О присутствии где-то здесь скрытого гиганта свидетельствовали бесшумные волны, давящие все сильнее. Он вздрагивал от их объятий. И все шел и шел, пока не очутился наконец в какой-то явно важной галерее, где, глянув вниз, увидел в тусклом голубоватом полусвете уменьшающиеся по мере удаления бесчисленные этажи, а глубоко под его балконом огромный резервуар, внутри которого было что-то сверкающее, что-то огромное.
– Вот он я, – сказал он, – Ричард Мюллер. Человек с Земли.
Он схватился за поручень и посмотрел вниз, ожидая чего угодно. Вдруг это огромное создание шевельнется, сдвинется? Проворчит что-то? Обратится на понятном ему языке? Но он ничего не услышал. Зато ощущал очень многое: медленно, постепенно он понял, что происходит какой-то контакт, общение, беседа.
Он ощутил, как душа его просачивается сквозь поры кожи.
Это было неприятно, но он предпочел не сопротивляться. Он охотно раскрывался, не жалея себя. Кошмарное чудище под ним высасывало из него его сущность, словно пило из отвернутых кранов его энергию – и не могло насытиться.
– Да пожалуйста! – произнес он, и эхо его голоса заплясало вокруг, отражаясь и звеня. – Пей! Ну, каково тебе? Горькое варево, да? Пей! Пей!
Колени его подогнулись, он наклонился вперед и прижался лбом к холодному поручню; остатки сил покинули его.
Но теперь он отдавал свое «я» с радостью, выцеживая все поблескивающими капельками. Его первая любовь и первое разочарование, майская гроза, страсть и боль. Гордость и надежды, тепло и холод, пот и кровь. Запах разомлевшего тела, соприкосновение плоти, гром музыки, музыка грома, бархатистость волос под его пальцами, линии, начертанные на рыхлой земле. Фыркающие жеребцы, сверкающие косяки мелкой рыбешки, башни Новейшего Чикаго, бордели Подземного Нового Орлеана. Снег. Молоко. Вино. Голод. Пламя. Страдание. Сон. Печаль. Яблоки. Рассвет. Слезы. Фуги Баха. Шипение мяса на огне. Смех стариков. Солнце на горизонте, луна в море, свет иных звезд, запах ракетного топлива, летние цветы на краю ледника. Отец. Мать. Иисус. Просыпание по утрам. Тоска. Радость. Он выцеживал из себя все это и многое другое, и ждал ответа. Но так и не дождался. А когда опустел совсем, то лег, свесив лицо вниз, иссушенный, пустой, слепо уставившийся в бездну.
Он улетел сразу же, как только смог. Люк корабля открылся, чтобы выпустить его капсулу, которая сразу устремилась к кораблю. Вскоре он уже включил искривитель пространства. Почти весь обратный путь он проспал. Лишь в районе Антареса он взял на себя управление кораблем и задал изменение курса. Возвращаться на Землю не было необходимости. Станция слежения проанализировала его курс, в рамках стандартных процедур проверила, свободен ли канал, и позволила ему лететь на Лемнос. Он сразу же снова ушел в искривление пространства.
Выскочив из него вблизи Лемноса, он обнаружил, что на орбите его поджидает какой-то корабль. Он пытался не обращать на него внимания, но тот так настойчиво пытался наладить с ним связь, что Мюллер все же ответил.
– Это Нед Раулинс, – произнес странно спокойный голос. – Почему вы изменили план полета?
– Разве это имеет какое-то значение? Свое задание я выполнил.
– Вы не прислали отчета.
– Ну, могу отчитаться сейчас. Я навестил чужака. Мы провели милую приятельскую беседу. Потом он отпустил меня домой. И вот я почти дома. Я не знаю, как повлияет моя миссия на судьбу человечества. Конец отчета.
– И что вы собираетесь делать дальше?
– Я же сказал – возвращаюсь домой. Здесь мой дом.
– Лемнос?
– Лемнос.
– Дик, позвольте мне зайти на корабль. Я хочу поговорить с вами минут десять… наедине. Не откажите в любезности!
– Я не отказываю, – сказал Мюллер.
Минуту спустя от корабля Раулинса отделилось небольшое суденышко и поравнялась с его кораблем. Мюллер терпеливо ждал гостя. Раулинс вошел в его корабль и снял шлем скафандра. Он выглядел бледным, осунувшимся и словно бы повзрослевшим. И выражение его глаз стало не таким, как раньше. Долгую минуту они молча разглядывали друг друга. Потом Раулинс подошел поближе и пожал руку в знак приветствия.
– Даже не думал, что снова увижу вас, Дик, – сказал он. – И я хотел сказать вам… – Он внезапно замолк.
– Ну? – спросил Мюллер.
– Я не чувствую этого! – выкрикнул Раулинс. – Я ничего не чувствую!
– Чего?
– Тебя. Твоего воздействия. Смотри, я стою совсем рядом. И ничего не чувствую. Всей этой мерзости, боли, отчаяния… ничего этого нет!
– Тот чужак все это выпил, – спокойно сообщил Мюллер. – Меня это нисколько не удивляет. Моя душа меня покинула. И была возвращена мне не полностью.
– О чем ты?
– Я чувствовал, как то существо высасывает все, что было во мне. И понимал, что оно меня изменяет. Не намеренно. Это было невольное изменение. Побочный результат.
– Значит, ты знал об этом, – медленно сказал Раулинс. – Еще до того, как я поднялся на борт.
