— До сих пор я не имел этого удовольствия, — ответил он.
— И насколько я знаю Лаблаша, вы никогда не отыграетесь у него, — вмешалась миссис Аббот. — Он нелегко расстается с деньгами. Во дни наших дедов всякая смелая игра считалась принадлежностью джентльмена, и если б вы с Джоном жили тогда, то добивались бы престола.
— Или попали бы на большую дорогу, — возразил Беннингфорд. — Но вы знаете, что и там надо было оставаться джентльменом.
Он усмехнулся со своей обычной ленивой манерой. Его смелые, проницательные серые глаза были полузакрыты веками, точно ему лень было приподнять их. Он был красив, но усталое, скучающее выражение его было в резком контрасте со всей его мужественной наружностью. Миссис Аббот внимательно следила за ним и думала, что маска равнодушия и апатии, которую он всегда носит на своем лице, скрывает его истинную натуру. Джеки тоже, вероятно, имела о нем собственное мнение, и как бы то ни было, но в ее дружеских чувствах к нему нечего было сомневаться, а он никогда и не пытался скрывать своего восхищения ею.
Женщина часто бывает гораздо наблюдательнее, чем это обыкновенно думают, и может правильнее судить о людях. Мужчина большею частью судит о человеке на основании тех его умственных качеств и особенностей темперамента, которые бросаются в глаза. Женщина же прежде всего ищет то неопределенное, что скрывается в глубине души человека и служит основой его поступков. Возможно, что Джеки и миссис Аббот увидали за маской скуки и равнодушия на лице Беннингфорда нечто заслуживающее их внимания, и каждая по-своему питала расположение к этому молодому фермеру, очевидно, выросшему среди другой обстановки.
— Хорошо вам здесь сидеть и читать наставления и порицать наши поступки, — сказал Беннингфорд. — Но мужчине нужно что-нибудь возбуждающее. Жизнь становится бременем для человека, который ведет надоедливо однообразное существование в ранчо. В течение первых лет он с этим мирится и даже находит некоторое развлечение в изучении фермерского дела, в занятии скотоводством и наблюдении за стадами. Все это может быть занимательно в течение некоторого времени. Обуздание диких лошадей, охота доставляют мужчине те сильные ощущения, в которых он нуждается. Но в конце концов все это приедается, теряет свою прелесть, он начинает скучать. В прерии ничего другого не остается, как только пить и играть в карты. Первое для меня невозможно. Пьянство унижает, расслабляет человека. Оно действует только на известные чувства и не доставляет ему тех сильных ощущений, в которых он так нуждается, чтобы жизнь в прерии стала сносной для него. И вот мы садимся за зеленый стол и снова начинаем жить…
— Вздор! — решительно заявила миссис Аббот.
— Билль, вы заставляете меня смеяться! — воскликнула Джеки, с улыбкой взглядывая на него. — Все ваши аргументы так характерны для вас! Я же думаю, что не что иное, как простая беспечность и лень заставляют вас просиживать все ночи за карточным столом и отдавать свои доллары этому… этому Лаблашу! Сколько вы проиграли ему за эту неделю?
Беннингфорд с хитрой улыбкой посмотрел на нее.
— Я купил за хорошую цену семь вечеров сильных ощущений, — отвечал он.
— А это означает?
Молодая девушка с некоторой тревогой заглянула ему в глаза.
— Я получил удовольствие, — сказал он.
— Да… но какой ценой?
— Ах, вот идет ваш партнер для следующего танца, — сказал Беннингфорд, продолжая улыбаться. — Музыка уже началась.
К ним подходил широкоплечий человек, цвет лица которого указывал на жизнь в прерии.
— Алло, Пиклье! — приветствовал его Беннингфорд, поворачиваясь к нему и игнорируя вопрос Джеки. — Ведь вы, кажется, говорили, что не будете на балу?
— Да, я не хотел сначала, — отвечал тот, которому дали прозвище «Пиклье» (Пикули). — Но мисс Джеки обещала мне два танца, — продолжал он с сильным ирландским акцентом. — Это решило дело. Как вы поживаете, миссис Аббот?.. Ну что же, мисс Джеки, ведь уже полтанца прошло!
Девушка встала и, положив руку на плечо своего кавалера, все-таки обернулась к Беннингфорду и еще раз спросила:
— Сколько?
Беннингфорд пренебрежительно пожал плечами и ответил с прежней усталой улыбкой:
— Три тысячи долларов.
Джеки понеслась в вихре вальса. Несколько времени миссис Аббот и Беннингфорд следили глазами за ее стройной фигурой, мелькавшей среди групп других танцоров, потом миссис Аббот повернулась, вздохнув, к своему собеседнику. Она с какой-то особой нежностью смотрела на него, и ее доброе сморщенное лицо имело печальное выражение.
— А вы разве не будете танцевать? — спросила она.
— Нет, — рассеянно ответил он. — Я думаю, что с меня довольно.
— Тогда сядьте вот тут и постарайтесь развеселить старушку.
Беннингфорд улыбнулся, садясь возле нее, и шутливо проговорил:
— Я думаю, что вы не нуждаетесь в этом, тетя Маргарет. В числе ваших многих очаровательных качеств ваша веселость занимает не последнее место… Не правда ли, Джеки очень мила сегодня?
— Сегодня? Она мила всегда!
— Да… конечно… Но Джеки становится еще прелестнее, когда бывает так оживлена, как сегодня. Даже трудно представить себе это, когда знаешь ее так, как знаем мы! Она увлекается танцами, точно девочка, только что выпущенная из школы.
