— Юрий Николаевич, вы ночевали в дороге, возвращаясь на взятом из ремонта автомобиле? — спросил Колчев, хотя был почти что уверен в положительном ответе. Ответе, который, увы, подтверждал его, Колчева, небрежность в расследовании этого дела.
— Ночевал в Рыбинске. Мест в мотеле не оказалось, но мне любезно представила кров одна его работница. Чудесная женщина, истинно народный тип…
«Ну, вот, так и есть, — с досадой подумал Колчев, — прав оказался полковник Кузьмин, предполагая, что тетя Паша могла ошибиться в датах. А я не перепроверил и чуть не ввел в заблуждение следствие… Да, хороший урок будет…»
Однако внешне он ничем не выказал своего состояния.
— Спасибо, — поблагодарил Сырцова. — То, что вы нам рассказали, представляет несомненный интерес для следствия.
— Вы вот о Лазареве спрашиваете и совсем упустили из вида Никольского, — сказал, несколько успокоившись, Сырцов. — А ведь именно в его машине найдены картины. И вчера вечером вел он себя как-то странно. Я попросил его посмотреть супругу, так он вроде как даже испугался. Был при этом крайне нелюбезен.
— А что стряслось со Стеллой Аркадьевной? — как бы между делом поинтересовался Колчев.
Сбитый с толку Сырцов — он никак не ожидал такого вопроса — замялся.
— Мы вас слушаем, — строго поторопил его Иволгин.
— Вчера вечером Стеллочка жаловалась на головную боль. — Сырцов раздумывал: ограничиться ли этой полуправдой или признаться в истинной причине недомогания жены? — А поскольку она… поскольку… она… на третьем месяце беременности, — решился все же Сырцов, — сами понимаете, товарищи, — я встревожился.
— Сырцов, Сырцов, — Иволгин укоризненно покачал головой. — Вести беременную жену за границу, да на машине, да на столь солидный срок…
— Я сознавал, что это рискованно, пытался отговорить супругу от путешествия, но… Стеллочка так хотела увидеть Скандинавию!.. Признаюсь вам, в глубине души я даже рад, что эта поездка, как я полагаю, не состоится.
— Однако мы отвлеклись… А картины, Юрий Николаевич, в машину Никольского подложил все-таки Лазарев, — сообщил Колчев. — Сегодня ночью.
— Отказываюсь верить, — устало сказал Сырцов и смежил веки.
На столе зазвонил телефон. Колчев поднял трубку.
— Начальник таможни вышел по делам, — сообщил он. — Это я, товарищ полковник, Колчев… Что?! — удивленно вскричал он и, досадуя на свою несдержанность, покосился на Сырцова. Тот сидел с отрешенным видом, погруженный в невеселые раздумья.
Колчев повесил трубку и, обращаясь к Иволгину, распорядился:
— Саша, пригласи Лазарева и Никольского. Остальные могут ехать домой.
Однако выполнить распоряжение капитана оказалось не так уж просто. Никольский, заметив приближающегося к нему с решительным видом Иволгина, вскочил в машину, завел мотор и дал с места полный газ.
Находящийся поблизости пограничник вскинул автомат.
— Отставить! — приказал пограничнику Иволгин и побежал к «Волге». В считанные секунды он вывел машину на шоссе, включил сирену и устремился за машиной Никольского. Но погоня продолжалась недолго. Путь «Москвичу» преградила прибывшая со стороны города машина передвижной милицейской группы. Сине-желтый газик развернулся поперек шоссе, и из него с оружием наизготовку выскочили лейтенант и сержант милиции.
9
— Нервы не выдержали, — оправдывал свой неудавшийся побег Никольский. Он сидел на вплотную придвинутом к столу начальника таможни стуле. Сырцов и Лазарев расположились на диване, с которого, так же как и с подоконников, были уже убраны живописные холсты.
— Два дня почти не спал, очень тяжелый больной, а теперь неприятность с этими картинами вышла, вот и не выдержали нервы, — Никольский говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Товарищ… — обратился он к Колчеву.
— Гражданин следователь, — поправил его тот.
— Гражданин следователь, слово чести, с картинами вышло недоразумение.
Колчев встал из-за стола и подошел к Никольскому.
— О картинах вы, действительно, могли и не знать, — сказал он, чем вызвал на лице Никольского тень надежды. — Верю также, что плохо спалось вам в последнее время. Для бессонницы у вас было больше чем достаточно причин, гражданин… Шимкус.
Никольский-Шимкус вздрогнул, как от удара, и инстинктивно закрыл ладонями лицо.
— Кончайте балаган, Шимкус, — негромко, но твердо приказал Колчев.
Никто из находящихся в комнате не проронил ни звука.
Шимкус — мертвенно бледный, сгорбившийся — дрожащими руками отклеил бородку, усы и вместе с дымчатыми очками положил на стол. Несколько мгновений сдерживал себя, а затем безвольно уронил голову на грудь, закрыл лицо ладонями и затрясся в рыданиях.
— Витас Ионович, откуда вы здесь… зачем? — тихо спросил пораженный увиденным Сырцов.
— Это… все… он! — размазывая по лицу слезы, прокричал Шимкус, указывая пальцем на Лазарева. — Он меня запутал. Узнал про брата за границей в фирме «Викинг» и уговорил бежать. Говорил, что с деньгами мы нигде не пропадем, откроем свое дело… О-о-о! — простонал в отчаянии Шимкус. — Свое дело… Я всегда мечтал о нем.
