Хранительница не успела отойти от шока, что смогла изгнать в одиночку темного духа, как Аим закачался и рухнул.
– Аим!
Она подбежала к нему, нащупала пульс. Тишина. Кровь не пульсировала под ее пальцами. Он был мертв. В голове Розали пронеся целый вихрь мыслей. Хаос. Она помнила, что обещала никого не воскрешать, кроме Марты. Вот только какой был прок от ее обещаний? Вина. Ее сердце было переполнено ею. Вина за смерть Аима и вина за то, что она была не такая, как Хель. Когда она осталась без своей семьи, были ли у нее мысли воскресить их? Возможно. Но дальше мыслей дело не пошло.
Розали же была не такая стойкая, ее не воспитывали могущественные опытные маги Нуары. Ее вырастил человек. Аврора учила ее ценить жизнь и все живое: от цветков до насекомых, от деревьев до ветра. Они были Полуночницами, наследницами семи ночных даров, ночными магами, которые имели дело со смертью. Аврора стала для них противовесом.
Луиза должна была предугадывать смерть, а Аврора учила ее чувствовать жизнь. Благодаря этому она не выросла циником, как Трэвис Нуар. Жулли стремилась к луне по ночам, а Аврора научила ее искать солнце. И хотя она не могла находиться под его лучами, она искала их в отражениях предметов. Энн помогала умершим переходить в иной мир, и Аврора направила ее в медицину, чтобы она спасала так же живых и была сопричастна жизни. Арлетти в детстве до ужаса боялась темноты и до сих пор шарахалась от ночной магии, Аврора же научила ее справляться со страхом и бороться за то, что она считала важным. В итоге Арлетти выросла адвокатом и сражалась за тех, кого считала невиновным. Ревэ проводила много времени во снах и фантазиях, где угодно, только не в реальном мире, поэтому Аврора записывала ее на всевозможные кружки: пение, танцы, музыка. Там она проводила время с людьми. Она выросла общительной кокеткой, а не замкнутой одиночкой, как Кайл Нуар. Розали со временем перестала много говорить, хранила все втайне. Аврора научила ее открывать хотя бы свои чувства, не стыдиться и не скрывать их. Розали выросла экспрессивной, искренней, честной. Чувства – единственное, что она никогда не держала в секрете.
Аврору в магическом мире считали недостойной, говорили, что она ослабляла наследниц ночных даров. Но именно она придала им сил. В чем-то Дютэ были лучше Нуаров: в их существовании было место и для жизни, а не только для потустороннего мира.
Обычно говорили, что для ночных смерть – обычное дело, не вызывающее ужаса, ведь они привыкли к ней. Розали же так и не смогла привыкнуть. Она не выросла в магическом мире, не была причастна к ночным ритуалам и обычаям, не росла в традиционной ночной семье, не жила в ночном квартале, где не было даже растений. Ее научили ценить жизнь, а сейчас она видела перед собой смерть. И исправить это она не считала ошибкой. Ведь так ее научили: искать жизнь. К тому же ее сердце кричало от потери, а подавлять чувства – не в ее воспитании.
Розали положила руки на грудь Аима, где располагалось сердце. Ритуал она решила проводить инстинктивно, по чутью.
– Позволь узнать, что ты творишь?
От неожиданности Розали метнула заостренный дым себе за спину. Обернувшись, она увидела, как тень рассекла воздух. А виновник испуга сидел на ветке и болтал ножками. Шестнадцатилетний мальчик с острой ухмылкой и плохими манерами.
– В тебе есть пыл Хель, я не разочарован. – Он взглянул на тело. – Каким бы сильным визардом он не был, есть нечто неподвластное даже ему. Смерть.
– Зачем пришел? Насмехаться?
– Нет, помочь.
– И как же? – Розали поднялась с земли. Она провела рукой по щеке, чтобы убрать золотистые волосы, но только оставила грязный след на лице.
– Лопату принести?
– Издеваешься?
– Согласен, неудачная шутка.
– Я звала тебя. Даже после всего, что ты сделал, я звала тебя в надежде, что у тебя проснется совесть.
– Я забыл сообщить: нежелательные звонки блокируются.
– Язвишь?
– А ты? На прошлой нашей встрече я ругал Нуаров за то, что они отпирали без разрешения мои Врата, разделяющие иной мир и этот. А ты звала меня, чтобы я выпустил Марту за Ворота. Чего ты ожидала?
Гадес спрыгнул с дерева.
– После того, как ты меня подставил – это было бы самое маленькое одолжение, которое ты мог бы сделать. Из-за тебя меня практически выперли из турнира и Мажиенна.
– Но ты все еще здесь, – напомнил он. – Кстати, хитрый ход. Не ожидал.
– Зачем пришел? – с ноткой усталости спросила она.
– Помочь тебе, как я и сказал.
– Будешь гундеть, как вредно воскрешать?
– Нет, на тебя это не действует, – с горечью подметил он. – Я приоткрою Ворота для Аима.
– С какой стати? – удивилась она.
– Без него тебе не выбраться живой из леса.
– Ты хочешь, чтобы я поверила, что тебе есть дело до моей жизни? Мы никто друг другу.
– Не говори так! – повысил он голос. – Я никогда не забывал про тебя! – Розали увидела неподдельную искренность в глазах шестнадцатилетнего мальчика, который на самом деле был, наверное, стар как мир. – Я дал обещание Хель позаботиться о тебе и о твоих сестрах.
– Ты подставил меня.
– Я защищал тебя! Тебе лучше покинуть магический мир. Если останешься и продолжишь сопротивляться Духам, тебя ждет несладкая судьба. Никакого счастливого конца. А такое никому не пожелаешь.
– Нуары справились.
