– Ты имеешь в виду, что нам надо установить добрососедские отношения с иной расой в нашей собственной галактике прежде, чем появится раса из другой галактики?
– Вот именно.
– Тогда я готов наконец с тобой выпить, – заявил Мюллер.
Бордман указал рукой. Мюллер набрал на консоли код крепкого напитка, отменил его, набрал другой. Ему внезапно потребовалось многое переварить. Он отвел взгляд от Бордмана и осторожно взял со стола видеокубик, как будто тот был какой-то реликвией.
Уже несколько веков человечество осваивало и исследовало космос, не находя следов деятельности возможных конкурентов. Среди планет, которые оно изучало, было много пригодных к заселению, а четыре или пять удивительно похожи на Землю. Такое, однако, можно было предвидеть. На небе невероятно много систем со звездами типов F и G, способных поддерживать жизнь. Процесс планетогенеза ничем не примечателен, и во многих системах от пяти до десяти планет, почти обязательно включая планету с такой плотностью, массой и размерами, что она способна удержать атмосферу, поэтому в целом есть довольно много миров, оказавшихся в зоне приемлемых температур. Планет с какими-либо живыми существами много, и Галактика – рай для зоологов.
Однако в своей суматошной экспансии за пределы своей Солнечной системы люди наталкивались только на следы деятельности древних разумных цивилизаций. В руинах невообразимо древних строений теперь обитали лишь звери. Наиболее живописным реликтом прошлого был город-лабиринт на Лемносе, но и на других планетах находили города, почти полностью уничтоженные временем, захоронения и осколки разных предметов. Космос оказался раем и для археологов тоже. У искателей неизвестных животных и искателей древних реликвий было много работы. Возникали новые разновидности знаний, делались попытки реконструировать жизнь тех цивилизаций, которые исчезли еще до времен, когда в первом человеческом разуме родилась концепция пирамиды.
Как показали исследования, какая-то жуткая напасть уничтожила все разумные существа в этой Галактике. По-видимому, они жили столь давно, что не сохранились даже их деградировавшие потомки; примерно как Ниневия и Тир исчезли с лица Земли. Ученые доказали, что самая недавняя внеземная цивилизация погибла восемьдесят тысяч лет тому назад.
Галактика очень обширна, и человек не перестает искать космических братьев, ведомый какой-то непонятной смесью любопытства и тревоги. Хотя использование эффекта искривления пространства позволяет совершить быстрый перелет в любую точку Вселенной, для исследования и контроля звездных пространств не хватало кораблей и обученного персонала. И даже спустя несколько веков после своего триумфального шествия по Галактике люди продолжают делать открытия совсем недалеко от своей планеты. Система бета Гидры IV состоит из семи планет, и было установлено, что на четвертой из них обитают разумные существа.
Были рассмотрены все возможные способы исследования, прежде чем появились планы, как избежать необратимых последствий слишком поспешного контакта с местной расой. Наблюдения проводились сквозь толстый слой облаков, окутывающих планету. С помощью хитроумной аппаратуры стало известно, что энергия, применяемая гидрянами, доходит до нескольких миллионов киловатт в час в одном месте. Составлена карта расположения городов на планете. Приблизительно высчитана плотность населения. По тепловому излучению определен уровень развития промышленности. Было совершенно очевидно, что там растет агрессивная, могучая цивилизация, которую, похоже, можно сравнить по техническому уровню с цивилизацией Земли XX века. Была только одна явная разница – гидряне еще ни разу не выходили в космическое пространство. Вероятно, причиной тому был постоянный плотный слой облаков: трудно ожидать, что существа, которые никогда не видели звезд, захотят их познать.
Мюллер принимал участие в тех безумных негласных конференциях, что последовали в срочном порядке после открытия цивилизации гидрян. Он знал, почему в отношении их планеты ввели карантин, и отдавал себе отчет в том, что если решили нарушить этот карантин, то по очень важной причине. Человечество, не имея твердой уверенности, что сможет достичь согласия с совершено чуждыми им существами с иным разумом, совершенно правильно старалось держаться от них подальше. Но теперь ситуация изменилась.
– Как это будет выглядеть? – спросил Мюллер. – Экспедиция?
– Да.
– Когда?
– Полагаю, в следующем году.
Мюллер насторожился:
– Кто будет руководить?
– Возможно, ты, Дик.
– Почему «возможно»?
– Ты можешь не захотеть.
– Когда мне было восемнадцать лет, – сказал Мюллер, – я был с одной девушкой в лесу на Земле, в Калифорнийской резервации. Мы любили друг друга, это было не в первый раз, но впервые у меня все вышло так, как надо. Потом мы лежали навзничь, смотрели на звезды, и я сказал ей, что хочу побывать на всех этих звездах, и она воскликнула: «О, Дик, как это восхитительно!» – хотя я не сказал ничего необычного. Каждый парень говорит так, когда смотрит на звезды, и я добавил, что собираюсь сделать великое открытие в космосе, остаться в памяти человечества, как Колумб и Магеллан, как первые космонавты. И что не сомневаюсь: я всегда буду в числе лидеров, чего бы ни случилось, буду летать как какой-нибудь бог от звезды к звезде. Я был очень красноречив и говорил так минут десять, и мы оба были этим увлечены. Я повернулся к ней, и она притянула меня к себе, и тогда я уже не видел звезд, когда прижал ее к земле. Собственно говоря, в ту ночь во мне родилась гордость, и эта идея запала в мою душу. – Он рассмеялся. – Кое-что мы способны говорить только в восемнадцать.
