Дойдя до Пречистенских ворот, Вика немного поколебалась. В непродолжительном поединке между «прямо» и «немного правее», иными словами между Остоженкой и Пречистенкой победила первая. По ней можно было дойти прямо до метро «Парк культуры», откуда отправиться на «Авиамоторную» на запланированную встречу с хозяйкой квартиры.
Поравнявшись с особняком Кекушевой, на крыше которого гигантский медный лев величественно замер, созерцая проплывающие высоко в небе облака, Вика почувствовала, что устала. Уже отвыкшие от долгих пеших прогулок ноги настоятельно требовали отдыха и категорически возражали против перспективы, пусть и не очень долгой, поездки в переполненном вагоне метро, поэтому бросив еще один взгляд на грозного царя зверей, Крылова полезла в сумочку за телефоном.
Судя по данным приложения, поблизости находилось сразу несколько машин такси, и действительно, едва успела Вика отправить заявку, как рядом с ней затормозила желтая Камри, а спустя пятьдесят две минуты, преодолев наконец расстояние в девять с половиной километров, такси доставило свою пассажирку в пункт назначения.
Дом 15/3. Возведенная в середине прошлого века пятиэтажка с пристроенными гораздо позже внешними лифтовыми шахтами, окончательно изуродовавшими и без того не особо привлекательный фасад. Хозяйка квартиры приехала еще раньше, а потому спустя две минуты Крылова уже осматривала небольшую двухкомнатную квартиру с окнами, выходящими в тихий заросший старыми тополями двор. Оплатив за два месяца вперед, она получила взамен комплект ключей и, к счастью, довольно умеренную порцию наставлений, содержащих явные отсылки как к библейским заповедям, так и к уже почти забытым правилам социалистического общежития.
Оставшись одна, Вика еще раз обошла пустую квартиру, вернулась на кухню и села за обеденный стол лицом к окну. Теперь надо решить, что делать дальше. Вернее, как сделать. Ведь на самом деле, что делать, и так ясно. Надо поехать и привезти сюда свои вещи. Вся проблема в том, что для того чтобы привезти вещи в эту, съемную, квартиру, первым делом надо забрать их из другой квартиры. Из своей собственной. Что может быть проще? Вика задумчиво поскребла ногтем пятно на клеенке. Что может быть труднее, чем войти в ту дверь, которой ты так громко хлопнула? Пусть даже только для того, чтобы собрать вещи. Хотя как раз собирать вещи в присутствии Жорки будет труднее всего. Пятно никак не хотело оттираться, и Вика бросила взгляд в сторону раковины, надеясь увидеть на ее бортике тряпку для стола. Тряпка действительно обнаружилась. Немного смочив ее водой, Крылова принялась с ожесточением тереть клеенчатую поверхность. Что тут можно сделать? Попросить Мясоедова отправиться попить пива на детскую площадку? Вряд ли он согласится. Хотя, кто знает. Как понять, что в голове у человека, с которым ты не можешь найти взаимопонимания. Должно быть, весь секрет в том, что взаимопонимание – это что-то вроде двери с двумя замками, ключи от которых тоже находятся у двух разных людей. И откроется эта дверь, только если оба этого захотят. Разом. Одновременно. Без всяких этих: «Ты начинай без меня, а я завтра попробую». Нет, так это не работает.
– Не работает, – пробормотала вслух Вика и взглянула на темный экран лежащего на столе смартфона. Если бы только Жора сделал первый, пусть даже самый маленький шаг. Шажочек! Если бы он только намекнул на то, что она ему нужна, этого было бы достаточно. Ей бы хватило одной фразы, да что там фразы, одного короткого слова! Пусть даже не произнесенного. Написанного. Это же так просто. Разблокировать телефон, несколько раз коснуться появившейся на экране клавиатуры, нажать кнопку «отправить». Все! Как просто, но ведь скорее телефоны сами научатся сочинить и отправлять письма, чем Мясоедов согласится проявить то, что считает слабостью, а нормальные люди называют эмоциями. Разве сказать человеку, что он тебе нужен, это слабость?
Крылова коснулась пальцем смартфона. Молчит! То, порой совершенно некстати, разрывается от звонков и сообщений, а сейчас молчит. И телефон молчит, и Мясоедов.
– Ну и я помолчу, – Вика раздраженно щелкнула по стеклу ногтем, – раз все такие молчаливые.
Вскочив из-за стола, она подошла к окну и прижалась лбом к прохладному стеклу. Во дворе почти никого не было, только две молодые женщины прохаживались из стороны в сторону возле деревянной песочницы, в которой копошились два небольших пестрых комочка. Комочки эти при более внимательном рассмотрении оказались двумя малышами, оба в ярких шортиках и футболках, голову одного из карапузов украшала бандана, другой же прятался от солнца в тени белоснежной панамки. После минутного наблюдения, Вика пришла к выводу, что оба малыша были мальчиками двух, максимум двух с половиной лет отроду. Какое-то время оба мальчугана дружно лепили что-то из песка, затем их взгляды на современную песочную архитектуру кардинально разошлись, и в пылу творческой дискуссии один швырнул другому горсть песка прямо в лицо. В следующее мгновение двор наполнился отчаянным ревом, легко проникшим в квартиру сквозь приоткрытую форточку. Ревели оба. Первым испуганный и возмущенный вопль издал пострадавший, спустя секунду к нему присоединился обидчик, должно быть, решивший поддержать своего строительного партнера из чувства корпоративной солидарности. Прогуливавшиеся поблизости молодые мамочки синхронно метнулись каждая к своему чаду и вскоре детские крики сменились сперва вялой, но постепенно набирающей обороты перебранкой взрослых женщин.
