внимательно слушали.
— Продолжай, продолжай, — приободрил его Волков. — Почему так считаешь?
— Булат заходил в кассу перед тем, как Гонца в банк, понимашь, уехала. Сговорился. Оставил ей телефон квартиры, где ждал ее и где его потом взяли…
— А его уже взяли? — встрепенулся Чекир.
— Так точно. Лейтенант Орлов съездил за ним и привез… После встречи с Гонцей Булат разговаривал с Чабаненко, что-то передал ему. Потом ушел, понимашь, из института, где-то прятался, а когда Гонца вернулась из банка — организовал телефонный звонок, а сам был где-нибудь поблизости. Гонца уехала вроде как в больницу, а он поднялся по запасной лестнице в свой кабинет, спустился по веревке на седьмой этаж, проник через окно в кассу, вскрыл автогеном сейф, забрал деньги, поднялся, понимашь, опять к себе…
— Стоп, стоп, стоп! — прервал его Волков. — Спускался с автогенным аппаратом, а поднимался еще и с деньгами?
— Аппарат самодельный, легкий, килограммов восемь, не больше, — сказал Влад с места, приходя на помощь коллеге. — А деньги он мог в чем-нибудь, скажем, в мешке, сбросить сообщнику…
Жукову было очень жарко в кителе. Он достал из кармана платок, вытер шею и лысину.