– Сейчас же еду. И старайся не двигаться, детка моя дорогая. А что, если ты порвала связки? Там у вас есть медсестра?
– Сейчас нет, куда-то вышла. Да ты не волнуйся так, мам. Впредь буду осторожнее.
– А ты была в медпункте?
– Да, – ответила Лори. И покраснела, как помидор.
– Хорошо. Сейчас же выезжаю.
– Спасибо, мам. Пока.
Она повесила трубку и покосилась на Трента. Задержала дыхание, а потом испустила долгий печальный вздох.
– Милый разговорчик, ничего не скажешь. – Голос у нее дрожал, в нем уже слышались слезы.
Трент крепко обнял сестру.
– Ты здорово справилась, – сказал он. – Я бы так не смог, Киль… Лори. Мне бы она точно не поверила.
– Теперь уже вряд ли когда-нибудь будет верить, – с горечью пролепетала Лори.
– Ничего. Будет, еще как будет, – уверил ее Трент. – Ладно, пошли.
Они прошли в западную часть парка, откуда было хорошо видно Каштановую улицу. Заметно похолодало, небо потемнело. Над горизонтом собирались грозовые тучи, и ветер становился все резче и холоднее. Они прождали пять минут, показавшихся им целой вечностью, и вот, наконец, по улице, в направлении средней школы Гриндаун, куда ходили Лори с Трентом, промчался старенький «субару» матери.
– Мчит сломя голову, – заметил Трент. – Остается надеяться, что не попадет в аварию.
– Об этом теперь беспокоиться поздно, – философски заметила его сестра. – Идем. – И Лори взяла Трента за руку и потащила его обратно к телефонной будке. – Теперь твоя очередь. Будешь звонить Лью, везунчик ты эдакий.
Трент бросил в щель очередной четвертак и набрал номер исторического факультета, сверяясь с карточкой, которую предварительно вынул из бумажника. В эту ночь он почти не сомкнул глаз, терзаясь сомнениями. Но теперь, когда пришло время действовать решительно и быстро, вдруг с удивлением обнаружил, что совершенно спокоен и холоден. Так холоден, точно превратился в холодильник, с улыбкой подумал он. И взглянул на наручные часы. Без четверти три. Осталось меньше часа. С запада донесся приглушенный рокот грома.
– Исторический факультет, – раздался в трубке женский голос.
– Добрый день. Это Трент Брэдбери. Я бы хотел поговорить со своим отчимом, Льюисом Эвансом. Если можно, пожалуйста.
– Профессор Эванс на занятиях, – ответила секретарша. – Но как только он выйдет, я…
– Я знаю, у него лекция по современной истории Великобритании, и заканчивается она в три тридцать. Но все равно очень прошу вас, позовите его. Это срочно. Это касается его жены. – Тут он выдержал многозначительную расчетливую паузу. – Моей матери.
Последовала еще более долгая пауза, и Трента охватило тревожное предчувствие. То ли она не может вызвать его, то ли просто не хочет. В любом случае это грозит провалом всему плану.
– Он в лекционном зале, рядом с нами, – ответила она наконец. – Сейчас схожу за ним. И попрошу позвонить домой сразу же, как только…
– Нет, я должен поговорить с ним сам, – продолжал настаивать Трент.
– Но…
– Пожалуйста, давайте прекратим эти пустые препирательства! И сходите за ним, если вам не трудно, будьте так любезны, – сказал он, подпустив в голос тревоги. Что, учитывая ситуацию, было совсем не трудно.
– Хорошо, – ответила секретарша. По ее голосу трудно было судить, была ли она рассержена или обеспокоена. – Но если бы вы вкратце могли объяснить мне суть, так сказать, проблемы…
– Нет, – коротко отрезал Трент.
Она возмущенно фыркнула, и в трубке повисла тишина.
– Ну, что там? – спросила Лори. Она стояла рядом, нетерпеливо пританцовывая с ноги на ногу, точно ей нужно было в туалет.
– Жду. Они пошли за ним.
– А что, если он не подойдет?
Трент пожал плечами.
– Тогда все пропало. Но он подойдет. Подожди, сама увидишь. – Ему и самому отчаянно хотелось верить в эти свои слова. Но он сомневался. И одновременно все же верил, что уловка его сработает. Должна сработать!
– Наверное, мы позвонили слишком поздно.
Трент кивнул. Да, они действительно припозднились, и Лори прекрасно знала почему. Дверь в кабинет была сделана из толстого и крепкого дуба, и ни один из них толком не знал, как устроен замок. И Тренту хотелось, чтобы Лью возился с ним как можно меньше времени.
– А что, если он, возвращаясь домой, столкнется по дороге с Брайаном и Лиссой?
– Когда человек так взвинчен, весь на нервах, как в данном случае, полагаю, и будет, он не обратит внимания на них, даже если они станут танцевать перед ним на ходулях. Даже если они напялят на себя клоунские колпаки, – ответил Трент.
– Ну что же он не подходит к этому чертовому телефону? – воскликнула Лори, нетерпеливо поглядывая на часы.
– Подойдет, – сказал Трент. И в следующую же секунду услышал в трубке голос отчима.
– Алло?
– Это Трент, Лью. Мама у тебя в кабинете. Кажется, снова сильная мигрень, потому что она опять потеряла сознание. Я не мог ее поднять. Так что ты лучше приезжай домой, и поскорее.
Трента не слишком удивила первая реакция отчима – он ожидал ее и именно на ней базировалась часть их плана, – но, услышав его слова, он чуть не задохнулся от гнева, а костяшки пальцев, сжимавшие телефонную трубку, побелели.
