– Компасы? Зачем?
Кажется, она ожидала услышать что угодно, но только не это.
– Они помогут найти свет.
– Аим, компасы помогают сориентироваться, вряд ли они укажут на… на добро или на свет.
Розали вновь съежилась. Аим быстро считал ее телодвижение и понял, что ей некомфортно при упоминании о следующем этапе.
– Обычные компасы и правда нам не помогут. Мы идем в дом воспоминаний.
Аим остановился и обернулся. Он подметил, как красиво ветер колышет ее золотистые волосы. Розали смотрела на него сквозь тяжелые ресницы, слегка исподлобья, со стороны она выглядела, как насупленный птенец. Ей было холодно, но не от погоды: ее душа замерзла.
– Что не так?
Аим понял, что слишком долго молча смотрел на нее.
– Мы пришли. Этот дом пронизан магией от пола до потолка. Старик, что живет здесь, много лет заколдовывал это место. Каждая комната в его доме отсылает человека в какое-нибудь воспоминание. И чем дальше ты пойдешь, тем больше погрузишься в моменты из своего прошлого. Я точно знаю, у него в запасе есть компасы. Они указывают на добрые воспоминания, точнее указывают на комнаты, за которыми находятся светлые воспоминания. Он создавал их специально для своих посетителей. До их изобретения многие боялись к нему приходить.
– И ты хочешь их взять?
– Ага. Мы возьмем их с собой в сеть. Я знаю, как это провернуть.
– Там тоже будут воспоминания?
Розали выглядела совсем озадаченной. Она не могла понять, как компасы помогут им в «Поиске света».
Аим глубоко выдохнул. Он не собирался об этом рассказывать, чтобы заранее не напугать, но теперь обстоятельства вынуждали.
– Из-за того, что мы будем глубоко погружены в наше подсознание, к нам будут являться визарды из нашей жизни. Или это будет хороший визард, который выведет нас на свет, или плохой, который… ну ты знаешь. Компас поможет понять, идем ли мы по правильной тропе.
– То есть я увижу абсолютно любого человека или сорсиера из моей жизни?
Аим не мог понять, обрадовала ее эта информация или огорчила.
– Не любого. – Он снова посмотрел на дом воспоминаний. – А того, о ком ты постоянно думаешь.
После короткого молчания Розали спросила:
– Но это будут не они, верно?
«Похоже, она точно знает, кого встретит».
– Не они, – подтвердил он.
Дом напротив них отличался от остальных на улице Соул Доржанс. Он не выглядел пляжным, сделанным из тонких стен, с широкой террасой и маленьким столиком на нем. Этот дом выглядел крепким и к тому же весьма старым. Первый этаж снаружи был облеплен деревом и окрашен в светло-коричневый цвет. По его периметру располагались большие окна с желтоватыми стеклами. Они напоминали толстые стекла в бутылках с шампанским. Выглядели окна под старинку, даже напоминали окна в старых французских домах, которые Аиму удалось увидеть перед отъездом. Однако так выглядел только первый этаж, остальные были сделаны из серого кирпича с ровными окнами.
Ни Аим, ни Розали не спешили туда заходить, поэтому он решил продолжить их разговор.
– Я заметил, что тебе совсем не по душе второй этап. Хочешь об этом поговорить?
Розали издала глухой раздраженный стон.
– Просто… просто моя семья всегда попадала в неприятности. И я боюсь, что я такая же. – На последнем слове она выдохнула. Она явно не желала так сильно открываться, но слово не воробей…
– Про какие именно неприятности ты говоришь?
Аим понимал, что она имела в виду, но ему надо было услышать это вслух.
– Ты прекрасно знаешь, ты читал дневник Хель. Сталкиваться с тьмой – фишка моей семьи.
– Ну я бы так не сказал о всех членах семьи Нуар. Знаешь, любой коллектив судят по его лучшим представителям, а не по худшим. Вспомни Эндрю Нуара или Камилу, или Агнессу. Ориентируйся на них.
Аим тут же осекся. «Неужели он и правда дал сейчас дельный совет? Как она это делает? Как ей удается пробуждать во мне старого меня? Она никто и ничто для меня. Никто и ничто». Аим закрыл глаза и еще несколько раз повторил про себя эти слова. «Она всего лишь оружие для мести».
– Эндрю Нуар был прекрасным представителем моей семьи, – согласилась Розали.
«Да, и тебе предстоит воскресить его для меня. Хотя бы поздороваешься с родственником».
Розали убрала волосы, которые мешали из-за ветра, за уши и продолжила:
– У него тоже были темные времена, но он не позволял мраку поглотить себя. Он читал стихотворения, ярко улыбался и пел. Поэзия была его самым любимым занятием. Хель иногда читала мне их перед сном. Я отчетливо помню одно. Оно правда не из радостных, но именно оно врезалось мне в память. Хочешь, я прочитаю?
Аим кивнул.
– Тишина.
В полумраке у костра просыпаются они,
Пять тел: братья, сестры,
Ты их тихо помяни.
«Мертвецы.