Вика улыбнулась, разглядывая одного из малышей, который, быстро устав, задремал, прижавшись к матери, не обращая никакого внимания на разгоревшуюся словесную баталию. Счастливый, – улыбнулась Вика. Действительно, какая разница, что происходит вокруг, кто и какие звуки издает где-то рядом, если ты можешь прижаться всем телом к самому любимому человеку на свете и почувствовать себя абсолютно защищенным.
То, что произошло в следующие секунды, было удивительно для самой Вики. Отвернувшись от окна, она шагнула к столу и решительно схватила в руки молчащий смартфон. Разблокировать телефон, несколько раз коснуться появившейся на экране клавиатуры, нажать кнопку «отправить». Все!
Почувствовав охватившую вдруг ее слабость, Вика медленно опустилась на табуретку. Дело сделано. Теперь осталось дождаться ответной реакции. Если только она вообще будет. Вика с силой стиснула кулаки. Будет, конечно, будет. Не может не быть. И какая бы она ни была, эта реакция, ничего не останется, как с нею согласиться. Признать принятое им решение окончательным. Вика кивнула, пытаясь внушить самой себе хоть немного уверенности. Да, все будет так, как решит он.
Глава 26 Он
Он оторвался от плиты, на которой вяло бурлила закипевшая еще полчаса назад кастрюля с картошкой, и взглянул на внезапно оживший экран телефона. Сообщение. Интересно, что там. Надо же, его решили уведомить о предстоящем визите. Можно было и позвонить. Но нет, отделались электронным посланием. Конечно, трудно разговаривать с человеком, в отношении которого уже принято решение. Решение, из которого следует, что он и не человек вовсе, во всяком случае, не заслуживает того, чтобы к нему по-человечески относились. И без того с трудом сдерживаемая обида вдруг превратилась в перезревший гнойник и лопнула, мгновенно заполнив сознание и не оставив в нем место для всего остального. Ему показалось, что еще немного, и не выдержит уже черепная коробка. С глухим стоном он втянул голову в плечи, а затем изо всех сил стиснул руками, пытаясь защититься от той чудовищной силы, что бурлила где-то внутри. Эта сила, хотя и находилась внутри него, но ему не принадлежала. Он и раньше почти не мог ее контролировать, а сейчас она и вовсе вышла из-под любого контроля и причиняла неимоверную боль, становящуюся с каждым мгновением все сильнее и сильнее.
Зажмурившись, он попытался представить хоть что-то, что могло позволить ему ненадолго отвлечься от этой боли, пусть ненадолго, но вытеснить ее из головы, дать передышку. Воспоминания. У него же были воспоминания о том времени, когда он был счастлив. Да, точно, он еще что-то помнит. Вот он еще совсем маленький, должно быть года четыре, а может, уже пять, сейчас точно и не вспомнить. Он в детском саду, вернее на детской площадке на территории сада, куда после полдника вывели на прогулку всю их группу. На улице тепло, даже жарко. Еще бы, ведь это было, как сейчас, уже начало июня. Из одежды на нем только маленькие шортики, футболка и сандалии. Ах да, еще панамка! Он бегает по площадке вместе с другими мальчишками и вдруг замечает родителей, пришедших забрать его домой. Удивительно, они пришли вместе, такого почти никогда не было, и он счастлив, что видит их рядом: папу – высокого и сильного – и улыбающуюся маму, которая держит отца под руку. В одно мгновение он забывает обо всем и, резко сменив направление движения, мчится к родителям, что-то радостно выкрикивая. Ему надо пробежать не очень много, метров пятьдесят от силы. Мама делает несколько шагов навстречу и опускается на корточки, протягивая к нему руки. Видя это, он мчится еще быстрее, кажется, что так быстро он еще никогда не бегал. До маминых рук остается всего несколько шагов, когда он спотыкается и на полной скорости падает на асфальт, скользя по нему голыми коленями. Как же тогда было больно! Эту боль он помнит даже спустя несколько десятилетий. А кровь! Сколько было крови. И кожа, свисающая неровной бахромой с коленей. Помнится, он тогда кричал изо всех сил, когда эту бахрому аккуратно подрезали, потом промывали раны, обильно заливали их зеленкой и наконец забинтовывали. Как же ему было больно!
Он сильнее стиснул голову руками. Удивительно, но воспоминания о давнишней почти забытой боли немного ослабили те страдания, что терзали его сейчас. Странно, что он вспомнил именно этот случай, кажется, он собирался подумать о чем-то хорошем.
Зажмурившись еще сильнее, он погрузился в новые воспоминания, а когда наконец из них вынырнул, с удивлением понял, что просидел так почти час. Долго, дольше, чем он рассчитывал. Это значит, уже совсем скоро раздастся звонок в дверь. Хотя зачем звонить, когда можно открыть своим ключом? Точно, так и будет. Замок негромко щелкнет, дверь распахнется. И тогда на какое-то время в квартире их станет двое. Нет, это совсем не то, что ему нужно, а раз так, надо предпринять меры, чтобы этого не случилось.