Теперь, когда Шимкус не столь тщательно следил за своей речью, нерусский акцент обозначился явственно.
— Он невменяем, — заключил Лазарев и брезгливо поморщился. — Впрочем, это закономерный конец большинства наркоманов, каковым гражданин Шимкус и является. Я довольно быстро после знакомства с ним на даче Сырцовых раскусил, что это за тип, — доверительно сообщил он Колчеву. Пожурил Сырцова: — Вот, Юрий Николаевич, кого я вынужден числить среди своих знакомых из-за вашей неразборчивости в людях. Покорнейше благодарю… Кстати, не вы ли надоумили своего вильнюсского друга столь необычным образом присоединиться к нашей группе?
— Да как вы смеете! — возмутился Сырцов и демонстративно отодвинулся на самый край дивана.
— Надоумили Шимкуса вы, Лазарев, — сказал Колчев. К этому времени он снова вернулся за письменный стол. — А Никольского в группу автотуристов вы включили только потому, что он оказался очень похож на Шимкуса. Доктор даже не предполагал, что такое сходство станет для него роковым.
— Верно, верно, — закивал головой Шимкус и поспешно вытер слезы тыльной стороной кисти рук. — Все он, Лазарев. Когда приехал в Вильнюс за драгоценностями, то вместе с деньгами передал мне и эти… волосы, — он кивнул на бородку и усы. — Встретились мы с ним в кафе «Норд». Драгоценности были при мне. Потом мы…
— Погодите, Шимкус, — остановил его Колчев. — У вас скоро будет возможность дать подробные показания следствию.
Капитан перевел взгляд на стоящего у двери лейтенанта милиции, который принимал участие в недавнем задержании Шимкуса, и распорядился:
— Действуйте, товарищ лейтенант.
Лейтенант подошел к Шимкусу.
— Гражданин Шимкус Витас Ионович, — строго проговорил он. Подождал, пока Шимкус, преодолевая слабость в ногах, поднимется со стула, и продолжил: — Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве Никольского Геннадия Петровича, совершенном вчера вечером. Вот санкция на арест, — лейтенант показал лист с гербовой печатью и затем спрятал его в планшет. — Руки, Шимкус.
— Что? — не понял Шимкус.
— Протяните руки.
Шимкус торопливо повиновался. В тишине явственно щелкнул замок наручников.
— На выход, шагом марш, — негромко скомандовал лейтенант и красноречивым жестом поправил на ремне кобуру пистолета.
Колчев проводил взглядом отъехавший от здания пограничного КПП милицейский газик, отвернулся от окна и сказал, обращаясь к Сырцову:
— Юрий Николаевич, вы тоже можете ехать. Только в понедельник вместе со Стеллой Аркадьевной непременно зайдите к десяти часам в управление государственной безопасности. Пропуск будет выписан.
Возле двери Сырцов задержался.
— Прощайте, граждане, — уныло сказал он. Лоб его пересекли три глубоких продольных морщины. Судя по выражению лица, Сырцова донимали печальные мысли.
— До скорой встречи, — поправил его Иволгин.
Теперь предстояло самое сложное — допрос Лазарева.
Колчев понимал, что, не в пример Шимкусу, Лазарев будет стоять на своем до конца и если уступит, то только под напором неопровержимых доказательств.
Многое успел узнать о Викторе Семеновиче Лазареве и его афере капитан Колчев, о многом догадывался. Но и его нет-нет, да и брало сомнение. Уж больно необычной, даже экстравагантной выглядела эта афера. Внешне, естественно, Колчев ничем не выказывал своего сомнения. Он ни на мгновение не забывал, что противник ему на сей раз достался незаурядного ума и большого коварства. Напряжение в их поединке возрастало.
— Знаете что, Лазарев, я, пожалуй, облегчу вашу задачу, — решил Колчев. — Я сам расскажу, как обстояло дело, а вам останется лишь поправить меня в деталях, если в этом возникнет необходимость. Ну, как — согласны?
Лазарев усмехнулся и утвердительно кивнул. Колчев приступил к рассказу. Когда он закончил его, Лазарев заметил все с той же усмешкой на губах:
— Все, о чем вы только что поведали, чрезвычайно интересно. Но, поверьте, не имеет ко мне никакого отношения. Вина моя в том, что я, как руководитель группы, допустил халатность при комплектации ее состава. За это я готов понести наказание.
Лазарев посмотрел на часы и нетерпеливо оглянулся на дверь. Своим поведением он старался внушить Колчеву и Иволгину, что относится к задержанию как к досадному недоразумению.
— Значит, вы отрицаете, что купили у Шимкуса драгоценности, а через неделю, по пути в авторемонтные мастерские, куда перегоняли автомобиль Сырцовых, сделали остановку у мотеля в Рыбинске и упрятали их в подголовник следующей транзитом с ВАЗа на базу «Совавтоэкспорта» «Лады»? — Колчев испытующе посмотрел на Лазарева.
Тот выдержал его взгляд и даже сумел улыбнуться.
— Давайте рассуждать логически, — предложил Лазарев, на ходу меняя тактику. — Даже если предположить, что бредовые показания потерявшего человеческий облик наркомана Шимкуса для вас имеют вес, скажите тогда, пожалуйста, откуда я мог взять такую сумму, чтобы уплатить за драгоценности? Должностной оклад мой довольно скромен, приработки нерегулярны и незначительны.