Болдуин оглянулся на Ярдли.
– Возражение, ваша честь, – встав, сказала та. – Не имеет никакого отношения к данному делу.
– После моего следующего вопроса станет ясно, ваша честь, какое это имеет отношение к данному делу.
– Отклоняется. Продолжайте, агент Болдуин.
– «Через девять дней после смерти жертвы личность подозреваемого была установлена, – снова стал читать Болдуин. – Он вместе со своими родителями проживал в доме, расположенном в четырех домах к северу от дома жертвы, и страдал серьезным психическим расстройством. Афроамериканец сорока одного года, работает сторожем в местной школе. Не женат, в прошлом непродолжительные случайные связи. Коэффициент интеллекта равен девяноста. Были попытки самоубийства, на электронных устройствах найдена коллекция порнографии».
– Позвольте прервать вас здесь, агент Болдуин. Значит, Нолан полностью соответствует вашему психологическому профилю, не так ли?
Болдуин шумно выдохнул. Его лицо стало мрачным.
– Да, соответствует.
– И вы добились от него признательных показаний?
– Да, добился.
– И впоследствии Нолан был признан виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах и приговорен к пожизненному тюремному заключению?
– Да.
– Где же он сейчас?
Болдуин не отвел взгляд.
– Последнее, что я слышал, – Нолан жил в Розетта-Парке, снова работал охранником.
– Его выпустили на свободу? – с деланым изумлением спросил Астер.
– Выпустили.
– На самом деле его выпустили на свободу потому, что Центр защиты заключенных Роки-Маунтин произвел независимый анализ ДНК и обнаружил двенадцать различных ошибок в анализе, проведенном в лаборатории ФБР, который привязал образцы спермы к мистеру Нолану.
– Это произошло по вине лаборантки, но да, вы правы.
– И сколько еще дел запорола эта лаборантка?
– Точно мы сказать не можем.
– Сто? Двести?
– Скорее всего, значительно меньше. Ошибки были быстро обнаружены, и ее уволили примерно через два месяца работы.
– А за то убийство впоследствии был осужден другой человек, не так ли?
Болдуин замялся.
– Да.
– Некий мистер Брюс Хупер, мужчина, с которым была помолвлена жертва, правильно?
– Правильно.
– У мистера Хупера диплом социолога, так?
– Да.
– Он белый?
– Да.
– У него не было никаких психических заболеваний, и он неплохо трудился в городской администрации, так?
– Совершенно верно.
– И поймали его только потому, что он похвастался совершенным убийством знакомому, который заявил в полицию, да?
– Да.
– Итак, Хупер в конце концов признался, да?
– Признался.
– А Нолана выпустили на свободу?
– Да.
– Нолан оказался невиновным?
– Да, он был невиновен.
Астер подошел вплотную к Болдуину, буквально прикоснувшись к кафедре для свидетелей. Не вызывало сомнений, что этот вопрос очень чувствителен для Кейсона, и Астер сознательно старался вывести его из себя.
– Вы отправили невиновного человека в тюрьму до конца жизни.
– Это не…
– В том случае у вас были признательные показания. Майкл Закари признавался в совершении этого преступления?
Болдуин оглянулся на Ярдли.
– Нет. Не признавался.
– У вас были следы укуса от зубов убийцы. В данном случае следы укуса есть?
– Нет.
– У вас был анализ ДНК. ДНК доктора Закари была обнаружена на каком-либо из мест преступлений?
– Нет, мы не обнаружили его ДНК ни на одном месте.
– Но он соответствует психологическому профилю?
– Да.
– Нолан также соответствовал психологическому профилю, да?
Болдуин замялся.
– Да, соответствовал.
– Агент Болдуин, в настоящем деле у вас меньше улик против доктора Закари, чем было против Нолана, правильно?
Кейсон провел языком по губам.
– Ну, наверное, можно сказать и так.
– То есть доктор Закари может быть невиновен, но вы даже не станете рассматривать такую возможность, поскольку он полностью соответствует психологическому профилю?
– Профайлинг работает не так. Вы представляете всё в том свете, будто…
– Возможно ли, агент Болдуин, что перед вами сидит невиновный? – с вызовом произнес Астер, указывая на Закари. – Возможно ли, что доктор Закари невиновен, но вы этого не знаете, поскольку он соответствует составленному вами психологическому профилю?
– Нет, это не…
– Давая показания в суде против Нолана, вы были уверены в его виновности?
– Да, – выдохнул Болдуин.
– На сто процентов?
– Да.
– А сейчас насколько вы уверены в том, что доктор Закари совершил эти преступления, учитывая то, что у вас есть только какие-то шприцы и бинты, обнаруженные следователем, который в прошлом уже подбрасывал улики?
– Возражение, – сказала Ярдли.
– Отклоняется.
Отойдя от Болдуина, Астер оперся о кафедру. Глядя на присяжных, Ярдли не могла определить, насколько успешно ему удалось нарисовать картину федерального агента, излишне полагающегося на псевдонауку, и следователя, по каким-то причинам подставившего Майкла Закари.
– Агент Болдуин, вы были на сто процентов уверены в том, что Нолан виновен в убийстве. Если мерить в процентах, насколько вы уверены в вине мистера Закари?
– Я не могу назвать конкретную цифру.
– А вы попробуйте. Девяносто? Восемьдесят? Пять?
Они встретились взглядами.
– Я на сто процентов уверен, что мистер Закари совершил эти преступления, – шумно вздохнув, сказал Болдуин.
– На сто! Ого! Та же самая уверенность, как и тогда, когда осудили невиновного. Что ж, надеюсь, ради общественного блага планку когда-нибудь поднимут до ста десяти, чтобы вы не разрушили жизнь другим невиновным.
– Возражение.
– У меня всё. Больше нет вопросов к свидетелю.
После этого Уэстон объявил, что на сегодня заседание закончено, сославшись на причины личного характера, и предложил продолжить завтра утром. Подойдя к Ярдли, Астер сказал:
– Мы по-прежнему согласны на непредумышленное убийство.
– По-моему, Дилан, мало что изменилось.
– Шутишь? Присяжные думают, что твой следователь – машина по фабрикации улик, а составленный Болдуином профиль с таким же успехом может описывать Багза Банни[42]. И подожди, я еще вызову сюда Такера Фарра и расспрошу его о том, как он похитил и пытался изнасиловать четырнадцатилетнюю девочку.
– Это не очевидно.
– Вопрос не в этом. Он стоит так: есть ли разумные основания для сомнения? Ты точно хочешь рискнуть? Присяжные ведь могут просто отпустить Закари на все четыре стороны.
Ярдли закинула ремешок портфеля на плечо.
– Я над этим подумаю.
Глава 58
Джессика покинула здание суда, однако возвращаться к себе в кабинет ей не хотелось. В окружной прокуратуре к ней относились достаточно дружелюбно, однако чувствовалось, что она посторонняя. Провести всего одно дело и уйти. Ее никогда не приглашали пообедать вместе, никто не рассказывал ей про покер и выезды на природу, а иногда при ее появлении люди умолкали.
Вернувшись домой, Ярдли быстро приготовила ужин из пирога с заварным кремом и жареной картошки и села за стол. Тэра вернулась домой в семь с небольшим и, скинув с плеч рюкзачок, швырнула его на пол.
– О господи, как же я устала!
Ярдли смотрела на нее, гадая, как завести разговор о ее отце и о том, что она делает с его картинами. Вместо этого она сказала:
– День выдался напряженный?
Схватив ломтик жареной картошки, Тэра отправила его в рот и села за стол.
– Мы разрабатываем алгоритм медицинской диагностики, понимаешь? Но этот Джаред – он говорит, что больным это не понравится, так как никто не хочет, чтобы диагноз ставила машина.
– Ты работаешь над такой сложной темой?
– Ну, помогаю по мелочам. Делаю то, что доверяют новичкам. Но работы выше крыши, потому что это долбаное начальство не знает, что ему нужно. Одни хотят совершить революцию в медицине, но другие довольствовались бы тем, чтобы содрать чужую идею и срубить денег.
Ярдли наблюдала за своей дочерью, за тем, как у нее загорелись глаза и залилось румянцем лицо. Ей хотелось понять, объяснялся ли этот энтузиазм одной лишь молодостью. Сама она когда-либо испытывала то же чувство, когда была начинающим фотографом или, быть может, даже когда вела в суде свое первое дело? Джессика гадала, помогут ли переезд и новая жизнь снова почувствовать это.
В конце концов она так ничего и не сказала про Эдди Кэла. Они поужинали вдвоем, разговаривая обо всем, кроме работы, а потом Ярдли легла на диван почитать, а Тэра отправилась в душ. Позвонил Болдуин, спрашивая, можно ли ему приехать и поговорить, и вскоре появился сам, по-прежнему в костюме. В руках у него было две бутылки импортного пива, одну из которых он вручил Ярдли.
– За то, что прервал твой ужин.
Они вышли на балкон.
– Как ты? – спросила Джессика. – Вид у тебя измученный.
Они сели. Болдуин откупорил пиво и отпил глоток.
– Не высыпаюсь. Мое выступление в суде получилось неважным, да?
– Все прошло замечательно.
– Это дело Нолана… получилась полная задница. Лаборантка облажалась, я облажался, одонтолог[43] и прокурор облажались, а Нолан полностью соответствовал профилю. – Он покачал головой. – Столько раз это срабатывало… но Астер вытащил единственный плохой пример и представил все как шарлатанство.
– Не бери в голову. Я представлю десяток дел, когда психологический профиль помог задержать преступника, и ты сможешь выступать перед присяжными столько, сколько пожелаешь. Только подготовься.
– Мой начальник также считает это полной чушью… – Болдуин вздохнул. – Он заставляет меня заниматься делами, в которых нет ничего, кроме гор документов. Полностью занимает мое время. Так что по сравнению с этим потерпеть часок издевательств в суде – не так уж и плохо.