Костя стал объяснять:
– Вот смотри. Почти в центре Москвы устраивается нечто такое, что могло бы стать предметом зависти настоящих киношников. Трюки, взрывы, стрельба, ограбление, и в результате – крупная сумма как в воду канула. Это тебе не обыкновенный «скачок», не просто – «кошелек или жизнь».
– Ну, это понятно.
– Хорошо, что понятно. Теперь смотри дальше. Пострадал не один банк, а несколько – и все мощные, с солидной клиентурой, словно застрахованные от неприятностей, пользующиеся уважением и у клиентов, и у партнеров, так?
– Сто процентов. И что?
– Как ты думаешь, для чего создана наша специальная оперативно-следственная группа «Пантера»?
– Но ты ведь говорил нам с Грязновым. Опасность велика, да и Портнов этот…
Меркулов вдруг обрадовался, словно я чем-то его порадовал.
– Вот именно, Саша! – воскликнул он. – Опасность! Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Этот Портнов представляет самую настоящую опасность, причем не только для этих банков конкретно, но и для экономики страны в целом.
– Минутку! – перебил я. – Во-первых, никто еще не доказал, что за всеми этими ограблениями обязательно стоит Портнов. Во-вторых, про экономику страны: трудно поверить, что Россию может погубить какой-то ничтожный уголовник, пусть даже и вор в законе.
– Он не ничтожный уголовник, – возразил Костя. – К сожалению. У него большие возможности и, как это ни прискорбно, самые тесные связи где-то наверху.
– Господин заместитель Генерального прокурора! – остановил его я. – Вы понимаете, что я впервые в жизни слышу от вас пока ничем не подкрепленные утверждения? Как насчет презумпции невиновности?
Меркулов не улыбнулся, хотя я этого ждал, серьезно смотрел на меня.
– Именно из-за презумпции невиновности, – сказал он, – Портнов до сих пор на свободе. И мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что доказать его виновность в совершении преступлений на территории нашей страны будет очень сложно. Это дело повышенной трудности, так сказать. Именно поэтому, Саша, и была создана «Пантера».
– Столько человек только для того, чтобы доказать причастность одного человека к преступлениям последнего времени?
– Хочешь – называй это так, – согласился со мной Меркулов. – Но я хочу, чтобы ты отчетливо понимал всю серьезность ситуации. Портнов – очень опасный противник. Сейчас ты занимаешься конкретно преступлениями в банковской сфере, которые так переполошили наших банкиров. Формально ты занимаешься этими преступлениями, и, как мы уже когда-то говорили, никакой связи между этими делами и деятельностью Портнова нет. Но ты, Саша, должен уделить особое внимание этой личности. Ты понял меня?
– Можно вопрос?
– Конечно.
– Что ты так волнуешься, Костя? Ты никогда так не убеждал меня в серьезности того или иного дела. Имелось в виду, что я все понимаю. А сегодня ты просто затерроризировал меня своими предупреждениями. Что ты так волнуешься, Костя?
Меркулов вздохнул и ответил:
– Иди работай, Саша.
Председатель Бета-банка Александр Аркадьевич Горшенев выглядел растерянным.
Он даже не заметил, когда я вошел в его огромный, размером с баскетбольную площадку, кабинет. Держал в руках какую-то бумагу и читал ее, шевеля губами.
– Здравствуйте, – сказал я.
Он поднял на меня глаза и вскочил.
– Здравствуйте! – выдохнул он. – Извините меня, но… Знаете, это уже слишком.
– Что именно?
Он протянул мне то, что читал:
– Только что получили по факсу.
Я взял в руки лист и прочитал следующее: «Если вы хотите получить полную информацию о том, кто грабит ваши банки, приготовьте сто тысяч долларов. В милицию заявлять не советую. Так вы никогда свои денежки не вернете. Следующее сообщение – в восемнадцать часов. Доброжелатель».
Я машинально посмотрел на часы: половина второго.
– Вы действительно получили это только что? – спросил я Горшенева.
– Да.
Собственно, не верить ему у меня не было оснований.
– Интересно, – пробормотал я. – Прямо рояль в кустах, не правда ли?
– Мне это только что принесла секретарша, – сказал Горшенев. – Обычно сообщения, пришедшие по факсу, она приносит мне к концу обеденного перерыва, если они заслуживают внимания. Обед у нас с часу до двух, а эту бумагу она принесла сразу, как только та вышла из аппарата.
– Я понимаю ее, – сказал я. – Это и впрямь срочное сообщение.
Интересный поворот, думал я. Если банки грабит Портнов, значит, в его окружении появился человек, которому срочно понадобились деньги, и он хочет продать информацию о своем шефе. Если все, что мы знаем о Феликсе Михайловиче, соответствует истине, таких он не держит, хотя ручаться нельзя ни за кого. Тем более сто тысяч долларов – большие деньги, очень большие.
А собственно, чего я философствую? Работать надо.
– Можно воспользоваться вашим телефоном? – спросил я Горшенева.
– Конечно.
Я быстро набрал номер Грязнова:
– Алло, Слава, это Турецкий.
– Слушаю тебя, Саша, – ответил Грязнов.