– Ты это просто подтвердил.
– И все-таки собираешься вернуться в лабиринт? Почему?
– Это мой дом.
– Твой дом – Земля, Дик. Почему бы не вернуться туда? Ведь ты исцелился.
– Да, – согласился Мюллер. – Счастливое завершение моей печальной истории. Я снова могу общаться с людьми. Моя награда за то, что я благородно второй раз рисковал своей жизнью среди чужаков. Как это прекрасно! Но готов ли я сам общаться с людьми?
– Не уходи туда, Дик. Ты ведешь себя неразумно. Меня послал за тобой Чарльз. Он тобой ужасно гордиться. Да и все мы. Будет величайшей ошибкой снова запереться в лабиринте.
– Возвращайся на свой корабль, Нед, – сказал Мюллер.
– Я тоже пойду в лабиринт, если ты сделаешь это.
– Я убью тебя, если ты так поступишь. Я хочу, чтобы меня оставили в покое, как ты этого не поймешь, Нед? Я выполнил задание. Последнее задание. Теперь я избавился от своих кошмаров и выхожу на пенсию. – Мюллер выдавил слабую улыбку. – Не ходи за мной, Нед. Я доверял тебе, а ты пытался меня предать. Все остальное – случайность. А теперь уходи с моего корабля. Думаю, мы уже сказали друг другу все, что следовало, кроме слова «прощай».
– Дик…
– Прощай, Нед. Напоминай обо мне Чарльзу. И всем остальным.
– Не делай этого!
– Здесь есть нечто такое, чего я не хочу утратить, – сказал Мюллер. – И я заявляю на это свои права. Держитесь подальше. Все вы. Держитесь подальше. Я знаю о людях Земли правду. Так что, ты идешь?
Раулинс молча надел шлем. Потом направился к люку. Когда он сделал шаг в люк, Мюллер сказал:
– Попрощайся с ними со всеми за меня, Нед. Я рад, что именно ты оказался последним человеком, которого я вижу. От этого мне легче.
Раулинс исчез в люке.
После этого Мюллер задал своему кораблю выход на гиперболическую орбиту через двадцать минут, сел в посадочную капсулу и приготовился к спуску на Лемнос. Спустился он быстро и приземлился мягко. Сел в точности там, где наметил – в двух километрах от входа в лабиринт. Ярко сияло стоявшее высоко солнце. Быстрыми шагами Мюллер направился к лабиринту.
Он сделал то, о чем его попросили.
И теперь возвращался домой.
– Снова эта его поза, – сказал Бордман. – Он оттуда еще вылезет.
– Вряд ли, – сказал Раулинс. – Он говорил всерьез.
– Ты стоял рядом и ничего не ощущал?
– Ничего. Он больше не производит воздействия.
– Он сам это осознает?
– Да.
– В таком случае он вылезет, – сказал Бордман. – Мы будем за ним наблюдать, и, когда он попросит, чтобы его забрали с Лемноса, его заберут. Рано или поздно ему снова захочется оказаться среди людей. Он столько испытал за последнее время, что ему необходимо обдумать все это, и ему наверняка кажется, что лабиринт для этого самое подходящее место. Он еще не готов к тому, чтобы вернуться к нормальной жизни. Дадим ему два, три, четыре года. И он оттуда выйдет. Зло, причиненное ему одним видом чужаков, исправил другой, и он готов вернуться в общество.
– Я так не думаю, – спокойно возразил Раулинс. – Не думаю, что это вот так друг друга компенсировало. Чарльз, я не думаю, что он вообще остался человеком.
Бордман рассмеялся:
– Хочешь поспорить? Ставлю пять к одному, что Мюллер покинет лабиринт не позже чем через пять лет. И по собственному желанию.
– Ну-у…
– Ставки приняты.
Раулинс покинул кабинет старика. Начиналась ночь. Он поднялся на мост перед зданием. Через час у него был запланирован ужин с нежной, милой и желанной девушкой, самолюбию которой льстило, что она подруга знаменитого Неда Раулинса. Эта девушка была хорошим слушателем, уговаривающем его рассказать о смелых поступках, и кивала с серьезным видом, когда он говорил ей о своих новых смелых планах. И она была прекрасна в постели.
Идя через мост, он остановился, чтобы посмотреть вверх на звезды.
На небе мерцали миллионы миллионов светящихся точек. Где-то там были Лемнос и бета Гидры IV, а также миры, находящиеся под властью радиосуществ, и все земные колонии, и даже невидимая, но оттого не менее реальная родная галактика иных существ. Где-то там посреди просторной равнины раскинулся лабиринт, где-то там была чаща грибообразных деревьев стометровой высоты, и где-то там росли молодые города переселенцев с Земли, и загадочная капсула кружила на орбите над одним из покоренных миров. В капсуле находилось нечто невыносимо чуждое. На тысячах планет растерянные люди боялись за свое будущее. Под грибообразными деревьями грациозно передвигались безмолвные многорукие существа. И в лабиринте обитал… человек.
«Возможно, – подумал Раулинс, – через год-другой я навещу Дика Мюллера».
Он знал, что еще рано пытаться строить какие-то планы. Неизвестно, как отреагируют радиосущества на то, что они узнали от Ричарда Мюллера, если вообще отреагируют. Роль гидрян, попытки людей защищаться, выход Мюллера из лабиринта – все это были загадки, уравнения со многими переменными. Было волнительно и немного страшно сознавать, что все это произойдет на его веку.