в машину Геннадия села именно Маркова. Жесткая кожаная куртка, да еще и с наплечниками… под ней может скрываться почти любая фигура. Да и штаны на неизвестном были достаточно широкие, бедра не обтягивали. Да и были бы там бедра… Вика вздохнула. Судя по тому, что она вчера успела разглядеть, фигура у Марковой была почти мальчишеская, как записали бы в протоколе, без ярко-выраженных гендерных признаков. Так что с опознанием по видеозаписи могут возникнуть проблемы. Что еще? Отпечатки пальцев и следы ДНК в Гениной машине? Что может остаться в начисто выгоревшем салоне? Разве что на веревке удалось выделить потожировые следы преступника. Надо будет вытрясти из Шемякина результаты криминалистической экспертизы.
Вздохнув еще раз, Вика побрела в ванную комнату.
Поразмыслить в машине получилось не очень, вернее, как позже признала сама Вика, не получилось вовсе. Всю дорогу до Ясенево они обсуждали подробности вчерашней ночи. Вика рассказывала о том, как вела преследование по уже засыпающему городу, а Михаил Григорьевич и приехавший с ним Малютин периодически перебивали ее, вставляя язвительные комментарии, либо делясь подробностями своих собственных ночных поисков.
– А ведь, если бы вы на несколько секунд позже появились… – не договорив, Вика взглянула на сидящего за рулем Панина. Майор продолжал невозмутимо вести машину, словно не имел никакого отношения к событиям прошедшей ночи. – Спасибо вам, Михаил Григорьевич!
Неожиданно для себя самой Вика потянулась к Панину и ткнулась губами в его небритую щеку. Этого оперативник уже стерпеть не смог.
– Ну хватит, – с явным удовлетворением в голосе проворчал он. – Все что по этому поводу можно было сказать, нам господин генерал уже ночью сказать успел. Добавить к этому мне нечего. Но если чье-то сердце переполнено благодарностью и признательностью, то, как говорят японские поэты:
Сто грамм коньяка
Лучше тысячи слов
Греют душу.
Панин на мгновение оторвался от управления машиной и, повернув голову к Вике, весело подмигнул ей. В следующую секунду он уже вновь сосредоточенно смотрел на дорогу, а Крылова, закрыв глаза, чувствовала, как по ее телу медленно растекается волна теплого спокойствия и уверенности. Уверенности в том, что рядом с ней есть люди, которым она может доверять, и которые всегда готовы прийти ей на помощь.
– А хокку вовсе не так пишется, Михаил Григорьевич, – пробормотала она, чувствуя, что, если будет молчать дальше, то не сможет сдерживать рвущиеся на свободу слезы, – вы все правила нарушили. И смысловые, и в ритмике.
– Кто бы говорил о правилах, – беззлобно фыркнул Панин, – по поводу коньяка правило есть только одно. Продается с восьми утра до двадцати трех ноль-ноль, за исключением дня защиты детей и дня молодежи. Хотя, как по мне, так даты странные. Ни разу не слышал, чтоб первого июня пьяные родители в фонтанах купались. Так что если и запрещать, то в Ильин день. Хоть город вздохнет спокойно.
– Ох, Григорьич, хорошо, десантники тебя сейчас не слышат, – вклинился в разговор Малютин, – а то бы они нам сейчас всем троим наваляли.
Ларгус стоял на том самом месте, где Вика оставила его ночью. Двери машины действительно оказались не заперты, но, к радости Крыловой, этим обстоятельством никто не пожелал воспользоваться, так что мобильник по-прежнему валялся под передним пассажирским сиденьем.
– Батарея разрядилась, – Вика безуспешно попыталась включить телефон. – А я зарядку в гостинице оставила. У вас случайно ни у кого с собой нет?
Однако ни у Малютина, ни у Панина зарядки не оказалось.
– Ладно, в управлении поспрашиваю, – вздохнула Крылова и распахнула перед Денисом водительскую дверь Ларгуса. – Прошу! Ключ уже в замке зажигания. Представляете, машина всю ночь так простояла.
– Кому в Москве нужен Ларгус? – задал не требующий ответа вопрос Малютин, забираясь в салон машины. – О, да тут еще и механика! А я ведь на палке со времен училища ни разу не ездил. Куда тут что крутить надо?
– Можно подумать, с того времени много лет прошло, – проворчал подошедший к ним Панин. – Давай, пересаживайся. На моей поедешь.
Денис с готовностью выскочил из салона Ларгуса.
– Правильно! Это правильно, – одобрил он решение напарника. – Возраст к возрасту. Старье к старью. Так и должно быть.
– Вообще-то машина только что купленная, – возмутилась Вика, – в салоне!
– Надо же, – притворно изумился Малютин, – а на вид ровесница Михал Григорича. А если в салон сесть, так кажется, что она постарше будет.
– Знаете что, Денис, – окончательно разозлилась Крылова, – открою вам глаза. Есть машины, быть может, не очень красивые, но зато приносящие пользу. Конкретную пользу в конкретной ситуации, если вы, конечно, понимаете, о чем я сейчас говорю. И кстати, бывает наоборот, когда с виду очень даже ничего, а пользы никакой нет. И, между прочим, это не только машин касается.