– Тут кое-что важное, – сказал я, глядя на верхнюю половину листа, где были выходные данные факса, который отправил это послание. – Не мог бы ты помочь мне определить местонахождение одного факса?
– Диктуй, – отозвался Грязнов.
Я продиктовал ему цифры с листа и напомнил:
– Это срочно.
– Ты где? – спросил он.
– У Горшенева.
– Понятно. Жди.
Я положил трубку и повернулся к Александру Аркадьевичу. Тот смотрел на меня так, будто я только что арестовал грабителя его банка.
– Вы хотите вычислить его, да? – спросил он.
Я сделал уклончивый жест рукой:
– Работаем. У меня есть к вам кое-какие вопросы, Александр Аркадьевич.
– Охотно отвечу.
– В день, когда произошло ограбление вашего банка, вы обналичили большую сумму денег.
– Очень большую, – согласился Горшенев. – В рублях и валюте.
– Сумма составляла…
– Семнадцать миллиардов рублей и восемь миллионов пятьсот тысяч долларов, – подсказал Александр Аркадьевич.
Прочитав эту цифру в материалах дела, я уже пережил ее величину, поэтому сейчас воспринял ее спокойно.
– Немалые деньги, – заметил я.
Горшенев промолчал.
– С какой целью вы обналичивали эти деньги? – спросил я. – Разве нельзя было их просто перевести на нужный счет?
– Дело вот в чем. Неплатежи в наше время стали самым настоящим бичом. Зарплату людям не выдают по нескольку месяцев…
– Да уж, – не удержался я.
– Как вы знаете, – продолжал он, – в Приморском крае создалась крайне неблагоприятная ситуация. Еще немного – и там отключат электроэнергию. Люди останутся без электричества, встанут предприятия и так далее в этом духе. Я не буду читать вам лекцию про энергетический кризис и последствия, которые он может вызвать…
– Не надо.
– Ну вот. Правительство послало им деньги, чтобы хоть как-то смягчить ситуацию, но они, эти деньги, не дошли до адресата. Затерялись в дороге. Где-то на каком-то этапе их просто бессовестно прокручивают.
– И вы так спокойно об этом говорите?
– А что я могу?
– Да. – Я был недоволен собой, что перебиваю его не совсем по существу. – Вы правы, это дело скорее нашей епархии, чем вашей.
Горшенев продолжал:
– Недавно губернатор края был у нас. Мы заключили с ним договор, подробности которого я пока опущу, это сейчас не важно. Важно то, что мы договорились кое о чем на взаимовыгодных условиях. Губернатор предоставил для перевозки денег свой личный самолет и охрану. Но инкассаторская машина, как вам известно, до аэропорта не доехала.
– Сколько человек было посвящено в подробности сделки? – спросил я.
Горшенев пожал плечами:
– Я и наш генеральный директор – с нашей стороны. Ну и Кондратенко, естественно. Губернатор.
– И все? – недоверчиво спросил я. – А охрана, экипаж самолета были не в курсе того, что им предстоит перевозить?
– Абсолютно! – твердо ответил Горшенев. – Мы подготовили наличные и практически за минуту до того, как начали грузить их в инкассаторскую машину, произвели на компьютере необходимые операции. Никто бы не смог их проследить, а даже если бы и смог – не успел бы ничего организовать. Это просто физически невозможно.
– Вы не поняли, – сказал я. – Я спрашиваю вас об охране и экипаже самолета.
– Они просто должны были сопровождать Кондратенко, – покачал головой Горшенев. – Он как бы летел обратно, домой. Никто не был в курсе того, что именно могло быть в самолете. Кроме нас троих, разумеется.
– Я хотел бы поговорить с остальными двумя.
– Нет ничего проще. Кондратенко, разумеется, не уехал никуда, остался в Москве. Живет он в гостинице «Рэдиссон-Славянская». Что касается нашего генерального директора, то он подъедет в банк где-то часам к трем.
– Как его зовут?
– Меркурьев Олег Васильевич.
Я записал это имя.
– Спасибо, – поблагодарил я Александра Аркадьевича. – Он сможет зайти к нам в прокуратуру?
– Если это нужно…
– Разумеется, нужно.
– Конечно, он придет, – с заметным напряжением в голосе проговорил Горшенев.
Честно говоря, мне его тон не понравился.
– Если нужно, – заявил я, – я пришлю ему повестку. Это обязательно?
Он посмотрел на меня испуганно:
– Ну что вы. Конечно, нет.
И в эту минуту на его столе заговорил селектор, причем весьма приятным голоском молодой девицы:
– Александр Аркадьевич! Вам звонят из Московского уголовного розыска. Спрашивают господина Турецкого.
Горшенев снял трубку и передал ее мне.
– Мы нашли его, Саша, – услышал я голос Грязнова. – Некий Хащенко Алексей Алексеевич.
– Адрес?
– Не гони лошадей. Мы поедем туда вместе.
– Я собираюсь это сделать прямо сейчас.
– Не сомневаюсь, – ответил Грязнов. – Я уже на полпути к тебе. Звоню из машины.
– Это что – так серьезно?
Вопрос мой остался без ответа.
– Если ты там закончил, – распорядился Грязнов, – то можешь выходить к подъезду. Мы будем там через семь-восемь минут.