– Я думал… Я хочу сказать, я знал, что Рич упоминал об этом портрете в своем рассказе, но я думал, он это сочинил.
– Я тоже так думала, – говорит Сейра. – Трудно поверить, что это правда, верно? Как будто что-то из фильма ужасов.
– Кто же это нарисовал? – Я не могу оторваться от портрета, который в некоторых отношениях не отличается от того, что я видел прежде, в прочих же отличается существенно. Еще более странно, что изображенная женщина очень похожа на Изабель. – Я хочу сказать, нет ли у Изабель друзей-художников?
– Она поклялась мне, что это не она, – говорит Сейра и кликает мышью по значку «воспроизведение». Камера панорамирует стену галереи и берет крупным планом Изабель.
– Очень смешно, – недовольно говорит она.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Кристи.
– Думаешь, я не знаю, что это?
– Изабель, – говорит Сейра, – это не мы нарисовали.
– Да, верно, – говорит Изабель.
– Серьезно, – говорит Кристи.
– Думаешь, мы это как-то подстроили? – говорит Прийа Субрамани.
– Естественно, – отвечает Изабель. – А как иначе объяснить сходство?
– Хм… кто-то нарисовал, – говорит Чэд. – Но это не кто-то из нас.
– Ты уверен? – говорит Изабель.
– Да, – отвечает Чэд. – Если мои друзья говорят, что чего-то не делали, я им верю.
– Какой нам смысл? – говорит Сейра. – Зачем нам рисовать и потом лгать, будто это не мы?
Сомнение смягчает выражение лица Изабель, но она уже столько инвестировала в этот спор, что не может уступить. К тому же она не хочет допускать, что члены съемочной группы говорят правду, поскольку в таком случае придется рассматривать последствия этого.
– Ладно, – говорит она и отворачивается.
Камера берет крупным планом лицо Сейры, которая через поджатые губы выпускает струю воздуха и закатывает глаза.
– Пожалуй, не следовало показывать этот кусок, – говорит она и постукивает пальцем по тачпэду, так что изображение на экране застывает. – Когда по возвращении из шахты мы отсматривали снятый материл, Кристи предположила, что Изабель может иметь отношение к появлению того рисунка. Я ей ответила, что это невозможно, что ее подозрение смешно. Разве она не видела реакции Изабель на рисунок? Когда группа собралась на просмотр того, что подготовили мы с Кристи, она напрямик спросила Изабель о портрете. Я не мешала, и, должна признать, мне было любопытно. Изабель изобразила искреннее удивление, показавшееся мне достаточно убедительным, чтобы я ей поверила. Впрочем, если учесть ее великолепную актерскую игру в фильме «Заблудившиеся во тьме», то можно и усомниться.
– Зачем ей это могло понадобиться?
– Чтобы подкрепить правдивость истории, которая нас туда привела, это во‐первых, – отвечает Сейра.
– Ну, не знаю, – говорю я. – Я бы сказал, что это несколько чересчур.
– Ну да. – Сейра с помощью ускоренного воспроизведения перематывает фильм еще на десять минут вперед. На экране съемочная группа поспешно проходит через две просторных выработки в шахте, их плоские потолки покоятся на каменных колоннах толщиной со ствол старого дерева. Во втором «зале» лучи фонариков освещают справа от камеры какую-то форму, похожую на кучу тряпок. Группа пересекает зал по направлению к этой куче, продолжая светить на нее фонариками. По мере приближения к ней становится видно, что это туша большого животного. Когда группа останавливается возле него, Сейра возвращает воспроизведение фильма к нормальной скорости.
– …это? – говорит Чэд.
– По-моему, медведь, – говорит Сейра.
– Исключено, – говорит Кристи.
– Тут могут быть медведи? – спрашивает Прийа.
– Да, – говорит Джордж, – барибалы. – Он отделяется от остальных и обходит вокруг туши.
– Осторожно, – говорит Прийа.
– Да, Джордж, – говорит Чэд, – не рискуй.
– Расслабьтесь, – говорит Джордж. – Эта тварь давным-давно мертва. – Он присаживается на корточки возле головы медведя, и, водя фонариком, освещает разные части туши. Вдруг глаза его суживаются.
– Что за черт?! – говорит он.
– Что? – говорит Сейра.
– В чем дело? – спрашивает Прийа.
– Судя по всему, – говорит Джордж, – кто-то вырвал горло этому властелину леса.
– Это странно? – говорит Чэд.
– Кто бы это мог быть? – говорит Кристи.
– Понятия не имею, – говорит Джордж. – Может, другой медведь. Или пума.
– Погодите-ка, хочу посмотреть, – говорит Кристи. Ведя съемку, она обходит тушу, лежащую на брюхе, и оказывается рядом с сидящим на корточках Джорджем, который светит фонариком на голову медведя. Глаза последнего усохли и ушли в глубь глазниц, зубы оскалены. Правого клыка нет, челюсть, из которой он выступал, разворочена и покрыта черной, давно запекшейся кровью. Часть кожи на толстой шее животного висит клоками, обнажая засохшие мускулы и беловатые позвонки.
– Господи, – говорит Кристи.
– Крови должно было бы быть больше, – говорит Джордж. Он освещает фонариком пол вокруг туши, в пыли и на камне крови нет. – Гм.
– И что это значит? – спрашивает Прийа.
