подогревало интерес Роуз к некромантии, так это вечные сравнения ее с Хель. Николас говорил, что у них с бабушкой была общая энергетика, эксцентричность и страсть к порывистым решениям. И раз она была похожа на нее, то почему она не могла стать такой же могущественной?
В четырнадцать лет все и решилось. Она была огорчена, что семья отходила от магии, Ревэ была заточена во снах, а Хель так и не пришла к ним. А все главные роли в театре доставались другим, а ей – только второстепенные. И она повела себя безрассудно: она забрала дар некромантии с могилы Хель, чтобы воскресить ее. Роуз даже устроила из этого целое представление. Она надела черное длинное платье, по типу тех, в которые были одеты девушки Нуар на портрете в гостиной. И, когда все легли спать, она спустилась в сад, представляя, как в магическом мире заговорят о ней. Ее портреты будут во всех газетах, а имя не сойдет с уст горожан магического мира. «Розали Дютэ всего в четырнадцать лет стала новой владелицей дара некромантии. Прошу любить и жаловать!» – именно так ее будут представлять на телевизионных каналах.
По пути к могиле она сорвала спящие красные розы и легким прикосновением окрасила их в черный. Ловкими движениями она сплела из них венок. Уже у могилы он красовался на ее золотистых волосах, которые слегка отдавали голубым в ночной темноте.
Оглядевшись по сторонам, Розали увидела прилетающих воронов. Они садились поудобнее на ветки и наблюдали издалека, не вмешиваясь.
– Вы пришли на шоу? Молчите, как мертвые. Ну что ж.
Розали поклонилась по кругу воронам, как обычно делали перед представлением. Птицы только продолжали зорко следить за происходящим. От такого внимания ей стало некомфортно. Она запела песню, знакомую из детства, чтобы немного расслабиться:
– Не беспокойся, дитя, луна взойдет опять. Она окутает тебя белым светом и даст энергию на день. Выходи поиграть с ней на лужайку, прихвати с собой плюшевого зайку. Ты только силы зря не теряй, на солнце не зевай и косточки не прогревай.
Розали обошла могилу по часовой стрелке. Затем, набравшись смелости, она опустилась на колени, дотронулась рукой до земли и прошептала давно заученные слова. Она почувствовала прилив сил и жгучую боль, распространившуюся по всему телу. Она была острой, как осколки стекла, и яркой, как удар молнии. Как только Розали пришла в себя, она отползла от могилы. «Сработало?»
Она нашла рядом какого-то мертвого паука, лежащего вверх ногами. Он выглядел сухим, как изюм, и безжизненным, как могила. Розали провела рукой над ним. Вскоре его ноги запружинили, и через мгновение он вскочил и понесся по тропинке. Как только Розали осознала, что она теперь и правда некромант, ее объял ужас. Ей стало страшно, очень страшно. Она чувствовала себя так, будто совершила преступление.
Она поднялась с земли и побежала со всех ног так далеко от дома, как могла. Она бежала прочь от ворон по площади, по кирпичным пыльным проулкам, пока не очутилась около реки Роны. Там ее и встретила Марта.
Когда Розали только увидела силуэт женщины, ей показалось, что это лишь игра света, тумана и тени. Так она и продолжала думать, пока призрак не приблизился. Он не выглядел ни злым, ни добрым. Марта некоторое время всматривалась в испуганное лицо Розали, периодически оглядываясь по сторонам, будто она ждала увидеть здесь кого-то другого.
Затем она стала успокаивать Розали, выясняя, что случилось. Когда она рассказала, то Марта приказала ей быстро спрятать эту тайну, пока Совет визардов в магическом мире не узнал, что дар некромантии покинул могилу Хель. Иначе они накинутся на семью Дютэ с обвинениями, и ничем хорошим это не закончится. Возможно, Розали бы забрали в Мажиенн, разделив с семьей, чтобы воспитать из нее послушного и покладистого некроманта.
Однако на этом кошмар не закончился. Позже Розали узнала, что Предки-сорсиеры отдалились от их семьи из-за ее непослушания. Она нарушила обещание Хель, что этот дар останется в могиле и никому не навредит. Именно из-за нее они не стали помогать Ревэ высвободиться из сонной ловушки. Они оставили ее там в знак протеста против Розали. С тех пор она чувствовала вину и стыд перед семьей за случившиеся. Она скрыла свое преступление в тайне, и семья была уверена, что этот дар был передан ей в день смерти Хель. Но это было не так. Она никогда этого бы не сделала. И с тех пор Розали прекратила попытки вернуть магию в дом Дютэ.
Глава 20. Розали
Хранительница заворочалась от звука будильника. Сквозь приоткрытые глаза она увидела в окне кусочек улицы. Весеннее солнце тоже недавно пробудилось, его ядовитые лучи едва касались кожи Розали. Жулли называла раннее весеннее и зимнее солнце мертвым. Оно не согревало воздух, а только смотрело бледным глазом на мир.
За час сестры полностью подготовились к приходу Аима, Коума и Дуайта.
– Нам точно нужны те двое? – скептически спросила Энн.
Ей никогда не нравилось работать в команде.
– Аим сказал, чем больше людей, тем сильнее мы будем в потустороннем мире. Их дополнительная магия – наша опора, – без интереса ответила Розали.
Она закончила расчесывать волнистые волосы и убрала расческу в комод.
– Они придут сюда? – еще раз уточнила Жулли.
И не зря, время на часах: десять минут десятого.