– В моем кабинете? Моем кабинете? Но что, черт возьми, она там потеряла?!
Несмотря на гнев, голос Трента звучал спокойно.
– Прибиралась, наверное. – А затем подбросил еще одну приманку человеку, которого куда больше волновала его работа, нежели здоровье жены. – Бумаги разбросаны по всему полу.
– Выезжаю немедленно, – рявкнул Лью, а потом добавил: – И если там вдруг открыты окна, ради Бога, немедленно закрой! Приближается гроза. – И с этими словами, даже не попрощавшись, Лью бросил трубку.
– Ну что? – спросила Лори Трента, когда он тоже повесил трубку.
– Едет, – коротко ответил Трент и мрачно усмехнулся. – Этот сукин сын так разволновался, что даже не спросил меня, почему я дома, а не в школе. Пошли!
И они побежали к перекрестку Кленовой и Каштановой улиц. Небо потемнело, гром гремел почти непрерывно. Добежав до синего почтового ящика, что висел на углу, они увидели, как по всей длине Кленовой улицы, уходящей вдаль, к холмам, начали загораться огни.
Лиссы с Брайаном еще не было.
– Мне очень бы хотелось пойти с тобой, Трент, – сказала Лори, но лицо выдавало ее. Оно было бледным от страха, а глаза – большие, расширенные, и в них стояли слезы.
– Это ни к чему, – ответил Трент. – Оставайся здесь, жди Лиссу с Брайаном.
Услышав эти имена, Лори обернулась и оглядела улицу. И увидела бегущих навстречу им сестру и брата с коробками для завтраков в руках. Они были еще далеко, и разглядеть их лица было невозможно, но она сразу поняла, что это Лисса с Брайаном, и сказала Тренту.
– Вот и хорошо, – заметил тот. – Теперь вы, трое, спрячетесь за живой изгородью миссис Редлэнд и ждите, пока мимо вас не проедет Лью. Потом снова можете выйти на улицу, но только ни в коем случае не приближайтесь к дому. Ждите меня на улице.
– Я боюсь, Трент. – Слезы побежали по ее щекам.
– Я тоже боюсь, Килька, – сказал он и поцеловал ее в лоб. – Но все скоро кончится.
И не успела она сказать что-то еще, как Трент развернулся и побежал по направлению к дому Брэдбери, что на Кленовой улице. И на бегу взглянул на часы. Было двенадцать минут четвертого.
Воздух в доме был жаркий и спертый, и это его напугало. Ощущение было такое, словно в каждом углу насыпали кучи пороха и рядом стояли люди, готовые в любую секунду поднести к ним горящие фитили. Он представил себе часы в «винном погребке», представил, как они безжалостно отсчитывают секунды и показывают сейчас
00:19:06.
А что, если Лью опоздает?
Впрочем, теперь уже поздно беспокоиться об этом.
И Трент бросился на третий этаж, жадно ловя ртом жаркий, заряженный угрозой воздух. Ему казалось, что весь дом ожил, что он шевелится, содрогается в такт каждой отсчитываемой часами секунде. Пытался сказать себе, что все это не более чем игра воображения, но как-то не слишком получалось.
Вошел в кабинет Лью, открыл наугад два-три ящика, вывалил находившиеся там бумаги на пол. На это понадобилось всего несколько секунд, но, заканчивая разбрасывать их по полу, он услышал во дворе шуршание шин. С улицы въезжал «порш». Сегодня мотор не чихал и не кашлял, очевидно, Лью хорошенько проветрил его быстрой ездой.
Трент выскользнул из кабинета и спрятался в тени, в самом дальнем конце коридора, где они просверлили первые дырки. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Сунул руку в карман за ключом, но не нашарил там ничего, кроме скомканного старого талона на завтрак.
Должно быть, выронил, когда бежал по улице. Выпал из кармана на бегу.
Он стоял неподвижно, чувствуя, что весь вспотел, и одновременно ощущая озноб. А «порш» тем временем притормозил у дверей и мотор заглох. Вот открылась, а потом с грохотом захлопнулась дверца. Шаги Лью, он подходил к крыльцу задней двери. Тут раздался страшный раскат грома, словно дали залп из нескольких орудий. Тьму расколола ослепительная вспышка раздвоенной, точно вилка, молнии. Где-то в глубине дома с тихим подвыванием выключился мощный мотор. Испустил низкий приглушенный звук, похожий на лай, потом загудел снова.
Господи, Боже мой милостивый, что же мне теперь делать? Что я МОГУ сделать? Он ведь больше меня, сильнее! Попробовать ударить его по голове, может, тогда он…
Трент машинально сунул руку в другой карман и – о, счастье и чудо! – пальцы наткнулись на металлические зазубрины ключа. Должно быть, коротая время в парке, он машинально переложил его из одного кармана в другой, не осознавая, что делает.
Сердце колотилось как бешеное и подкатывало к горлу, воздуха не хватало, и он ловил его ртом. Трент стал потихоньку отступать назад, к чулану для чемоданов, шагнул в него, тихонько притворил за собой дверцу.
Лью шумно поднимался по ступеням, выкрикивая имя жены. Трент глянул в щелочку и увидел его: волосы всклокочены, стоят дыбом (ведя машину, он имел манеру откидывать их со лба), галстук съехал набок, на лбу крупные капли пота (какой высокий и умный у него лоб), глаза сощурены от ярости и превратились в маленькие щелочки.