Так нельзя!» – твердят все вокруг.
Матушка бросается в испуг:
«Что с того, что их сердце бьется вновь?».
Вновь призваны к жизни через кровь.
Хаос
Они сотворили,
Из мира мертвых их отпустили.
Огни загорелись в их сердцах,
В других воскрешая лишь страх.
Вина
Обрушилась на дом Нуар.
Им не избавиться от этих чар.
Они от смерти свободны.
Для Духов стали вероломны.
Прощения
Они не просили.
Под луной новую жизнь находили.
Пять мертвецов не бросили ни слова.
Им не дали в этом деле ни хода.
И снова череда новолуний.
И только сквозь лунный
Свет
Повторяется скрежещущий шепот сестры:
«Мы окаменевшие статуи себя,
замершие во времени».
Чем дальше она читала, тем тише и печальнее становился ее голос.
– Ты должен спросить Жулли, она знает больше его поэм.
На пару мгновений она задумалась, а затем посмотрела на Аима и продолжила:
– Эндрю был отважным, именно он порвал порочный круг воскрешений, разработав перед этим какое-то заклинание, способное передавать ночные дары. Не каждый мог бы пойти против своей семьи и сделать то, что должно.
– Давно хотел у тебя спросить. Почему вам запрещают воскрешать мертвых?
– Мертвецы хранят молчание. – Розали пожала плечами. – Если воскресить мертвого, на него не будут действовать мои чары.
– То есть?
– Он будет знать все тайны, помнить их. Поэтому предки против. У них у самих полно тайн, и они не хотят, чтобы те вырвались наружу. И к тому же это небезопасно. Можно оживлять только того, кого разрешат Предки. Иначе воскрешение очередного человека повлечет за собой череду событий, возможно, даже непоправимых.
Аим в ответ хмыкнул.
– И вашей семье никогда не хотелось воскресить Хель?
– Даже если бы мы этого хотели, то не смогли бы. Хель отлично позаботилась о себе перед смертью. Она наложила на себя дополнительные чары.
Розали говорила с такой страстью, что у Аима сложилась впечатление, будто она думала об этом и не раз. И наверняка искала способ, как это проделать.
– Готова?
Розали бросила неуверенный взгляд на дом воспоминаний. Неожиданно она выпрямилась, неохотно, словно для нее это было давно забытое движение, как вороненок, который только учился летать и неумело расправлял крылья. Затем она слегка наклонила голову. В ее глазах загорелся интерес и… надежда. Да, это точно была надежда, ее отблеск в глазах других людей Аим узнает сразу. Ведь только благодаря ей он и его отряд двигались вперед в лесу.
– Ты сказал, он может воскресить любое воспоминание?
– Розали…
Но она его уже не слушала. Она поднималась по ступеням, следуя за своей идеей.
– Не стоит этого делать, – сказал он пустоте.
Аим зашел вслед за ней. Деревянные двери оказались легкими. Внутри лицо обжег теплый воздух. Пахло чем-то сладким, похожим на ириски. Внутри горел теплый желтый свет. Здесь было даже слишком много света. Аим поднял голову и увидел спускающиеся с потолка различные люстры и лампочки. Каждая из них выглядела по-своему. Аим подумал, что хозяин дома наверняка коллекционировал их, выкупая из антикварных магазинов. Какие-то лампочки спускались ниже, какие-то держались рядом с потолком. Помимо люстр, в помещении стояли напольные светильники, а на столах были расположены настольные лампы со свисающими кристаллами. Создавалось впечатление, что Кристофер отчаянно старался не впускать темноту в свой дом.
На стенах висело множество фотографий. В основном на них были изображены всего два человека: Кристофер Блумфилд и его погибшая жена Элла Блумфилд – та, из-за которой Кристофер и начал углубляться в узкое подразделение магии – воспоминологию.
Впереди стояла Розали. Она рассматривала большие портреты Кристофера и Эллы, которые висели на стене позади самодельного деревянного ресепшена. Осколок света повернул голову влево и увидел длинный коридор, ведущий в глубину дома, где оживали воспоминания. Он нервно сглотнул и нажал на кнопку вызова.
В коридоре послышались шаги, а вслед за ними появился силуэт немолодого мужчины. Кристофер вышел к гостям и встал за стойку напротив Розали. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что перед ним стоял ночной визард. Аим и забыл, каково это – находиться в присутствии светового визарда, кем старик и являлся. Он выглядел… живым?
– Так-так. – Он забарабанил по столу пальцами. – Передо мной обладательница ночного дара. Кто ты из них, дорогая? – вежливо спросил он.
– Хранительница.
– Достался самый сложный дар, да? Ну ничего, ты справишься, – успокаивающе ответил он.
Аим удивился такому добродушному приему старика. Затем взгляд Кристофера метнулся в его сторону.
– Адриан, – опередил его Аим.
– За идиота меня держишь? Я знаю, что с Хранительницей водишься ты, Аим. Про вас в газетах пишут.
Лицо Аима не дрогнуло. Он ожидал, что из-за Розали его раскусят.