– Теперь понял, – кивнул оперативник. – Я-то сам староват уже, через две ступеньки прыгаю, только если спешу куда-то сильно, да и то потом одышкой мучаюсь. Так что получается, догнала ты соседа? Поздоровались?
Айлин неуверенно пожала плечами.
– Я поздоровалась. Даже спросить успела: «Ты тоже в кино ходил?»
– А он?
– А он как раз в это время дверь открыл, буркнул что-то невнятное, кажется, «привет», и в квартиру зашел.
– Что, сосед у тебя всегда такой немногословный? – решил принять участие в разговоре Малютин.
– Что вы, – улыбнулась Айлин. – Обычно он всегда спрашивает, как дела, что в школе интересного? Как-то раз даже мы у подъезда постояли немного, он такси ждал, а я, когда родители спустятся, он за это время мне даже про свой институт рассказать успел. Немного, конечно, но интересно было.
Айлин улыбнулась счастливой улыбкой ребенка, готового поделиться приятными воспоминаниями. Денис улыбнулся ей в ответ.
– А во что наш студент одет был, не припомнишь? Только не в тот день, когда он тебе про институт рассказывал, а в четверг, когда домой сильно рвался.
– Во что? – девушка на мгновение зажмурилась, должно быть, пытаясь представить возящегося со связкой ключей молодого человека. – Джинсы, куртка легкая такая, непродуваемая.
– Ветровка, – подсказал Денис.
– Ветровка. Темно-синяя, на улице она мне даже сперва черной показалось. А что на ногах у него было, я не помню. А это важно?
– Важно то, что ты уже много чего вспомнила, – отозвался Михаил Григорьевич. – Только теперь от тебя, солнышко, еще кое-что потребуется. Надо будет все, что ты сейчас рассказывала, повторить следователю под протокол.
– Прямо сейчас? – растерялась девушка.
– Может, и сейчас, – Панин взглянул на часы, – хотя время уже позднее. Давай-ка я сейчас сперва следователю позвоню. Может, мы все это дело до завтрашнего утра отложим.
Глава 9
Да, до сих пор среда
На всякий случай дернув дверь, Гена убедился в очевидном: не зная цифровую комбинацию на домофоне, в подъезд попасть невозможно. Так что надо было определиться, каким из двух самых простых способов предстояло воспользоваться. Самым очевидным представлялось набрать номер первой попавшейся квартиры и, представившись, попросить открыть дверь. Однако у этого варианта имелся один существенный недостаток. Насмотревшиеся сериалов и криминальной хроники граждане в самый неподходящий момент проявляли бдительность и настойчиво требовали предъявить документы, несмотря на отсутствие в домофоне функции видеосвязи, или же предлагали назвать служебный телефонный номер, фамилию непосредственного руководителя и адрес отделения полиции, в котором несет службу рвущийся в подъезд страж порядка. Все эти пожелания граждан, порой высказываемые в весьма эмоциональной манере, вызывали у Гены крайнее раздражение и страстное желание произвести задержание сразу всех жителей подъезда, но к его огорчению у него не хватало для столь массовой акции ни наручников, ни полномочий. Поэтому, как правило, Гена предпочитал находить телефон участкового и уже у него выяснять заветные цифры.
На этот раз Распашной не успел определиться с выбором. Щелкнул, открываясь, замок, дверь распахнулась и из подъезда, шумно пыхтя, выкатилась массивная фигура.
– Очень вовремя, – пробормотал оперативник, хватаясь за ручку еще не успевшей закрыться двери.
Уже войдя в подъезд, Распашной оглянулся. Открывший ему дверь толстяк, нелепо переваливаясь из стороны в сторону, шел, ритмично помахивая правой рукой, словно в такт играющей только для него музыке.
– Суслов! – во всю мощь рявкнул Гена и устремился в погоню. Толстяк никак не отреагировал на заполнивший весь двор и отразившийся эхом от оконных стекол вопль. Он все такой же странной развалистой походкой двигался по тротуару, продолжая дирижировать невидимым оркестром.
– Суслов! – совершив энергичную пятидесятиметровую пробежку, Распашной ухватил толстяка за плечо. Тот вздрогнул от неожиданности и стремительно обернулся, чуть не сбив с ног оперативника.
– Ты полегче пузом размахивай, – возмутился Гена, – а то ведь и нападение при исполнении словить можешь.
– Что? – молодой человек вынул из одного уха беспроводной наушник.
– Меломанишь, значит, – Гена привычно распахнул служебное удостоверение. – Опасно так, когда ничего больше не слышишь. Мало ли, сзади какие неприятности надвигаются. А ты и увернуться не сможешь.
– Я и так не смогу, – добродушно улыбнулся Суслов.
– Трезвая самооценка, это похвально, – одобрительно кивнул оперативник, – давай-ка ты пока дискотеку свою выключишь и со мной малость побеседуешь.
– Прямо сейчас? – на лице толстяка появилось выражение подлинного ужаса. – Я только поужинать собирался. У меня, если не поесть вовремя, сразу упадок сил начинается, даже на ногах стоять не могу.
– Люди, чтобы поужинать, обычно на кухню идут, – засомневался Гена. – А ты куда на ночь глядя намылился?
– Так ведь в Макдоналдс, – толстяк махнул рукой в сторону проспекта, – я почти каждый день там ужинаю.
