Я объяснил брату свои проблемы по телефону. Неделей позже получил от него большой конверт из плотной бумаги. Вскрыл конверт с замиранием сердца. Я не сомневался, что он прислал мне всю требуемую информацию, но ожидал, что толку от нее не будет: брат отличался безобразным, нечитаемым почерком.
И обрадовался, обнаружив в конверте видеокассету. Вставив ее в видеомагнитофон и включив его, я увидел Дейва, сидевшего у стола, заваленного землей. Используя несколько игрушечных машинок, Дейв разъяснил все, что мне требовалось знать, включая удивительные и жуткие особенности «дуги снижения». Он также рассказал, что моему герою придется использовать оборудование для строительства автострад, чтобы закопать Доланов «кадиллак» (в первом варианте он все делал вручную), и я получил от него все сведения, необходимые для того, чтобы голыми руками завести любую из этих громадных машин, которые местный департамент дорожного строительства оставляет там, где ведутся работы. Эти инструкции были совершенно точными… даже с лихвой. Я в них кое-что изменил, и поэтому, если кто-то попытается последовать примеру главного героя, ничего у него не получится.
И вот что еще я могу сказать об этом рассказе: поставив последнюю точку, я его возненавидел. Абсолютно. Не опубликовал ни в одном журнале. Он просто отправился в одну из картонных коробок с надписью «Неудавшееся старье», которые я держу в коридоре за моим кабинетом. Несколько лет спустя Херб Йеллин, возглавлявший издательство «Лорд Джон пресс», которое выпускает ограниченным тиражом великолепные книги, написал мне, попросив разрешения издать один из моих рассказов, по возможности, ранее не публиковавшийся. Я люблю его книги, изящные, прекрасно оформленные и зачастую экстравагантные, поэтому отправился в так называемый «Коридор судьбы» и принялся копаться в коробках, в надежде найти что-нибудь достойное публикации.
Наткнулся на «Кадиллак» Долана» – и опять время сделало свою работу: рассказ читался гораздо лучше, чем мне запомнилось. Я отослал его Хербу, он согласился, я вновь отредактировал рассказ, и он вышел в издательстве «Лорд Джон пресс» тиражом порядка пятисот экземпляров. Для этого сборника я сделал еще одну редактуру, и мое мнение о рассказе настолько изменилось, что я поставил его первым. Это архетипичный ужастик с безумцем-рассказчиком, повествующим о похоронах заживо в пустыне. Но на самом деле история эта вовсе не моя, потому что принадлежит Дейву Кингу и Хербу Йеллину. Спасибо, парни.
«Детки в клетке». Это рассказ того же периода, что и большинство рассказов сборника «Ночная смена», и впервые публиковался в журнале «Кавалер», как едва ли не все рассказы сборника 1978 года. Этот остался за бортом, потому что мой издатель, Билл Томпсон, чувствовал, что книга получается слишком «громоздкой»: так издатели говорят писателям, чтобы те чуть сократили объем, ибо в противном случае цена книги может оказаться чрезмерно высокой. Я хотел убрать из «Ночной смены» рассказ «Серая дрянь». Билл настаивал на «Детках в клетке». Тогда я уступил, положившись на его опыт, и внимательно перечитал рассказ, прежде чем включить его в этот сборник. Мне он очень нравится: есть в нем что-то от рассказов Брэдбери конца сороковых – начала пятидесятых, дьявольского Брэдбери, обожавшего детей-убийц, гробовщиков-отступников и истории, которыми могут наслаждаться только кладбищенские скелеты. Другими словами, «Детки в клетке» – тошнотворная, жуткая шутка, которая не имеет никакой общественной ценности. Люблю такие рассказы.
«Летающий в Ночи». Иногда второстепенный персонаж романа захватывает внимание писателя и отказывается уходить, настаивая на том, что может сказать и сделать что-то еще. Таков и Ричард Диз, главный герой рассказа «Летающий в Ночи». Впервые он появился в романе «Мертвая зона» (1979), где предложил Джонни Смиту, обреченному герою романа, работу экстрасенса в своей паршивой газете «Взгляд изнутри». Джонни спустил его с крыльца отцовского дома, и больше он не вылезал. Но тут возник снова.
Как и большинство моих рассказов, «Летающий в Ночи» начинался с шутки: вампир с лицензией пилота-любителя, смех да и только, – но вместе с ростом Диза разрастался и рассказ. Я редко понимаю своих персонажей, не больше, чем понимаю намерения и устремления реальных людей, которых встречаю каждый день, но нахожу, что иногда есть возможность планировать их поступки, точно так же, как картограф составляет план того или иного участка. Работая над рассказом «Летающий в Ночи», я начал представлять себе человека, отгородившегося от всех и вся, человека, который словно суммирует некоторые из самых ужасных и непонятых черт нашего так называемого открытого общества последней четверти века. Диз – скептик до глубины души, и его столкновение с Летающим в Ночи в конце рассказа напоминает о строке из стихотворения Йоргоса Сефериса, которую я использовал в романе «Жребий Салема», – о колонне истины с дырой в ней. В эти последние дни двадцатого столетия особенно остро чувствуется, что так оно и есть. А «Летающий в Ночи» рассказывает о том, как один человек обнаружил такую дыру.