– Я попросила Шарлотту открыть нам чердак. Скорее всего, они уже ждут нас там.
– И ты молчала?
– Куда спешить? Этап начнется в одиннадцать.
Розали неспешно вышла за дверь. К ней присоединились остальные сестры. На самом деле, времени у них было в обрез, и Розали это понимала. Но после вчерашнего неловкого поцелуя она не жаждала скорой встречи с Аимом.
С каждой ступенькой Розали напевала в уме строчку из стихотворения Эндрю, как она часто делала в детстве. Первая ступень: «Тишина». Вторая: «В полумраке у костра просыпаются они». Третья: «Пять тел: братья, сестры». Четвертая: «Ты их тихо помяни». И так до последней ступени, где стихотворение оборвалось на: «Огни загорелись в их сердцах».
– Как ты думаешь, кто был лучшим представителем семьи Нуар?
Энн озадаченно посмотрела на сестру.
– Не знаю. Я о них нечасто думаю. А ты?
– В последнее время постоянно.
Говорящая с призраками одернула сестру и отвела в сторону, позволяя Луизе и Жулли пройти на чердак, где их уже ждали сорсиеры.
– Перед тем как исчезнуть, – неуверенно начала Энн, – Марта сказала мне, что ты задумала нечто безумное. Не хочешь поделиться? Я хорошо тебя знаю, Розали. Ты бездумно совершишь какую-нибудь глупость, за которую нам всем потом придется расплачиваться.
– Я хочу вернуть наш ковен Нуар.
Розали сказала правду, да, это была лишь часть правды, она не упомянула другие нюансы, но это была чистая правда.
Энн на мгновение потеряла дар речи, а затем продолжила:
– Розали! Ты с ума сошла? Это практически невозможно. Пока я доставала эти ингредиенты, – она подняла руку, в которой держала пакет с чем-то внутри, – Бетс рассказала мне, кто сейчас живет в доме Нуар. Семья Грейвс никогда не позволит этому случиться. Тем более их дочь…
– Когда я закончу, ночные сорсиеры сами попросят нас вернуться. Я заслужу их уважение, – перебила Розали.
Она прекратила разговор и вошла на чердак. Внутри Аим что-то объяснял всем присутствующим. При входе Хранительницы он остановился на пару мгновений, чтобы проанализировать ее состояние.
– И таким образом нас ожидает сокрушительная победа в конце, – радостно закончил он. – Правила ясны?
Жулли и Луиза кивнули. Дуайт и Коум внимательно рассматривали Розали и Энн.
– Темновато как-то, – заявил Дуайт.
Аим посмотрел наверх.
– Да, свет тусклый.
Он поднял руку, и моментально свет стал намного ярче.
– Я не об этом, Аим. Я говорил о количестве ночных в помещении.
– Оу, ты и сам полуночной.
– Только крошечная часть меня, – запротестовал Дуайт.
«Надутый, как индюк». Розали сморщила нос от негодования. Он напомнил ей Аима при первой их встрече, у того тоже на лбу было написано: «Я световой и горжусь этим».
Поддавшись сиюминутному порыву, Хранительница взорвала лампочки. Вмиг осколки разлетелись по шаткому деревянному полу. Свет покинул эту комнату.
– Розали-и-и, – протянула Энн.
– Он сказал, ему не нужен свет.
Никто не стал ее ругать. Сестрам и Аиму было понятно, из-за чего она была огорчена. А Коум и Дуайт не желали связываться с ней, припоминая, как быстро она теряет контроль и что сделала на турнире.
– Тогда, может, пойдем в нашу спальню? Там светло, – предложила Луиза.
– Я попрошу свечи у Шарлотты.
Жулли направилась к выходу.
– Может, уберем эти доски с окон? – предложил Коум.
– Нельзя. Жулли не переносит свет, – ответил Аим.
Розали удивила его забота. Она захотела подойти к нему, оказаться ближе. Но он выглядел напряженным и сосредоточенным. В темноте, когда глаза привыкли, она заметила, что его губы что-то шептали. Вдруг в его руках появились четыре светящихся шара, по два в каждой ладони. Они стали подниматься, как воздушные шарики, к потолку, пока не прикрепились к четырем углам.
– Ого, – удивился Коум. – А ты точно не Адриан?
Аим усмехнулся в ответ:
– Может, у меня и не полный световой дар, но кое-чему я научился.
В это время вернулась Жулли с коробкой свечей.
– Уже не понадобится, – ответила Энн и сразу обратилась к Аиму:
– У меня все, что ты просил: дурман обыкновенный, усилитель, кровохлебка лекарственная… Зачем она, кстати?
– Остановит кровь, если она пойдет из носа или начнут лопаться сосуды, – быстро разъяснил Аим.
– Ага. – Энн озадаченно на него посмотрела, а затем продолжила: – Еще у меня вяз, белый мел, миска для смешивания и сообщение от Бетс.
– Какое?
– Она назвала тебя паршивцем за то, что ты опять не навещаешь ее.
Губы Аима дернулись в улыбке.
– Обязательно зайду после этапа света. Энн, возьми у каждого кровь и смешай в миске. Коум, начерти круг и соответствующие символы на нем. Дуайт, подожги дурман. На мне подсоединение нас к сети. Луиза, ты будешь следить за нашим состоянием. Если предчувствуешь беду для кого-то определенного, пробуди его при помощи этого заклинания. – Он развернул листок и дал ей бумагу.