– Да, как и поступки, которые мы можем совершать только, когда нам восемнадцать, – ответил Бордман. – Ну что, Дик? Тебе сейчас пятьдесят, так? Ты странствовал между звездами. Чувствуешь ли ты себя богом?
– Иногда.
– Хочешь полететь на бету Гидры IV?
– Ты знаешь – хочу.
– Один?
Мюллер онемел и внезапно почувствовал себя так, будто ему снова предстоял первый полет в космос, когда перед ним была открыта вся Вселенная.
– Один?
– Мы промоделировали все это дело и пришли к выводу, что посылка туда нескольких людей будет грубейшей ошибкой. Гидряне плохо реагируют на наши видеозонды. Ты сам видел, как они подняли камеру и разбили ее. Мы не обладаем глубокими знаниями их психологии, потому как никогда не имели дела с чуждым разумом, но считаем, что безопаснее всего, принимая во внимание как потенциальные людские потери, так и потрясение, которое мы можем нанести неизвестному нам обществу… В общем, мы решили послать одного представителя Земли с мирными намерениями, сообразительного, пообтесавшегося человека, который прошел уже много огненных троп и сможет на месте сориентироваться, как лучше войти в контакт. Возможно, этого человека разрежут на куски через полминуты после контакта. Ты можешь выбирать.
Это был непреодолимый соблазн. Стать послом от человечества к гидрянам! Отправиться туда в одиночку, передать первые поздравления и приветы от землян космическим соседям. Да, это будет означать бессмертие. Его имя будет вписано в звездную историю на веки веков.
– Как ты оцениваешь шансы на успех? – спросил Мюллер.
– По нашим прикидкам, есть один шанс из шестидесяти пяти выйти из этой переделки живым, Дик. Во-первых, это планета неземного типа, и там тебе понадобится система жизнеобеспечения. Кроме того, может ожидать более чем холодный прием. Один шанс из шестидесяти пяти.
– Ничего так.
– Я бы, во всяком случае, не пошел на такой риск, – улыбаясь, признался Бордман.
– Ты – нет, а я пойду.
Мюллер допил жидкость из своего бокала. Совершить нечто подобное – обрести бессмертную славу. Неудача означает смерть от рук гидрян, но и смерть не страшна. Жизнь прошла не напрасно. Бывает участь куда хуже, чем погибнуть в тот момент, когда несешь знамя человечества в другие миры. Гордость, честолюбие, детские мечты о бессмертной славе, без которых он до сих пор не представлял своей жизни, – все склоняло его принять это предложение. Шанс на успех был вовсе не плох.
Вернулась Марта. Она была мокрая, блестящая, мокрые волосы липли к стройной шее. Груди ее покачивались из стороны в сторону – маленькие холмики плоти со сморщенными розовыми сосками. «Она с таким же успехом может быть четырнадцатилетней», – подумал Мюллер, глядя на ее узкие бедра и маленькие крепкие ягодицы. Бордман протянул ей сушилку. Она включила сушилку и сделала один полный оборот в ее желтом поле. Став сухой, снова накинула свою одежду.
– Это было изумительно, – сообщила она. – Дик, что случилось? Ты выглядишь так… как ошарашенный. Тебе плохо?
– Мне превосходно.
– Так в чем дело?
– Господин Бордман сделал мне предложение.
– Можешь сказать ей, какое, Дик. Мы не собираемся делать из этого тайны. Сразу объявим по всей Галактике.
– Предстоит высадка на бету Гидры IV, – хрипло сказал Мюллер. – Отправится только один человек – я. Как это будет происходить, Чарльз? Корабль на орбите и спуск вниз в капсуле с двигателем, способным поднять обратно?
– Именно.
– Это безумие, Дик, – ответила Марта. – Не делай этого. Будешь жалеть до конца жизни.
– Если что-то пойдет не так, смерть будет скорой. Мне доводилось рисковать и куда сильнее…
– Нет. Послушай, у меня иногда бывают приступы ясновидения. Я могу предсказывать будущее, Дик. – Издав нервный смешок, Марта вдруг перестала изображать из себя холодную и расчетливую девицу. – Если ты полетишь туда, мне кажется, ты не погибнешь, но мне кажется также, что ты не сможешь жить. Поклянись, что ты туда не полетишь. Обещай мне это, Дик!
– Формально ты еще не принял это предложение, – заметил Бордман.
– Знаю, – сказал Мюллер.
Мюллер встал с кресла, здоровый, высокий, почти под самый купол ресторационной капсулы, подошел к Марте, обнял ее, вспомнил ту девушку своей молодости под бездонным небом Калифорнии. Вспомнил, какой испытал прилив сил, когда отвернулся от блеска звезд к той, теплой, ласковой и раздвигающей бедра. Он крепко прижал к себе Марту. Та смотрела на него с ужасом. Он поцеловал ее в кончик носа и чуть укусил за мочку левого уха. Она отшатнулась от него так резко, что чуть не упала Бордману на колени. Бордман подставил руки и поддержал ее. Мюллер сказал: