Наступило утро, горожане собрались рано, у всех желудки затянуты в узел, не до кофе. Одна из старшин должна была обходить костер, собирать камушки один за другим и выкликать имена. Если какого-то камушка не окажется… что ж, все они знали, что это означает. На Нос-Галан-Гиф следующего года этот человек свой камушек у костра не положит, будет лежать под другим камнем, будет разлагаться в могиле.
По крайней мере, так говорили. Но был один фокус, и Ланс знал это.
Кейнзвилльским детям никто не объяснял, что означает обряд Коэлсерф. Это было бы жестоко, они бы потом ночь не спали в страхе, что родители или другие близкие не услышат их имена, когда их будут выкликать на следующее утро. В двенадцать лет Ланс подслушал разговор других ребят об этом, и сама мысль стала для него потрясением. Как будто придуманные им приметы и ритуалы сгустились в простое совершенство – защита от неопределенности будущего. Проживет ли он еще год? Этот обряд скажет ему об этом. Каждый год он сможет отвечать на этот вопрос.
В прошлом году после своего тринадцатого дня рождения Ланс положил свой камушек… и с высот полного владения ситуацией рухнул в глубины темнейших сомнений: он понял, что придется ждать рассвета, только тогда можно было выяснить, будет ли он жить.
Он не мог ждать.
Он прокрался к костру и нашел свой камень. Затем спрятался в тени, ждал и наблюдал за местом, где он лежал. Несколько раз, как ему показалось, что-то мелькнуло в кольце камней. Он решил, что видел, как исчез один камень. Ланс уже собирался пойти и проверить, как вдруг услышал шаги. Стоя в густой тени, он увидел появившуюся у костра фигуру в черном.
Жнец. Смерть. Пришла взять свое.
В ужасе Ланс наблюдал, как фигура в капюшоне обходит костер. Она согнулась, запустила руку в карман своих просторных черных одежд и вытащила камень.
Затем достала фломастер, написала что-то на камне и положила его на свободное место. Так повторялось еще два раза. Затем она выпрямилась, и под капюшоном Ланс увидел морщинистое лицо одной из старшин.
Ланс не шевелился, пока женщина не ушла, и затем, не останавливаясь, побежал домой.
На следующий год Ланс понял, что именно он видел. Фокус на Коэлсерф. Истина насчет судьбы и определенности.
Старшины не забирали камни. Они заменяли их. По крайней мере, некоторые. Каждый раз на утро Калан-Гифа нескольких камней обязательно не достанет. По окончании обряда старшины заговорят. Предостерегут.
Если вы не услышали свое имя, ваш жребий брошен. Но помните: нет такой судьбы, которую нельзя изменить. Слушайте внимательно. Следите за своим здоровьем. Подумайте о своей жизни. Выясните, почему ваш камень исчез, и, пока не поздно, поправьте в своей жизни что сможете.
А что же те, чьи камни исчезли? Отсутствие камня редко кого-либо удивляло. Это были люди, которые слишком много ели, слишком усердно работали, слишком мало двигались, пили сверх меры и вообще вели жизнь, сопряженную с высоким риском.
Старшины использовали Коэлсерф не для того, чтобы напугать людей, но чтобы встряхнуть их и вывести из состояния благодушия.
Смерть у твоего порога. Сделай что-нибудь, чтобы ее предотвратить.
Кто-то прислушивался к такому совету, кто-то нет.
Что же касается людей, камни которых заменяли старшины, их смерть невозможно было предотвратить. Несчастные случаи и трагедии. Никто и никогда не задумывался, почему обряд Коэлсерф их не предвидел. Предполагалось, что они непредсказуемы, что обряд не гарантирует вам еще год жизни, но просто указывает, что вы на верном пути.
Ланс знал, что старшины заменят камень Сеанны. Она будет думать, что у нее есть еще год. Но у нее не было года.
Он снова улыбнулся. У него стало сосать под ложечкой, это ощущение требовало, чтобы он не совершил ошибки. Он достал камень и поднял его, чтобы рассмотреть в лунном свете.
Сеанна Уолш.
Этот камень станет ее надгробным. Сеанна Уолш, «Покойся с миром».
Ланс хихикнул. Никогда эпитафия не бывала более кстати. Он сам будет покоиться с миром, когда Сеанны Уолш не станет.
Он убрал камень, убедился, что тот оказался на самом дне кармана и не выпадет, и направился по улице, шедшей по берегу. Дойдя до конца, он остановился, будто Hwch Ddu Gwta выскочит на него так же, как прежде выскакивала, пугая детей.
Он улыбнулся этой мысли. Взрослые, игравшие эту роль, давно ушли, улица и парк были безлюдны и тихи. Он сделал еще шаг и…
По нему скользнула чья-то тень.
Ланс посмотрел вверх и увидел пронесшуюся над его головой сову. Птица села на ограду детской площадки, на столбик, увенчанный литой головой химеры. Ланс пошел дальше к площади. Сова проводила его немигающими глазами.
Ланс стиснул камень в кармане. Голова совы повернулась ему вслед, она по-прежнему следила за ним. Чтобы попасть на улицу, ведшую к его дому, Лансу пришлось обогнуть детскую площадку. Голова совы продолжала поворачиваться. Ланс тоже не сводил с нее глаз, готовый броситься в сторону, если она нападет на него.
Он понимал, что это глупо. В Кейнзвилле совы были всегда. В темное время суток он замечал их возле горгулий, будто они вместе бодрствуют и следят за людьми. Их присутствие всегда прогоняло страх от того, что он вне дома после наступления темноты. Совы и горгульи стояли на страже, поэтому он считал себя в безопасности.
Но сегодня он не чувствовал себя в безопасности.
Когда в кустах за детской площадкой зашуршало, Ланс остановился так резко, что едва не упал, и взмахнул рукой, чтобы удержаться на ногах. Перед этим рука в кармане сжимала камень, который со стуком упал на землю.
Шуршание прекратилось.
Ланс выпрямился и стоял неподвижно, вглядываясь в темноту. Через мгновение он смог рассмотреть полускрытую за кустами фигуру. Что-то черное на четвереньках.
Hwch Ddu Gwta. Черная бесхвостая свинья.
Ланс резко встряхнул головой, устыдившись самой этой мысли. В самом деле? Какое бы волшебство ни творилось на Нос-Галан-Гиф, никто к нему всерьез не относился.
Бесхвостая черная свинья настигнет последнего.
Уж много лет ни один ребенок не умирал в Кейнзвилле и уж особенно на Нос-Галан-Гиф. Ланс подумал, что его пугают собственные фантазии.
Он сделал шаг к упавшему камню Сеанны, нагнулся, чтобы его поднять. В это время из кустов раздался храп. Ланс вздрогнул, выпрямился и забыл о камне. Странной формы низкая фигура, сгорбленная и в черной одежде, поднялась из-за кустов, заставив Ланса вспомнить о безголовой женщине, сопровождавшей черную свинью.
Фигура двинулась к нему, обходя куст, Ланс попятился, подняв руки, чтобы защититься.
– Да ты, должно быть, шутишь со мной, – сказала Сеанна. – Какого черта ты здесь делаешь?
Ланс разинул рот.
Но она опередила его, сказав:
– Глупый вопрос. Ты следишь за мной. Подкрадываешься ко мне. Снова.
– Я…
– Ты просто не понял намека, верно? – сказала она и сделала шаг к нему. – Я не заинтересована, Ланс Миллер. Думаешь так привлечь мое внимание? Это только злит меня, а ты ведь на самом деле не хочешь сердить…
Она прикоснулась носком обуви к своему камню и остановилась. Оба они замерли.
Тишина.
Сердце у Ланса колотилось, все в нем требовало, чтобы он бросился к этому камню и схватил его. Но он не мог пошевельнуться. Совершенно не мог.
Сеанна нагнулась и подняла гладкий камушек.
– Это… – ее бледное лицо вдруг покраснело. – Ты украл мой камень?
– Нет, я…
– Говорю тебе, что не заинтересована, а ты украл мой камень, чтобы наказать меня за это? Хотел, чтобы я целый год думала, что умру?
Она быстро преодолела разделявшее их расстояние.
– Трусливый придурок. У тебя не хватает даже смелости открыто угрожать мне. Все расскажу старшинам. Сама больше не буду с тобой разбираться. Пусть этим займется городской совет.
Она отвернулась, держа в руке камень, и тут Ланс обрел способность двигаться. Он бросился к ней и ударил по уродливому лицу. Схватил за волосы и потянул на себя, чтобы ударить этим уродливым лицом о землю.
Колотить им, пока она не умоется кровью. Колотить, пока она не потеряет способность открывать свой грязный рот. Колотить, пока мозги не вывалятся. Пока он не станет свободным.
И все это время, пока он возил ее лицом в грязи, он ждал ее крика, который бы говорил о ее боли, о ее страхе.
Но Сеанна не проронила ни звука.
Он снова дернул ее за волосы и…
Сеанна вырвалась из его рук и перекатилась на спину. Из разбитого носа текла кровь. Она подняла руку, и он увидел, что в ней что-то зажато. Камень. Большой. Она с размаху ударила им сбоку по голове Ланса, и все потемнело.
Открыв глаза, Ланс увидел над собой луну.
Как он может видеть луну, лежа в постели?
И почему ему кажется, будто он лежит?
На земле. Он сел и вспомнил Сеанну с камнем. Сеанна, камень с острыми краями. Как она ударила его этим камнем по голове.
Он вскочил на ноги и огляделся. Сердце бешено колотилось.
Он был один рядом с детской площадкой.
Черт возьми, нет. Нет, нет и нет. Он не мог позволить, чтобы она рассказала старшинам.
Сеанна, возможно, думала, что он лишь пытается напугать ее, но старшины узнают правду, а не узнают, так Роуз им расскажет.
Все это было ловушкой. Сеанна заставила его взять ее камень и пряталась, чтобы уличить его в этом. Какой ей еще смысл быть тут?
Ее вина. Всецело ее.
С улицы донесся шум шагов.
Сеанна несла свой камень обратно к костру.
У него еще оставалось время, чтобы остановить ее. Остановить ее и заставить заплатить за сыгранную с ним шутку. Чтобы избавиться от нее, он не станет полагаться на старую магию. Она права, это путь труса. Он сделает все сам. Ланс посмотрел на камень, которым она ударила его.
Справедливость.
Он поднял его, пошел к Мейн-стрит и уже должен был выйти на нее, когда у него над головой пролетела тень. Он посмотрел вверх, рассчитывая увидеть сову, но успел заметить то, что походило на…