– Нуары были в тысячу раз сильнее. Им было несколько сотен лет, они знали, как противостоять Предкам с минимальным ущербом для себя. А вы нет. Знаешь, почему Агнесса Нуар перед своей смертью взяла с Хель обещание подчиняться Духам? А еще никого и никогда из них не воскрешать? Потому что знала, что Хель одной не справиться с их гневом. Да, их решения не всегда правильны. Они обычные визарды, которые умерли и поставили самих себя на место охранников ночных даров в ином мире. Но они невероятно могущественны и мудры. Ты знала, что Марта должна была присоединиться к ним? Но была лишена этой привилегии за подстрекание тебя к своему оживлению.
Розали нечасто слышала рассказы о Гадесе от Хель и всегда считала, что он был маловажный персонаж из ее молодости. Но по тому, как и что Гадес говорил о ее семье, о Хель, о ней самой, можно было сделать вывод, что он был для Хель отнюдь не чужаком.
– Гадес, как часто ты виделся с Хель, когда она жила здесь? – внезапно поинтересовалась она.
– Каждый день, – твердо ответил он. – Я воспитывал ее, когда она осталась совсем одна. Стал ее лучшим другом.
Розали помнила, что Гадес не мог затрагивать ситуацию с Бэзилом Налом, поэтому не стала расспрашивать снова, как Хель с ним связалась. Раньше она считала, что он не говорит на эту тему из-за злости. Но нет, дело было в ином – он потерял ее. И эта боль мешала ему говорить на эту тему.
Розали кивнула.
– Помоги мне, подскажи, как оживить его. Он не должен был погибнуть. Этот лес сотворила Хель, моя семья. Из-за нас он умер.
– Я открою Врата, дальше ты сама.
– Хорошо. – Гадес уже хотел исчезнуть, но Розали окликнула его. – Но ты ведь сам мог вытащить меня отсюда. Зачем помогаешь оживить Аима?
– Честно? Не хочу быть твоим сообщником.
– Боишься Духов?
– Никак нет, – фыркнул он. – Я сильнее их, чего не сказать о тебе.
– Тогда в чем дело?
– Не хочу привыкать.
Еще одно подтверждение, что он потерял Хель.
– Постой! – крикнула она, но он уже растворился в ночи. Опять Гадес выскользнул прямо из ее рук в темноту.
Розали снова осталась одна в туманном лесу и вернулась к ритуалу. Она дотронулась до небьющегося сердца любимого. Гадес должен был облегчить для нее задачу. Ей не надо вырывать душу Аима из Врат, только поместить ее в тело. Вот только как? Она оживляла лишь однажды. К тому же это был паук. Тогда достаточно было лишь коснуться его с желанием воскресить. Но теперь…
Розали закрыла глаза и представила удары бьющегося сердца. Почти сразу она почувствовала их под ладонями в груди Аима. Его сердце забилось. Пока слишком медленно, но все же. Завести такой мотор – дело не из простых. Розали сильнее сосредоточилась на ударах. Сердце билось, разгоняло уже остывшую кровь по организму и понемногу усиливало ритм. Розали не знала, как объяснить, но с закрытыми глазами она будто увидела душу Аима. Он шел ей навстречу, на тленный свет этого мира.
– Пойдем со мной, – прошептала она.
Она почувствовала, как его душа прошла сквозь ее руки прямо в его сердце. Затем Аим резко вдохнул, будто он долго находился глубоко под водой и наконец выплыл на поверхность. Розали распахнула глаза. Аим лежал с открытыми глазами и боролся за каждый вдох. Руки Розали по-прежнему покоились на его груди. Частота сердцебиения приходила в норму – шестьдесят ударов в минуту.
Аим резко встал, из-за чего Розали пришлось убрать руки.
– Мне снился странный сон. Я помню насмехающуюся рожу Гадеса, – чуть задыхаясь, сказал он.
«Он не помнит, что был мертв».
– Это был всего лишь сон. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Даже очень. – Аим сел. Он оглядел себя. – И никаких следов темного духа. Что случилось? Ты плачешь?
Розали бросилась ему на шею, он от неожиданности упал на землю вместе с ней. Она принялась покрывать поцелуями его щеки, шею, лоб, губы. Он в ответ лишь смеялся. Вмиг он схватил Розали за талию и перевернул на спину. Теперь он был сверху.
– Итак, Розали Дютэ, что произошло?
– Ты искупался в реке, помнишь?
– Нет. – Он нахмурился. – Я помню, как остановился за несколько шагов до нее.
– Ну, ты все-таки дошел до реки.
– Одежда сухая.
– После мы пришли с тобой сюда, и ты упал. Пролежал так несколько часов. Как же ты меня напугал!
Возможно, она когда-нибудь и расскажет ему правду. Скажет, что он умер, что лес был основан на магии ее семьи, а она – некромант, который смог оживить его. Но точно не сегодня.
– Кажется, я не видел тебя вечность.
Аим жадно впился в ее губы. Руками он нежно водил вдоль ее тела от плеч до талии, изучая изгибы. Затем он страстно притянул ее к себе. Розали выгнулась навстречу его прикосновениям. Она зарылась пальцами в его густые волосы, желая, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Аим покусывал и ласкал языком ее губы, делал все, в чем раньше себе отказывал. Тело Розали опалило жаром, она больше не чувствовала холода от земли. Она расстегнула куртку, чтобы чувствовать Аима ближе к себе. Затем ее руки заскользили по его сильным плечам. Ей хотелось, чтобы его жаркие поцелуи продолжались вечность. Его руки блуждали по телу. Розали не хотела отпускать ни его, ни его тепло, ни его родной запах. Она сильнее прижалась к нему, его поцелуи стали напористей, уверенней. Они, будто безумные, упивались поцелуями, не в силах оторваться друг от друга.