— Но отчего же ей и не увлекаться танцами? Ведь так мало веселья в ее жизни! Она сирота, ей только двадцать два года, и вся забота о ранчо ее дяди лежит всецело на ней. Она живет в настоящем осином гнезде, окруженная плутами и…
— Игроками, — добавил спокойно Беннингфорд.
— Да, игроками! — подтвердила тетя Маргарет вызывающим тоном. — И каково ей чувствовать, что, несмотря на всю ее борьбу и усилия и без всякой вины с ее стороны, ферма должна неизбежно перейти в руки человека, которого она ненавидит и презирает.
— …Но который, очевидно, влюблен в нее, — подхватил Беннингфорд, как-то странно кривя губы.
— Ну, какие удовольствия имеет бедняжка? — воскликнула миссис Аббот с раздражением. — Право же, как ни люблю я Джона, а порой я готова была бы поколотить его?..
— Бедный старый Джон! — проговорил Беннингфорд. Его насмешливый тон не понравился миссис Аббот, но она не могла долго сердиться на тех, кого она любила.
— Джон «Покер» ведь любит свою племянницу. Нет ничего такого, чего бы он не сделал для нее, если бы был в силах, — сказал Беннингфорд, видя, что его собеседница молчит.
— Тогда пусть он бросит покер. Ведь это же разрывает ее сердце! — сказала с досадой миссис Аббот.
Глаза старой леди все еще сверкали гневом. Но Беннингфорд ничего не отвечал в течение нескольких минут, и лоб у него слегка наморщился. Наконец он заговорил с большой решительностью:
— Невозможно, моя дорогая леди, совершенно невозможно! Можете вы помешать Фосс Риверу замерзать зимой? Можно разве заставить Джеки не употреблять жаргона прерий? Может ли Лаблаш перестать наживать деньги? Ничего не может изменить положения вещей в Фосс Ривере, и Джон будет продолжать играть в покер, даже на краю гроба.
— Мне кажется, что вы сами поощряете его к этому, — сказала миссис Аббот, все еще недовольным тоном.
— Может быть, — лениво согласился Беннингфорд. Его забавляло негодование старой леди и трогала горячность, с которой она защищала интересы Джеки.
В этот момент какой-то пожилой человек, пробираясь среди танцующих, подошел к миссис Аббот.
— Уже поздно, Маргарет, — сказал он. — Говорят, поднялся сильный ветер, и наши наблюдатели погоды предсказывают снежную бурю.
— Это меня нисколько не удивит, — заметил Беннингфорд. — Уже два дня тому назад появились зловещие признаки… Пойду, узнаю, что скажет Джеки, и тогда разыщу старого Джона.
— Да, да, пожалуйста! Только бы нас не захватила снежная буря! — воскликнула боязливо миссис Аббот. — Если я чего-нибудь боюсь на свете, так это именно этих ужасных снежных ураганов. А ведь нам надо проехать тридцать пять миль!
Доктор Аббот улыбнулся своей жене, успокаивая ее, но его лицо все же выражало некоторую тревогу, когда он повернулся к Беннингфорду, говоря:
— Поторопитесь, дружище. А я пойду посмотрю, где наши сани. Вы можете немного преувеличить опасность, чтобы уговорить их, — прибавил он вполголоса, — но во всяком случае мы должны сейчас же выехать. Буря несомненно приближается.
Через несколько минут Беннингфорд вместе с Джеки отправился в курительную комнату, где играли в карты, но по дороге, на лестнице, они встретили Джона Аллондэля. Он возвращался в бальный зал.
— А мы шли за тобой, дядя! — воскликнула Джеки. — Нам сказали, что поднялся сильный ветер.
— Как раз я и шел сказать тебе это, дорогая моя, — сказал Джон. — Нам надо сейчас же отправляться. Где тетя Маргарет?
— Она готова, — отвечал спокойно Беннингфорд. — Хорошая была игра?
Бронзовое лицо старого Джона расплылось в довольную улыбку.
— Очень недурно, дружок, очень недурно! — проговорил он веселым тоном. — Освободил Лаблаша от пятисот долларов! У меня была хорошая карта на руках.
Старый Джон, по-видимому, совсем позабыл в эту минуту о своих недавних крупных проигрышах, так обрадовал его выигрыш каких-то жалких пятисот долларов в этот вечер.
Но Джеки была довольна, и даже у равнодушного Беннингфорда вырвался вздох облегчения.
— Ну, милый дядюшка, едем же скорее! — заторопила старика Джеки. — Я думаю, что ни у кого нет желания быть застигнутым ураганом. Пожалуйста, Билль, проводите меня в гардеробную.
Глава II
СНЕЖНЫЙ УРАГАН И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
В общем Канада может похвастаться самым здоровым климатом на свете, несмотря на две крайности: жару и холод. Но все же зимой ее поражает временами бедствие в виде страшного снежного урагана, налетающего с востока, мчащегося к западу и несущего с собой смерть и разрушение.
Чтобы понять тот панический страх и поспешность, с которой жители поселка Фосс Ривера покинули бальный зал и бросились разыскивать свои сани, надо было бы прожить хоть одну зиму в западной Канаде. Читатель, сидящий в теплой уютной комнате и никогда не испытавший канадской зимы, даже представить себе не может страшного снежного урагана, одно упоминание о котором наводит ужас, в особенности на женщин, проживших большую часть своей жизни у Скалистых гор в Канаде. Это не простая буря, — тут идет борьба на жизнь и смерть во время безжалостного урагана, самая