– Как я сразу не догадался, – пожурил сам себя оперативник. – По такому случаю объявляю вечер неслыханной щедрости. Мы с тобой вместе идем в Макдоналдс, я плачу за двоих, ну а ты в перерывах между колой и Биг Маком со мной побеседуешь. Годится?
– Годится, – неуверенно отозвался толстяк. – Только мне одного Бига мало будет.
– Кто бы сомневался, – вздохнул Распашной. – Пошли! Сколько закажешь, столько и съешь.
Четверть часа спустя они сидели за одним из столиков полупустого зала Макдоналдса, расположенного на первом этаже старого, еще дореволюционной постройки трехэтажного дома. Быстро управившись со своим чизбургером, Гена с тоской взглянул на заполнившее почти весь стол изобилие. Неизвестно, как Суслов ужинал в другие дни, но на этот раз он, похоже, решил набить фастфудом свое необъятное брюхо снизу доверху.
– Ты, Веня, давай, паузы между блюдами делай, – Распашной решительно накрыл ладонью коробку с Биг Маком, к которой потянулся Суслов, – а то я так до ночи буду ждать, пока ты насытишься. Да и кто знает, может, ты после всего этого изобилия в спячку впадешь. Так что давай поочередно. Немного поел, немного поговорил. Договорились?
– А у меня есть выбор? – толстяк печально взглянул на руку оперативника.
– Молодец! – восхитился Гена. – У тебя не только с самооценкой все правильно, ты и в целом ситуацию просекаешь. Итак, вопрос первый. Прошлый четверг вечером, часиков эдак с шести, ты чем занимался?
– Так ведь вы и так все знаете, – Суслов не отрывал глаз от Гениной ладони. – Вам Димка уже все рассказал.
– А он, получается, о моем визите тебе сообщил?
– Ну а как же, – толстяк усмехнулся, – все же друзья с самого детства. Только вы ничего плохого не думайте. Он просто позвонил, сказал, что вы за прошлый четверг пробиваете, кто чем занимался. Так что никакого, как там это у вас называется, преступного сговора.
– Ну так и чем ты занимался? Сравню твою версию с Димкиной.
– Пожалуйста, – Веня небрежно пожал плечами. – Сначала я с Бородиным пересекся. Случайно.
– Случайно, это как? – на всякий случай решил уточнить Гена.
– Я шел сюда же. Только со двора вышел, гляжу, Юрка топает. Я его сам окликнул, спросил, куда это он намылился.
– И? – поторопил собеседника оперативник.
– И он мне сказал, что к Комаровскому. Я тогда и решил с ним вместе пойти. Подумал, что поесть и у Димки можно. Он парень хозяйственный, у него почти всегда холодильник битком забит.
– Чего-то ты рано об ужине думать начал, – не удержался Распашной, – вы ведь к Комаровскому, когда пришли, еще шести не было.
– А при чем тут ужин? – Суслов изумленно уставился на оперативника. – У меня в половине шестого всегда перекус. Можно сказать, полдник.
– В Макдоналдсе? – опешил Гена. – А потом здесь же ужин? Ты и сегодня уже полдничал?
– А как же? Я ведь говорил вам, если не поем вовремя, у меня упадок сил начинается. Вот сейчас, кажется, как раз начнется.
– Ладно, жуй, – оперативник убрал со стола руку и демонстративно взглянул на часы, – две минуты тебе. Потом продолжим.
Ровно две минуты спустя Гена бесцеремонно выхватил из руки Суслова стаканчик с колой.
– Хватит! В тебе и так пузырьков много. Рассказывай коротко, чем вы там у Комаровского занимались, а самое главное – во сколько от него свалили.
– Да чем мы там занимались, – на лице толстяка появилась самодовольная улыбка, – справедливым перераспределением денежных средств.
– Это как?
– От имеющих к достойным, – Суслов негромко хихикнул, – вернее, к достойному, потому как таковым оказался я один.
– Ободрал, значит, товарищей, – заключил Гена.
– Ободрал по полной программе, – радостно подтвердил Вениамин. – Ну а что поделать, если люди на девятках мизер играют? Надо наказывать.
– И долго эта ваша экзекуция продолжалась?
– Где-то до полуночи. Точно не скажу, меня под конец разморило малость.
– Вот ты чудик, – Распашной проводил взглядом выходящих из ресторана девушек в обтягивающих джинсах и, восторженно причмокнув губами, вернулся к разговору, – у меня, когда карта прет, сна ни в одном глазу, хоть до утра просидеть могу.
– Да и я могу, – толстяк небрежно махнул пухлой ладонью, – просто, перебумкал в тот вечер.
– Чего ты сделал? – переспросил оперативник.
– Перебумкал. Ну, текила бум, знаете? Со спрайтом. Вот я их, наверное, штук тридцать в себя опрокинул. А у Комаровского, как назло, в тот день, закуски почти никакой дома не было. Мы роллы заказали, но разве рисом наесться можно?
Большие печальные глаза, не мигая, уставились на оперативника. Гена понимающе кивнул.
– Ну да, японцы на этих роллах вон какие тощие. Но ты мне про время-то поточнее скажи. Вы от Комаровского во сколько вышли?
– Да кто его знает, я не засекал, – Суслов в очередной раз покосился на лежащие на столе остатки заказа. – Мы, как играть закончили, я малость придремал. Когда Димка меня растолкал, я сходил в ванную умыться, а потом зарулил на кухню воды попить. Не знаю почему, у остальных после спиртного с утра сушняк начинается, а у меня почти сразу.