Танцевальная зала в Дэнверс-холле сияла от мириада свечей, а роскошные наряды более чем сотни приглашенных добавляли блеска этому великолепию.
Но Мадлен присутствие на балу, как она и опасалась, принесло лишь горькие разочарования. Она и так чувствовала себя чужой среди этой блистательной публики, а созерцание графа, танцующего с беспрерывно сменяющимися партнершами, и вовсе привело ее в полное уныние.
Девушка тайком наблюдала за ним уже в течение получаса. Мадлен убеждала себя, что не прячется от него, хотя Рейну и правда не было ее видно за тропическими растениями в кадках. Просто ей не хотелось, чтобы граф видел ее в этом убогом, в сравнении с роскошными одеяниями присутствующих здесь дам, наряде. Ее креповое платье с высоким поясом и рукавами-буфами подошло бы для скромного второразрядного вечера, но совсем не годилось для этого собрания представителей голубых кровей.
Все сливки общества, казалось, сегодня были здесь — Дэнверс-холл находился всего в пяти милях от лондонского района Мейфэр, средоточия столичных резиденций богачей. А сам Хэвиленд являл собой искушение во плоти, в элегантном черном сюртуке, щегольски повязанном белом галстуке, серебристом вышитом жилете и атласных бриджах.
Его грубая мужская красота приковывала взоры всех присутствующих дам. На всю залу распространялась неодолимая харизма графа. Он щедро расточал очарование, хотя, как и предполагала Мадлен, немного сдерживал себя, чтобы не испугать юных красавиц всей мощью своей притягательности.
«Волк в овечьей шкуре, маман», — подумала Мадлен, глядя, как граф доставляет очередную побежденную соискательницу к сопровождающей ее компаньонке. Обаяние Хэвиленда было неотразимым, губительным, что, наверное, существенно помогало ему в бывшей профессии.
Бесстыдство, с которым претендентки предлагали себя графу, заставляло Мадлен внутренне негодовать. Она, правда, и сама едва ли могла сопротивляться его гипнозу. Ей, безусловно, никогда ранее не встречались подобные мужчины, особенно в ее замкнутой жизни в Эссексе.
Мадлен, стиснув зубы, сожалела о своей невзрачности. Конечно, она не могла уподобиться этим легкомысленным девушкам, осаждающим графа. Увы, ее безрассудная любовь к нему не имела никаких шансов на взаимность.
Как раз в эту минуту Хэвиленд начал кадриль с сестрой Арабеллы, Розлин, ставшей после замужества герцогиней Арден. Та оказалась редкостной красавицей — высокая, изящная, с утонченными чертами лица и светло-золотистыми волосами. Вдобавок к этому, как утверждала миссис Симпкин, она была умна и хорошо образованна.
Глядя на графа, танцующего с прекрасной герцогиней, Мадлен испытала острый приступ ревности. Они весело смеялись, как давние друзья… или даже больше, чем друзья. Правда* со слов все той же миссис Симпкин, Розлин была глубоко влюблена в своего мужа и очень счастлива.
Несомненно, герцогиня подберет для графа лучшую невесту. «Но ты, — напомнила себе Мадлен, — не имеешь никаких шансов».
Сердце сжалось от этой мысли, как бы она ни пыталась высмеивать свою глупость. Нет, она не станет себя жалеть.
Хотя Мадлен и не считала себя ниже всей этой публики, все же она, старая дева незнатного происхождения, вынужденная зарабатывать себе на жизнь, чувствовала свою чужеродность среди этой ослепительной толпы. Это касалось не только родословной и состояния, но и ее склонностей и предпочтений. Она всегда иронически относилась к светским стандартам поведения. И в те редкие моменты, когда девушка оказывалась в высшем обществе, ей часто приходилось прикусывать свой острый язык. А балы она считала пустой тратой времени и сейчас не знала, чем себя занять.
В конце концов, не было никакой необходимости здесь присутствовать. Хэвиленд явно не нуждается в поддержке, о которой просил ее. Он вполне справляется сам.
Мадлен уже направилась к двери, чтобы уйти отсюда, когда дружелюбный мужской голос произнес ее имя.
Ее настроение мгновенно улучшилось при виде мистера Фредди Лансфорда, хотя, похоже, он выпалил первое, что пришло ему в голову.
— Ну и чего это вы прячетесь за пальмами, мисс Эллис? Мы с Рейном с ног сбились вас искать.
— Я не большая любительница балов, — честно ответила Мадлен. Ее сердце екнуло от известия, что граф ищет ее. Хотя она, конечно, не поверила, ведь он мог бы легко найти ее, если бы хотел.
— Да я тоже, — сказал Фредди, слегка потянув за узел своего галстука, — одна морока. Нужно изображать обходительность, а я из-за своей неуклюжести постоянно оттаптываю дамам ноги, когда принимаюсь танцевать. А если не танцевать, тут и делать-то нечего.
— Это верно, — пробормотала она в ответ. — А граф, видно, очень доволен, — не удержалась от замечания Мадлен, глядя, как Хэвиленд танцует с герцогиней.
— Нет, это только игра, — заявил Фредди, — он бы никогда не ходил на балы, где эти цепкие девчонки дерутся за его благосклонность. Но бабушка крепко насела на него с женитьбой.
— У него с герцогиней Арден, кажется, прекрасные отношения, — настаивала Мадлен.
— Ну да, они же соседи. К тому же Рейн обхаживал ее до того, как она решила выйти замуж за герцога. Даже едва не стрелялся из-за нее.