– Спасибо, – примирительно улыбнулся Малютин.
– За что именно?
– За признание того факта, что с виду я очень даже ничего. Это ведь, я так понимаю, был комплимент?
– Это была констатация факта, что вы не можете справиться даже с ней, – Вика кивнула на Ларгус, – и, между прочим, я на ней не просто сюда приехала, а даже вела преследование. И не отстала!
– Отчего-то мне кажется, что преследование было не слишком головокружительным, – не остался в долгу оперативник. – Или вы что, правда, не понимаете, что Маркова специально вас сюда притащила?
– Со стороны выглядит, что вы разводитесь, – вмешался в разгорающийся конфликт Панин. – На вас уже прихожане коситься начинают.
И действительно, две проходившие мимо немолодые женщины в темных платках, остановились в нескольких метрах от спорщиков и теперь без всякого стеснения разглядывали Крылову, что-то неодобрительно шепча друг другу на ухо.
– Того и гляди начнут бесов изгонять, – оценил обстановку Михаил Григорьевич. – Так что предлагаю садиться по машинам, а дискуссию отложить на потом. А там кто знает, глядишь, это «потом» никогда и не наступит.
– Я с вами, – решительно отозвалась Вика, устремляясь к пассажирской двери Ларгуса.
– Кто бы сомневался, – иронично отозвался Панин и вновь подмигнул, на этот раз своему напарнику, – женщины всегда предпочитают опыт.
– Еще слово, и я на метро поеду, – с тихой яростью процедила Вика, бросив презрительный взгляд в сторону тетушек в платках и тут же получив в ответ два не менее выразительных взгляда.
Единственным плюсом произошедшей перепалки можно было считать то, что почти весь путь до здания следственного управления они ехали молча. Михаил Григорьевич пристально следил за дорогой, иногда, впрочем, негромко подпевая радиоприемнику, а Вика почти все время просидела с закрытыми глазами и скрестив на груди руки. Весь её внешний вид беззвучно, но весьма красноречиво говорил, вернее, даже кричал о том, что лимит терпения ее спутники за утро уже выбрали полностью, а посему всякое общение следует поставить на паузу, причем пауза эта будет длиться так долго, как пожелает сама Крылова.
На самом деле Вика занималась тем, чем собиралась заниматься с самого пробуждения. Она думала. Вернее, проводила сортировку, а если уж быть совсем точным в определениях, то выбраковку появляющихся в голове мыслей. Одна за другой они с тихими вздохами обречённых отправлялись в мусорную корзину, ну или в ту долю мозга, которой можно было присвоить данное обозначение. Там им следовало некоторое время отлежаться, причем это время могло затянуться до самого окончания расследования, и только потом, будучи окончательно признанными ни к чему не пригодными, им предстояло пройти процедуру окончательного удаления из памяти.
Перебрав все пришедшие на ум немногочисленные варианты, Вика пришла к выводу, что лишь один человек в настоящее время может оказаться для нее полезным. Вот только вероятность того, что он захочет сотрудничать со следствием, была очень невелика. Вернее, судя по предыдущему опыту, она буквально стремилась к нулю.
Свое решение она озвучила прямо на парковке следственного комитета, едва только с помощью Панина выбралась из машины.
– Сейчас мы с Михаилом Григорьевичем поднимемся ко мне, я выпишу постановление о задержании.
– Это кого же? – Малютин даже не пытался скрыть иронию. – Вас кроме меня еще кто-то обидел?
– Бородина. Бородина Юрия Всеволодовича, – отчеканила Вика. – Сейчас вы получите постановление, поедете, найдете Бородина и привезете его ко мне. Надеюсь, проблем с выполнением у вас не возникнет.
– Я не понял, последнее предложение – это был вопрос или утверждение? – Денис иронично прищурился, пристально, фактически в упор разглядывая стоящую перед ним Крылову.
– Это зависит от степени вашей профессиональной подготовки, – в тон ему отозвалась Вика.
– Если парень на учебе или где-то в городе, проблем не будет, мы его выловим, – задумчиво протянул Панин. – Но что, если он сидит дома? Не факт, что нас на территорию даже с постановлением пропустят.
– Или не факт, что потом выпустят, – усмехнулся Малютин.
– Послушайте, не надо придумывать себе дракона раньше, чем вы его увидели, – рассердилась Крылова. – Это же обычный коттеджный поселок. Хорошо, не самый обычный, – поправилась она, заметив, как дернулась вверх бровь на лице Дениса, – но из какого бы ведомства там ни была охрана, их всего несколько человек. Три, четыре. Не больше. Берите с собой Фишмана, его группу. Уж с их помощью вы и войти сможете и выйти. Главное, между «войти» и «выйти» не забудьте прихватить с собой Бородина.
– Не надо придумывать себе дракона, – все так же задумчиво повторил Михаил Григорьевич. – Красиво звучит! Смысл не очень понятен, но звучит красиво. Вы, Виктория Сергеевна, уж сильно не серчайте, но сперва все же объяснили бы нам, убогим, что такое вдруг переменилось, что вам так срочно Бородин понадобился. Оно ведь всегда хорошо, когда люди не просто ура кричат, да на амбразуру бегут. Хорошо, когда они понимают, ради чего это делают.