– А не могли это быть, ну, не знаю, браконьеры? – говорит Чэд.
– На барибалов можно охотиться, – говорит Джордж. – Нужна лицензия, но уж если его убили по ошибке, нет нужды так утруждать себя, чтобы скрыть тушу. Я уж не говорю, что не представляю, какое оружие могло бы нанести такую рану.
– Может, его подстрелили, – говорит Чэд, – он сюда спрятался, а другой медведь его добил.
Джордж пожимает плечами.
– Все может быть. Однако твоя версия не объясняет отсутствие крови.
– Не нравится мне это, – говорит Кристи.
– Эй, послушайте, – говорит Прийа, – а где Изабель?
Сейра останавливает воспроизведение фильма.
– А что случилось с Изабель? – спрашиваю я.
– Она… отошла, – говорит Сейра.
– В шахте?
– Ну да, – говорит Сейра. – Так все подумали.
– И куда же она пошла?
– До самого конца шахты, а потом еще дальше. От конца галереи отходит несколько пещер естественного происхождения. Большую часть времени мы потратили как раз на то, что искали ее – около пятнадцати часов. – Следующие двадцать минут фильма представляют собой несколько сцен, отстоящих друг от друга в реальном времени на интервал от получаса до полутора часов. Выражение лиц участников съемочной группы меняется от недовольного, усталого или напряженного до встревоженного.
– У нас было кое-что из еды и питья, но немного – мы не рассчитывали оставаться под землей более двух-трех часов. И то и другое кончилось довольно быстро. Вскоре после этого Чэду пришло в голову, что надо бы повернуть обратно и выйти из шахты, где можно было бы запросить помощи, чтобы прислали профессионалов, которые бы нашли Изабель. Мысль о том, чтобы оставить ее одну в шахте, приводила Кристи в ужас. Другие вроде бы согласились, но мы продолжали двигаться в глубь шахты. Изабель оставила довольно заметные следы, и мы надеялись догнать ее, хотя раза два пришлось эти следы отыскивать. Наконец мы дошли вот до этого места.
Сейра ударяет пальцем по тачпэду. На экране виден ход, упирающийся в небольшое, неглубокое расширение, заваленное мусором: рядами стоят заржавевшие бочки, надписи на них, сообщающие о содержимом, давно отслоились и осыпались; тут же картонные коробки разной степени сохранности, покрытые плесенью; лопаты и кирки, мумифицированные в пыльной паутине; покосившаяся стопка из восьми-девяти шахтерских касок.
– Вот черт, – говорит Сейра.
– Что будем дальше делать? – спрашивает Чэд.
– Возвращаться, – отвечает Джордж. – Посмотрим, найдем ли мы дорогу от последней развилки.
– Погодите, – говорит Кристи. Камера снимает пространство за ближайшим к стене рядом бочек. По мере движения камеры с прикрепленным к ней источником света движутся и тени бочек. Наконец в стене становится видно углубление. – Ребята, – говорит Кристи, направляя на него свет от камеры. Углубление очертаниями напоминает контуры человека и ведет в лаз, по которому можно пройти. Дальний его конец теряется в темноте.
– Что это? – спрашивает Сейра.
– Туннель какой-то, – говорит Кристи. Камера делает наезд на вход в него.
– Что ты делаешь? – говорит Сейра.
– Подождите, – говорит Кристи. Изображение на экране сильно раскачивается – она пробирается в лаз.
– Эй, – зовет Джордж.
Кристи с камерой оказываются в расширении туннеля. Изогнутые стены расходятся перед более широким выходом. Камера снимает пол, усыпанный разнообразными камнями, среди которых протоптана тропинка.
– Ребята! – кричит Кристи.
Затем на экране появляется Прийа, выбирающаяся из этого туннеля. Чэд помогает ей подняться на ноги. Джордж, находящийся слева от камеры, говорит:
– Мы точно этого хотим?
– Нет, – говорит Чэд.
– Не знаю, – говорит Прийа.
– Хотите оставить Изабель здесь, в темноте? – спрашивает Кристи.
– Стоит проверить, – говорит Сейра. – Пройдем еще немного. Если не найдем следов, повернем обратно.
– Какого вообще хрена она здесь делает? – говорит Прийа.
– Вот найдем Изабель и спросим, – говорит Сейра.
Следующая сцена: на экране стоят участники съемочной группы, окруженные темнотой. Где она заканчивается, где ее граница, неясно – лучи фонариков ее не достигают. Потолок и стены также не видны. Виден лишь каменный пол, на котором стоят участники съемочной группы.
– Эй, Изабель! – кричат Чэд и Кристи, но им отвечает лишь эхо, да и то еле слышно.
– Где мы? – спрашивает Прийа. Никто не отвечает.
В следующей сцене у самого правого края экрана появляется какое-то свечение.
– Эй, – говорит Кристи, направляя на него камеру. – Смотрите. – Фонарики остальных участников съемочной группы направляются туда же.
– Какого?.. – говорит Прийа.
– Выглядит как зуб, – говорит Сейра.
– Это сталагмит, – говорит Джордж. – Или сталактит. Я их путаю. Либо одно, либо другое, но это не зуб.
– Это не сталагмит, – говорит Чэд. – Поверхностная текстура не та. Кроме того, сталактиты и сталагмиты встречаются обычно парами и даже группами. А где тут другие?