«Попси». Дедушка маленького мальчика – то самое существо, которое требует, чтобы Ричард Диз открыл фотоаппарат и засветил пленку в конце рассказа «Летающий в Ночи»? Знаете, я думаю, да.
«Центр притяжения». Первоначальный вариант этого рассказа впервые был опубликован в «Болотных корнях», литературном журнале Университета Мэна, в начале семидесятых. Перечитывая его, я начал понимать, что эти старики – выжившие после катастрофы, описанной в романе «Нужные вещи». Сам роман – черная комедия о жадности и одержимости, а этот рассказ – более серьезная история о секретах и болезни. Он представляется мне достойным эпилогом романа… и так приятно еще раз – последний – взглянуть на некоторых давних друзей из моего Касл-Рока. Другими словами, я хочу, чтобы Вы немного пугались всякий раз, когда заглядываете в мою гостиную. Я хочу, чтобы Вы знать не знали, как далеко я могу зайти или что еще придумаю.
«Посвящение». Долгие годы, с тех самых пор, когда я впервые встретил ныне покойного знаменитого писателя, чье имя упоминать не буду, и пришел в ужас от его поведения, меня волновал вопрос, почему некоторые невероятно талантливые люди оказываются такими ублюдками в личном общении: лапают женщин, исповедуют расистские взгляды, высокомерно фыркают на других, любят жестокие шутки. Я не говорю, что большинство талантливых и знаменитых людей именно такие, но мне их встретилось предостаточно – включая и одного безусловно великого писателя, – чтобы задаться этим вопросом. Эта история – попытка дать достаточно убедительный для себя ответ. Она провалилась, но я, по крайней мере, смог сформулировать то, что меня беспокоило, и в данном случае этого, пожалуй, достаточно.
Этот рассказ – не из политически корректных, и я думаю, что многие читатели – те, кто хотят, чтобы их пугали давно знакомые призраки или демоны из «Дома ужасов» – придут от него в ярость. Я надеюсь на это. Конечно, я занимаюсь этим делом достаточно долго, но хочется думать, что мне еще рановато усаживаться в кресло-качалку. Истории в сборнике «Ночные кошмары и фантастические видения», по большей части, из тех, которые критики относят (чтобы потом пренебрежительно от них отмахнуться) к категории ужастиков, а рассказу-ужастику положено быть злобной собакой со свалки, которая укусит, если подойти слишком близко. Эта история, думаю, укусит. Собираюсь ли я за это извиняться? А думаете, должен? Разве это не одна из причин – риск, что тебя покусают, – по которым Вы купили именно эту книгу? Я, во всяком случае, так считаю. И если Вы считаете меня добреньким дядей Стиви, Родом Серлингом конца двадцатого столетия, я буду стараться укусить Вас еще больнее. Другими словами, повторюсь: я хочу, чтобы Вы немного пугались всякий раз, когда заглядываете в мою гостиную.
А теперь, после вышесказанного, позвольте добавить: если бы я думал, что «Посвящение» действительно нуждается в защите, я бы никогда не предложил этот рассказ для публикации. История, которая не может защитить себя, не заслуживает опубликования. Битву выиграла Марта Роузуолл, скромная девушка, а не Питер Джеффриз, известный писатель, и это должно подсказать читателю, на чьей стороне мои симпатии.
И еще: мне кажется, что этот рассказ, впервые опубликованный в 1985 году, послужил пробным шаром для романа «Долорес Клейборн» (1992).
«Скреб-поскреб». Моя любимая разновидность рассказа, когда события происходят сами по себе. В романах и фильмах (за исключением фильмов с такими актерами, как Сильвестр Сталлоне и Арнольд Шварценеггер) положено объяснять зрителю, что происходит и почему. Позвольте мне кое-что вам сказать, друзья и соседи: я терпеть не могу таких объяснений, и мои усилия в этом направлении (скажем, модифицированный ЛСД и возникшие под его воздействием изменения в ДНК, результатом которых стали пирокинетические способности Чарли Макги в «Воспламеняющей») удачными не назовешь. Однако в реальной жизни крайне редко случается то, что кинопродюсеры в этом году называют «мотивационной красной нитью». Вы это заметили? Не знаю как насчет вас, но меня никто не ссудил руководством к действию. Я барахтаюсь как могу, понимая, что мне никогда не выбраться живым, но прилагаю все силы к тому, чтобы не напортачить слишком сильно.
В рассказах автору иногда еще дозволяется сказать: «Так вышло. Не спрашивайте меня почему». История бедного Говарда Милты и есть такой рассказ, и мне кажется, что его попытки разобраться с пальцем, который высовывается из сливного отверстия в ванной во время телевикторины, – идеальная метафора на тему того, как мы справляемся с неприятными сюрпризами, которые жизнь припасла для каждого из нас: опухолями, несчастными случаями, жуткими совпадениями. Это уникальная возможность для фантастического рассказа – ответить на вопрос: «Почему плохое случается с хорошими людьми?» – «Да ладно вам… и не спрашивайте». В фантастическом рассказе такой мрачный ответ, похоже, нас устраивает. В конце концов, это может быть главной положительной особенностью жанра: он открывает окно (или шторку в исповедальне) на экзистенциальные аспекты наших смертных жизней. Это не вечное движение… но тоже неплохо.