У Мадлен заныло в груди: герцог Арден отбил Розлин Лоринг у Хэвиленда?
— И когда это произошло? — спросила она предательски слабым голосом.
— Да этим летом… несколько месяцев назад. Ходили слухи, что Рейн сватался к ней, но безрезультатно.
Интересно, подумала Мадлен, Хэвиленд все еще влюблен в прекрасную герцогиню? Скорее всего, да: если он даже предлагал ей замужество, значит, его чувства сильны.
— Ну, теперь-то он стал послушным внуком, бабушка будет довольна, — добавил Фредди. — Его шпионскую карьеру, вы знаете, наверное, она считала позорным пятном на репутации семейства.
— Да, могу представить.
Она чуть поколебалась, прежде чем добавить:
— Хэвиленд говорил, что бабушка подталкивает его жениться и ждет от него наследника.
— О да, вдовствующая графиня Хэвиленд очень хочет, чтобы он сохранил за собой титул. И, видимо, своего добьется. Она утверждает, что дни ее сочтены. Если хотите знать, это шантаж чистой воды.
— Лорд Хэвиленд в действительности не хочет жениться?
— Не совсем так. Он больше избегает оков светского общества, а не супружества. Рейн терпеть не может фальшь бомонда. Но его бабушка такая же, как мой сноб-отец, только поколением старше. Она надеется, что удачная женитьба сделает из Рейна истинного аристократа. Леди Хэвиленд сильно ошибается, скажу я вам. Рейн не изменит характер, даже если и женится.
Фредди не дал Мадлен времени ответить. Он изобразил недовольную гримасу и продолжил брюзжать:
— Будь я на его месте, оттягивал бы до последнего конец своей свободы. Но Рейн делает наоборот. Он ведь мог и не приезжать сегодня сюда, пока графиня все еще гостит в Брайтоне, у своей близкой подруги леди Белдон. Леди Белдон — тетка лорда Дэнверса по материнской линии.
Мадлен нахмурилась, пытаясь уяснить запутанные родственные связи, а Фредди тем временем воскликнул, деланно содрогнувшись:
— Ужасно, марьяжные настроения прямо витают в воздухе!
— Что вы имеете в виду?
— Все три сестры Лоринг недавно вышли замуж. Младшая сестра лорда Дэнверса, леди Элеонора, была помолвлена с виконтом Рексхэмом на прошлой неделе. Вполне возможно, следующим будет Рейн.
Мадлен опять стало грустно.
— У него уже есть кто-нибудь на примете? — спросила она. Правда, услышать ответ ей не очень и хотелось.
И на сердце стало намного легче, когда в ответ Фредди отрицательно покачал головой.
— До сих пор он искал невесту в том кругу, который считает подходящим его бабка. Но он не там ищет. Я ему так сегодня и сказал.
Вдруг Фредди внимательно посмотрел на Мадлен. Но она, удрученная мыслью о скорой женитьбе Хэвиленда, была погружена в раздумья о том, каких невест считает подходящими его бабушка.
Мадлен Эллис не обладала ни красотой, ни состоянием, необходимыми, чтобы претендовать на роль жены графа. И к тому же она недостаточно изящна и женственна, хотя и имеет благородное происхождение. Ее мать умерла слишком рано, и отец воспитывал дочь, скорее, как сына. Поэтому Мадлен овладела многими чисто мужскими умениями, которые ей были интереснее развлечений, приличествующих юным леди. Но, к сожалению, в танцевальной зале от них нет никакой пользы.
Почему все это так ее расстраивает? Каких-нибудь три дня назад она была вполне довольна своей судьбой. Возможно, разговоры о женитьбе Хэвиленда всколыхнули в ней желания, которые девушка в себе жестоко подавляла.
Чтобы скрыть свое огорчение и отвлечься, Мадлен перевела разговор на проблемы Фредди.
— Вы ведь тоже подверглись шантажу, мистер Лансфорд?
Он понурил голову.
— Да, Соланж Совиль. Вдова имеет определенный вес в литературных кругах. Я совершил ошибку, позволив себе увлечься ее смазливостью. Мой отец будет в ярости, если узнает, как низко я пал. Не столько из-за неприятия распутства, сколько из-за нелюбви к французам.
Мадлен слабо улыбнулась. Это было обычным настроением среди английской знати, презиравшей народ, обезглавивший своего короля с королевой и еще бесчетное число аристократов только за то, что те имели несчастье ими быть.
— Я наполовину француженка.
— А по вам и не скажешь, — заявил Фредди без обиняков. — Мадам Совиль выглядит настоящей француженкой. Сейчас я понимаю, что все было несерьезно. Но отец вряд ли поверит, что я образумился.
— Вы уже придумали, как выкрутиться из этой неприятной истории?
— Во вторник вечером Рейн собирается посетить суаре мадам Совиль в Лондоне и выкрасть мои письма.
Мадлен озадаченно на него взглянула.
— Я слышала, письма Хранятся в ее спальне.
— Так она заявила. Как бы то ни было, Рейн надеется их найти.
— Может, я все же могу вам чем-то помочь?
Фредди поднял бровь.
— Чем, мисс Эллис?
Глядя прямо ему в глаза, Мадлен ответила:
— Я могла бы тоже отправиться на прием к мадам Совиль в качестве гостя или друга семьи Хэвиленда. Он бы занял хозяйку, а я тем временем обыскала бы комнаты. Женщине будет легче это сделать.